Новогодняя смена

Красиво сегодня, пушистый иней на деревьях. Пустынные улицы смотрятся сказочно, завораживающе. Но эстетика городского пейзажа быстро затмилась неприятными предчувствием напряженной работы. Ну а как же иначе, если «посчастливилось» мне первого января трудиться? Да, сегодняшняя смена обещала быть «веселой» и насыщенной. Проверено опытом: к ночи тридцать первого декабря, количество вызовов значительно уменьшается. А вот к утру первого января, наши любимые сограждане начинают дружно заболевать и травмироваться.

Новый Год пришлось насухую встречать, даже без капли спиртного. Употреблять символически я не люблю, иначе это получится, как песня недопетая или стих недосказанный. А выпить от всей широты души предстоящая смена не позволяла. Посмотрел немного новогодний концерт заплесневелых «звезд», да и баиньки пошел, оставив супругу наедине с телевизором.

На работу на такси приехал. Нет, не потому, что я избаловался. Просто в нашем городе ждать транспорт утром первого января, может только болезненно наивный человек.

Конференции не будет. Да и понятно, ведь вся администрация на каникулах. Но совсем без надзора нас не оставили. С раннего утра дежурит Евгений Юрьевич, заведующий оперативным отделом. Ходит-бродит без устали, бдительно всматриваясь в наши лица.

– Так, я не понял, это кто наркотики на подоконнике оставил?! – вдруг прогремел он грозным басом.

– Ой, это я, я! – отозвалась фельдшер Демидова, миловидная женщина лет пятидесяти.

– Я вас изнасилую, Эльвира Николаевна!

– Спасибо, не откажусь, Евгений Юрьевич!

Кстати сказать, знакомый полицейский был немало удивлен, услышав от меня фразу «оперативный отдел». Мол, с каких это пор на скорой оперативники появились? Объяснил я ему, что этот отдел принимает вызовы и руководит бригадами, взаимодействует с дежурными службами, например, с полицией и пожарными, а кроме того, управляет госпитализацией больных и пострадавших.

Тридцать четыре бригады сегодня. Это много, конечно, но если вызовы посыплются, как из рога изобилия, то без дела никто не останется.

Первый вызовок прилетел около девяти часов. Дали высокое давление и головную боль у женщины пятидесяти шести лет. Ну правильно, психиатрическую бригаду по факту превратили в фельдшерскую. Но брюзжи-не брюзжи, а ехать надо.

Больная, женщина с кисло-недовольным выражением лица, категорично потребовала:

– Так, бахилы, бахилы надевайте! Я только все убрала!

Ну что же сделаешь, напялили мы эти бахилы несчастные. Уж как-то очень не хотелось с конфликта смену начинать.

– Какое давление намеряли?

– 152/86.

– Так ведь не особо и высокое оно. Вы что-то приняли?

– Нет, конечно. Вы сначала посмотрите меня, а потом укол сделайте.

– А давление впервые в жизни повысилось?

– Нет, не впервые. Да что вы меня допрашиваете?! Делайте уже свою работу!

– Ложитесь, сейчас ЭКГ сделаем.

Как и ожидалось, на кардиограмме ничего криминального не появилось. Частота сердечных сокращений восемьдесят восемь. Давление 145/90 мм.

– Укол мы вам делать не будем, а вот таблеточки дадим.

– Да не надо мне ваших таблеток! Вы что мне тут голову-то морочите?! У меня своих таблеток вон целая коробка стоит!

– Успокойтесь, пожалуйста. При таком давлении никаких уколов мы не делаем, иначе…

– Да что вы мне тут ерунду-то городите! Вы работать не хотите, вот и все! Если сейчас не сделаете укол, я на вас жалобу напишу! Что, от Нового Года никак не отойдете, что ли? Не опохмелились?!

– Послушайте, уважаемая, я вам все сказал. Давайте обойдемся без хамства.

– Так, все, хватит! Я сейчас другую скорую вызову! Я в прокуратуру жалобу напишу, чтоб вас поувольняли к чертовой матери! Меня из-за вас вообще парализует! Как только не стыдно!

– Все, приятно было познакомиться.

– Как ваша фамилия?

– Врач Табуреткин. До свидания!

Нет, никакого зла на нее я не держал. Что поделать, судя по всему, женщина Новый Год в одиночестве встречала. Если встречала, конечно… В общем, не могу я ее судить и осуждать.

Только освободился, как сразу вызов пульнули. Ну надо же, дежурство на пожаре! Вызов для нашей бригады нехарактерный. За все время работы мне всего раз пять приходилось на пожары выезжать. Что ж, поедем, лишь бы только без пострадавших обошлось. Со «светомузыкой» долетели быстро, за четыре минуты. Во всю полыхала квартира на третьем этаже «хрущевки». Ярко-оранжевое, бешеное пламя и густой черный дымище. Эвакуированные жители, человек пятнадцать, стояли на безопасном расстоянии, тревожно глядя на творящуюся беду. Пожарные быстро выполнили боевое развертывание. Стали тушить с лестницы.

– Ой батюшки, батюшки, бедные люди, приедут к пепелищу! – запричитала пожилая женщина.

– Ой ну надо же, бедные! Насрать мне на них, на бедных! Они развлекаться ушли и, наверно, чего-то не выключили. А моя-то квартира чем виновата?! Сейчас же все позаливают нахер! Я на эту семейку в суд подам! Сволочи поганые! – зло прокричала женщина средних лет с красным, от холода, носом.

– А у нас из-за них балкон и окна сгорели, квартира вся прокоптилась! Сделали нам подарок на Новый Год! – подключился молодой мужчина, прижимавший к себе плачущую женщину.

Вот, наконец-то, повалил густой белый пар. Значит, дело близится к завершению.

– Все, можете уезжать, в квартире никого нет! – отпустил нас руководитель тушения пожара и расписался в карточке.

Ну и хорошо. Главное, что никто не погиб и физически не пострадал. Чем хорошо дежурство на пожаре, так это тем, что писанины мало. Только лишь время проставить, да пару предложений нацарапать: «За время дежурства обращений за помощью не было» и «Бригада отпущена во столько-то».

Сразу, как освободился, новый вызов пульнули. Поедем к даме пятидесяти трех лет, которой плохо после выпитого. Нда, у многих бытует убеждение, что чем сильнее напьешься и накуролесишь в новогоднюю ночь, тем более удачным будет предстоящий год.

В квартире находились трое: двое мужчин и дама, виновница торжества. Судя по лицам, все они были профессиональными алкоголиками. Кругом все неряшливо, грязно. На столе, среди безобразных объедков и окурков, торжественно возвышалась початая бутылка водки.

– Командир, тут это… Светке чет <плохо> сегодня, даже похмелиться не может, блюет и блюет! Сделай ей чего-нибудь, а? Ну пусть баба поправится! – с надрывом в голосе попросил один из джентльменов.

– Так а какой смысл ей чего-то делать, если она все равно пить будет?

– Не, ну как, ну похмелиться-то ей же надо?!

Да, логика железная, можно сказать, бронебойная. Болезная, с лохматыми короткими волосами, невообразимо опухшим и обрюзгшим лицом, лежала на грязном диване и томно постанывала.

– Че делать-то, а? Хотела похмелиться, а никак не получается! Как выпью, так сразу блюю! Чего такое-то?! – трагично сказала она.

– Ну как «чего такое»? Значит, организм уже насытился алкоголем и больше не хочет. Водички нужно попить побольше и полежать.

– Да вы чего, издеваетесь, что ли?! На фиг мне нужна ваша водичка?! Новый Год же! Я чего, не человек, что ли?!

Все понятно, спорить дальше было бессмысленно. У Светки случилась подлинная трагедия, мириться с которой она не собиралась ни при каких обстоятельствах. Ну и сделали мы ей новогодний подарок в виде внутримышечных инъекций противорвотного и спазмолитика. Прям как бригада Дедов Морозов для алкоголиков.

Вот и еще вызов. Психоз у мужчины семидесяти пяти лет, вызвала соседка. Знакомый больной, были мы у него примерно полгода назад, госпитализировали в психиатрический стационар.

Возле подъезда многоэтажки нас встретил стихийный митинг из шести человек с гневными лицами.

– Долго ли он над нами издеваться-то будет, а?! Он же ссыт прямо на пол, нас мочой проливает! От него тараканы к нам стадами бегут! Он в следующий раз вообще нас спалит или взорвет! Каждый день по батарее стучит, никому покоя не дает! И ведь никому никакого дела нет! Толку-то что, если вы его в больницу положите? Полежит и опять вернется! Отправьте его уже в интернат! Тем более, он одинокий, жена умерла лет двадцать назад!

Дверь в квартиру была открыта. В нос ударил резчайший запах мочи. Аж дыхание перехватило.

Кругом навалено какое-то отвратительное тряпье. Столы на кухне и в комнате завалены объедками. Постель из некогда белой давно превратилась в грязно-серую с желтыми разводами.

Больной, весьма крепкий пожилой мужчина с длинными седыми волосами, суетливо ходил по комнате, наклоняясь и бессмысленно разглядывая валяющийся хлам.

– А ну-ка, пошла на… отсюда…., пока я тебе башку не разбил! – накинулся он на соседку, зашедшую, было, вслед за нами.

– Так, все, все, успокойтесь, Сергей Михалыч! Давайте с нами побеседуем. Что у вас случилось, что беспокоит?

– Ну а что беспокоит? Вот, ноги болят. Голова болит.

– А почему у вас так мочой пахнет?

– Дык, а как же? Как же мне поссать-то ходить?

– Но ведь не на пол же?

– Ну а что на пол? Я же в своей квартире-то, ведь не к кому-то я хожу.

– А зачем по батарее стучите?

– Дык ведь они музыку включают. Все сразу, со всех сторон: и сверху, и снизу, и тут и там! А то петь и плясать начнут. Того и гляди, голова лопнет! Конечно, буду стучать! Они же специально надо мной издеваются!

– Ну а почему у вас столько хлама навалено?

– А какой хлам? Это все нужное, все денег стоит. Я вот займусь, все перестираю, да продам. Ведь я один остался, жена от меня к другому ушла.

– Так ведь она же умерла давно?

– Да ладно, перестаньте! Вы откуда взяли-то? Вот только недавно я ее на улице встретил, из магазина шла! Жива-здорова она!

– А вы с ней разговаривали?

– Нет, она рожу отвернула и мимо прошла. А я что, за ней побегу, что ли?

– Ну что, Сергей Михалыч, давайте-ка собирайтесь и в больницу поедем. Надо подлечиться. Ведь вы сами сказали, что голова и ноги болят. Вот, как раз, вас там и поправят.

– Ну да, я помню, там хорошо было. Поехали. Вот только боюсь, как бы в квартиру кто не залез. А то ведь обчистят за милую душу! Здесь все соседи такие, что надо ухо востро держать, ни на кого надежи нет!

– Не переживайте, мы все проконтролируем. Распишитесь вот здесь, что вы согласны.

В больнице Сергей Михалыча приняли без проблем. К сожалению, его заболевание необратимо, вернуть ему здравый рассудок уже не получится. Конечно, лучше бы таких больных в интернаты направлять, но заниматься этим мы, разумеется, не вправе.

Ну что, пора бы уже и пообедать. Но у Надюши были другие планы. Она нам еще один вызов запулила. Термические ожоги лица и обеих рук после взрыва фейерверка у мужчины двадцати восьми лет.

Жена пострадавшего, молодая женщина с красным от слез лицом, панически прокричала:

– Идите, идите быстрей! У него салют в руках взорвался!

Прижавшись к ней, громко плакала девочка лет пяти.