Читать книгу «Все байки старого психиатра» онлайн полностью📖 — Доктора Иваныча — MyBook.
image

Два редких случая

Уж третий день оттепель. Развезло все, с крыш капает, под ногами отвратительное грязное месиво. Надоела зима. Хотя, по правде сказать, надоела она мне изначально, когда еще только первый снег выпал. Нет, больше не нужны мне ни морозы, ни оттепели, ни прочая зимняя симптоматика. Опротивели холодные пейзажи. Весны жажду, настоящей, полноправной, цветущей! И все сильней дает о себе знать синдром зависимости от леса и дачи. Абстиненция измучила. А чтоб полегче было, суррогатами балуюсь, отираясь по огородным да грибным блогам и сообществам.

Так, нашей машинки не видать, значит, на вызове еще. Ну и ничего, подождем, до начала смены еще есть времечко.

Врачебно-фельдшерскую конференцию объявили. Пойду, конечно, по старой привычке. Вот только, вряд ли, мы что-то полезное услышим. Деградировали наши конференции, непонятно во что превратились.

Ну точно, после весьма скомканного доклада старшего врача предыдущей смены, главный нетерпеливо спросил: «Коллеги, вопросы есть?»

– Есть! – ответила молоденькая фельдшер Настя Краева. – Вчера нас знакомили с новой должностной инструкцией. И вот там написано, что мы должны знать реаниматологию и анестезиологию. Это что значит, вы нас на учебу направите?

– Насть, да ты совсем, что ли?! – возмутилась фельдшер Дубинина, под началом которой работает Настя. – Тебе же вчера уже все объяснили!

Начмед Надежда Юрьевна аж раскраснелась и запыхтела от услышанного. Да, она всегда пыхтит, как паровоз, когда нервничает.

– Слушайте, да я… да я своим глаз… э-э-э, ушам не верю! Реаниматологию с анестезиологией вы изучали сначала в медколледже, потом на первичке по скорой и неотложной помощи. Вы что, хотите сказать, они мимо вас пролетели? Вы не умеете проводить сердечно-легочную реанимацию? Вы не знаете, как поддержать жизненно-важные функции организма? Вы не знаете, чем и когда нужно обезболивать?

– Да знаю, знаю, конечно! Просто я подумала, что нас будут учить на анестезиологов-реаниматологов.

– Ну, вообще-то, анестезиолог-реаниматолог – это врачебная специальность. А вы – фельдшер. Чувствуете разницу?

– Да, да, я поняла, извините!

– Ой, какой кошмааар! – сокрушенно сказала фельдшер Дубинина, опустив голову и прикрыв лицо рукой.

Н-да… Получается, что дипломированный специалист имеет весьма смутные представления о своей профессиональной деятельности? Но как бы то ни было, а здесь только одно радует: Настя самостоятельно не работает. Да и в будущем эта перспектива ей явно не светит.

Психиатрическая бригада, которую мы меняем, вернулась с последнего вызова аж без двадцати десять. Коллега мой Александр Владимирыч изрыгнул такой выплеск ругательств, что казалось, даже стены сморщились. Нет, нецензурная лексика мне тоже отнюдь не чужда. Вот только я по сравнению с настоящим Мастером всего лишь скромный подмастерье.

– Иваныч, ты представляешь, без четырех восемь вызов дала! За четыре минуты до конца смены, зараза такая! Боль в груди всучила, вообще на другом конце города! Ну и чего? Приехали, а там кардиогенный шок, давление девяносто на шестьдесят. Пока стабилизировали, пока госпитализировали, вот так время и ушло. Кстати, Иваныч, у чемодана одна ручка треснула. Серега ее пластырем замотал, пока держится нормально.

– Хм, как-то не особо прилично он смотрится. Да еще и обшарпанный весь, вон, чернота по углам. Нет, надо Наталью попросить, пусть новый даст.

– О-о-о, у мадам Натали фиг чего допросишься! Кстати, Иваныч, прикинь, за все сутки один единственный психиатрический вызов был! Единственный!

– Да-а-а, ну прям, чудеса чудесные! В былые-то времена, мы бы ото сна опухли!

– Да куда там! Как с утра начали все подряд давать, так дальше и продолжили. Ночью часа полтора поспали, не больше. По полной программе укатали!

Ну нет, с таким чемоданом работать позорно, как будто мы бригада бомжей. Попросил я Толика к старшему фельдшеру сходить, но не успел он и шага ступить, как вызов дали. Поедем на «человеку плохо, причина неизвестна» к двадцатилетнему юноше. Ну вот, опять эта дурацкая неизвестность!

Еще в прихожей, мама больного заполошно сообщила:

– Ему что-то совсем плохо сегодня! Ведь он же весь больной: у него и порок сердца, и несахарный диабет! Ой, бедный ребенок, и за что ему такое наказание?

– А кто все это диагностировал?

– Да вот в том-то и дело, что никто! Мы уж где только не были, а все прямо как сговорились, твердят одно и то же: «Он здоров! Ничего у него нет!» Конечно, у нас денег нет, а бесплатно лечить никто не хочет, все только пинают от себя! А терапевт нас вообще к психиатру послала, сказала, что надо психику лечить! Нет, вы представляете, а?!

– Так откуда же вы взяли, что у него порок сердца и несахарный диабет?

– Ну так по нему же сразу видно: задыхается, губы и ногти синие. А еще он и пьет очень много, и мочится то и дело. Мы в интернете читали, все сходится, прямо один в один. Да, кстати, а что за мадама у вас звонки принимает? Пристала ко мне, как банный лист, мол, объясните, что значит «плохо»? Она не врач, что ли?

– Вызовы принимают фельдшеры или медсестры. У всех, разумеется, есть медицинское образование. А подробности спрашивают, чтоб определиться, какую категорию срочности присвоить вызову и какую бригаду направить.

Но ответом мне были лишь скептически поджатые губы.

Окно занавешено наглухо, в комнате душно и мрачно. На кровати, поверх одеяла, лежал худощавый молодой человек с унылым лицом.

– Здравствуйте! Что случилось?

– Да вот сердце болит. Хотя не то, что болит, а какие-то приливы, ну как будто горячую воду туда пускают, а по груди мурашки бегают. А еще у меня с гипофизом проблемы очень серьезные. Он то чешется, то в нем, как будто пузырьки лопаются.

– Ну вообще-то, гипофиз, как и головной мозг, нельзя почувствовать.

– Но ведь я же как-то чувствую! А, да, у меня же еще ДВС-синдром!

– Хм, как интересно! И в чем же он у вас выражается?

– А вот, видите, как у меня вены надулись?

– А причем здесь вены? У ДВС совсем другая симптоматика.

– Нет, это точно ДВС-синдром, я же знаю!

Да, такие убийственно-бронебойные аргументы сразят наповал любого оппонента. Поэтому признал я свое позорное поражение и от продолжения спора наотрез отказался.

Ну что ж, как и ожидалось, ничего примечательного на кардиограмме не было. Давление идеальное: сто двадцать на восемьдесят. Дыхание нормальное, никакой одышки нет, сатурация девяносто восемь процентов. Губы, ногти и кожа здорового цвета, даже без намека на цианоз. С тяжелым сердцем сообщил я эту печальную весть болящему и его маме. Однако вопреки ожиданиям, скандала не случилось.

– Ну, ну, все с вами ясно, – с тихой скорбью произнесла мама. – Были бы у нас миллионы, то вы бы сразу зашевелились. Теперь вас всех только деньги интересуют, про клятву Гиппократа забыли. Но с нас-то взять нечего. В общем, все я поняла. Ребенок никакой помощи не дождется и пусть умирает…

– Послушайте, пожалуйста. Костя действительно болен, и я этого не отрицаю. Но его заболевание не соматическое, то есть не телесное. Вызвано оно серьезными психологическими проблемами. Вам нужно обязательно, лучше прямо завтра, прийти с Костей в психоневрологический диспансер. Вы сегодня туда позвоните, узнайте, как завтра работает врач по вашему участку. Вот, телефон я вам написал.

– Ладно, посмотрим… – неопределенно ответила она.

Конечно же, у Константина никакие не психологические проблемы, а серьезное психическое расстройство. Уж просто я им помягче сказал, чтоб не раздражать словами «психическое» и «психиатр». Ну а если точнее, то налицо сенестопатически-ипохондрический синдром. Костя убежден, что он страдает тяжелыми неизлечимыми заболеваниями. Прочность этой убежденности придают сенестопатии – необычные, тягостные ощущения («будто горячую воду пускают», «чешется и будто пузырьки лопаются»). И разубедить его не смогли даже результаты объективного обследования. Вот только этот синдром не само заболевание, а лишь его часть. А уж какое именно, пока неведомо. Поостерегусь я раньше времени диагнозами кидаться. Как говорится, поживем – увидим.

Что же касается мамы больного, то у нее так называемый «индуцированный бред». Проще говоря, «заразилась» она бредом от Кости. Такое редко встречается и возможно только между эмоционально связанными людьми. Причем связанными очень тесно. А лечение ей вряд ли потребуется. Вот когда госпитализируют Костю, тогда и спадет с нее этот морок, осыплется, как осенняя листва.

То, что этот вызов достался именно нашей, психиатрической бригаде – всего лишь случайное совпадение. Хотя, если разобраться, то какой от меня толк, если недобровольно госпитализировать Константина или назначить ему лечение я не имел права? С моей стороны был бы самый лучший вариант – передать информацию в психоневрологический диспансер. Вот только так поступить, к сожалению, нельзя. Можно лишь направить актив участковому терапевту, а уже тот, в свою очередь, перенаправит больного психиатру. Да, выглядит эта круговерть, мягко говоря, несерьезно, но никуда не денешься. Нужно подчиняться правилам игры, придуманным вумными дядями и тетями с солидными должностями.

Вот и еще вызовок подкинули. Поедем в отдел полиции к тридцатилетнему мужчине с психозом.

Виновник торжества во всей красе лежал на полу в дежурной части. Вся краса заключалась в голом торсе с тюремной живописью и в застегнутых сзади наручниках. Было весьма заметно, что к молчаливой философической задумчивости этот господин явно несклонен. Он изволил громогласно сквернословить и грозить страшными карами.

Один из полицейских рассказал:

– Его с улицы притащили. Бегал полуголый, к прохожим задирался. Кричал, что следят за ним, убить собираются.

Экспрессивный монолог утих лишь на несколько секунд, пока полицейские поднимали его и усаживали на скамейку.

– Э, слушай, ты, дятел, к кому я задирался?! Ты че, попутал, что ли?! Меня «заказали», «пасут» внаглую, а вам все по боку! Вы че, в доле, что ли?

– Уважаемый, а кто тебя преследует-то?

– Да пока еще сам не понял, но их там, походу, дофига и больше. Беспредельщики конченные, в них людского ничего не осталось.

– Ну и за что? Что же ты такого натворил?

– Да не знаю, вот … буду, в натуре не знаю! Мне ваще никто ничего не предъявлял, я сам в непонятках! Но это точняк не наша братва. С нашими пацанами у меня ваще все четко!

– Что употребляешь?

– <Название>.

– Давно?

– Месяца четыре.

– Ну что, поехали в больничку!

– А че, в натуре меня на больничку?! – обрадованно переспросил он.

– В натуре, век воли не видать!

– И что, вы меня прям без ментов повезете?

– Ну если будешь себя вести по-человечески, то и без полиции обойдемся.

– Зашибись! Отлично! А уж я-то думал, что меня сейчас закроют наглухо! Доктор, вот просто от души вам! Вы – настоящий человек!

То, что он употребляет – ужаснейшая всесокрушающая отрава, относящаяся к стимуляторам. И совершенно неудивительно, что у него острый психоз развился, точнее сказать, параноидный синдром.

Свезли мы болезного в наркологию. Вот только прогноз весьма неутешителен, поскольку такая зависимость поддается лечению крайне трудно. Ну а кроме того, этот господин вообще не был настроен на лечение. Свою госпитализацию он воспринимал всего лишь как чудесное избавление от уголовной ответственности.

И еще вызов Надюша пульнула: психоз у женщины сорока пяти лет. Хм, что-то зачастили наши профильные вызовы. Хотя правильно: в смене у Александра Владимировича с ума почти не сходили, значит, специально меня дожидались.

Двухэтажный коттедж основательный, крепенький, как гриб-боровик. Встретил нас супруг больной.

– Здравствуйте! Опять у нее все по новой началось. Она года два назад уже лечилась, тогда тоже на скорой увозили. Мы-то думали, что такого больше не будет. А со вчерашнего дня начала колобродить. Молитвы читает, какую-то бредятину несет. Поначалу думали, что пройдет, да какое там… И с чего у нее все это? А ладно, идите, сами полюбуйтесь…

Больная лежала на полу посреди комнаты, вытянув руки по швам. Волосы растрепаны, глаза открыты и взгляд безумен. На лице – застывшая гримаса ужаса.

– Антихрист воцарился! Воцарился! Дьявол ликует! Силы адовы гимны поют! Избави мя, Господи, от обольщения богомерзкого и злохитрого антихриста…

– Наталья Валентиновна! Нат…

– …и укрой меня от сетей его в сокровенной пустыне твоего спасения…

– Наталья Валентиновна!

– Нет, нет, уйдите, не трогайте меня! Вы не представляете, как это страшно! Я все вижу, они все передо мной! Ангельские трубы уже возвестили!

– Наталья Валентиновна, а вы сейчас где находитесь?

– Везде. Избави мя, Господи, от обольщения богомерзкого и злохитрого антихриста…

Как ни странно, но Наталья Валентиновна не сопротивлялась. Хоть и очень медленно, с периодическими остановками, но в машину пошла.

Похоже, что пребывала она в состоянии онейроида – этакого сновидения наяву с грандиозными сказочно-фантастическими сценами. Но, по правде сказать, меня несколько смутил активный речевой контакт с ней. Ведь, как правило, больные настолько глубоко погружаются в свои грезы, что достучаться до них бывает проблематично. Обычно о перенесенном онейроиде они сообщают задним числом, уже после его завершения. А вот застать онейроид в самом расцвете – ну просто редкостное везение. За всю мою многолетнюю практику этот случай – всего лишь третий.