– Да. В двухсоткилометровой «лондонской зоне» вообще заражения не произошло. Мы о нем узнали, только когда пошли сообщения о нападении мутантов за пределами зоны. Я очень хорошо помню эти дни. Огромное население Лондона, Брайтона, других городов, попавших в зону распыления, все эти люди ничего не знали о заражении.

– Зона распыления? Вы думаете, что вакцина тут была распылена до заражения?

– Да. Иначе никак. Иначе кто-то бы заразился, умер бы или мутировал. Но мы узнали только когда пошли тревожные сообщения. Сначала никто не поверил, но у нас тут в безопасной зоне оказалась авиабаза с большим военным контингентом, а так же военная секретная биологическая лаборатория. В общем, много солдат, военной техники, оружия, да и вообще ресурсов. Солдаты отправились в рейд, убедились, что сообщения правдивы, смогли спасти какое-то количество зараженных, эвакуировать их сюда. Но это было опасно, а людей у нас тут предостаточно и без того. Целый Лондон с многомиллионным населением вообще заражению не подвергся. Но это не единственная «чистая зона». Такая же точно есть в Нью-Йорке, и она тоже диаметром двести километров, мы с ними связались. Они сообщили о такой же зоне вокруг Рио-де-Жанейро. И, кажется, но не точно, такая же зона захватывает Гонконг. О других ничего не известно.

– Ни фига себе! – воскликнул Борис. – А в Африке?

– Про Африку ничего не известно.

– Да, уж, от души повеселился сумасшедший Вильман. Выходит, в Англии мутанты перебили всех диких, остались только вы?

– Да, тут сыро, часто идут дожди, мутантам раздолье за пределами чистой зоны. У диких тут не было шансов. А сюда мутанты не заходят, на них распыленная вакцина негативно воздействует. Они теряют силы, испытывают что-то похожее на мучения, и если не уползают из зоны, гибнут.

– Так может этой вакциной их можно перебить всех, как химическим оружием? – прикинул Борис.

– Мы хорошо изучили вакцину, у нас тут, я уже говорил, мощная военная лаборатория. Но мы пришли к выводу, что при изготовлении вакцины применены совершенно неизвестные нам технологии. Мы не сможем ее повторить.

– Выходит, мне про Исландию можно забыть? – Борис помрачнел.

– Зато уже не мутируешь, а тебе, судя по возрасту, не много осталось, любой день мог стать последним.

Внезапно новая, совершенно дикая и неожиданная мысль вспыхнула в мозгу Бориса.

– Погодите! – осторожно произнес он. – Но вы можете провести анализ и выяснить, вакцинирован я или нет?

– В принципе да, но зачем? Это и так понятно.

– Понятно, да не совсем, – возразил Борис. – Мой отец имунный. Ему уже пятьдесят лет, он не принимал вакцину, не заходил в «чистые зоны», но он до сих пор не мутировал. И мне уже двадцать пять лет, а я не мутировал. Может быть, я тоже имунный?

Переводчик перевел слова Бориса генералам, но те, судя по выражению лиц и интонации, восприняли версию с большой иронией.

– Генералы не верят, что у человека может быть иммунитет к вирусу, – сообщил переводчик.

– Не надо верить. Я предлагаю проверить.

Переводчик перевел, генералы задумались. Похоже, они понимали, что ничем не рискуют, и тест ничего им не будет стоить, но способен изменить ситуацию в их пользу. Наконец, один из генералов велел перевести переводчику:

– Мы ничего не знали о второй загадке до сегодняшнего дня. Готландцы этой информацией с нами не поделились. Если бы мы знали, мы бы набрали диких на материке, обучили бы управлению кораблем и отправили бы в Исландию за возможность после этого получить вакцину. Но это займет много времени. Если же ты, действительно, имунный, это может многое изменить. Мы согласны сделать тест.

«Это они еще не знают, что я тут не один», – подумал Борис.

Больше всего его волновало, заразились ли распыленной вакциной друзья при высадке. Кир точно нет, он имунный, Джейран тоже нет, он не покидал катер. Но остальные высаживались. Немного надежды давало лишь то, что упоминая о «чистой зоне» переводчик сказал фразу «почти до моря». Но тут уж как повезет и куда ветер дунет. Хотя, при высадке, ветер точно дул в сторону берега, с моря, иначе бы катер не прибило к пляжу после остановки машины.

Генералы велели конвоиру забрать рюкзак Бориса и боевое снаряжение, после чего тот удалился, а Бориса вверили под ответственность переводчика. Они вдвоем покинули барак и уселись на лавочке.

– Сергей, – представился переводчик.

– А я Борис. Ты тут жил на момент заражения?

– Ага. Работать приехал. За новой жизнью. Получил ее сполна, новее не придумаешь.

– А откуда сам?

– Из Питера.

– Мой отец из Питера. Там так плохо было, что хуже некуда. Сыро, как здесь, мутантов полно, диким сложно выжить. Вот они и перебрались в Северную Африку. Трудный был переход, но оно того стоило. В пустыне мы создали Клан, там мутантов нет, наладили жизнь за счет знаний отца. Если бы не он, не его знания старого мира, одичали бы.

– Ну, у нас тут попроще. Людей много было, особенно поначалу, пока не начали стареть и умирать те, кому было больше тридцати лет на момент заражения. Зато было много младенцев, сейчас им под тридцать, они костяк нашей цивилизации. Но самое смешное знаешь что?

– Тут может быть что-то смешное? – с иронией спросил Борис.

– Ну, как бы да. Представляешь, королевская семья в Букингемском дворце как раз радовалась рождению первенца. И никто ведь в Лондоне не заразился. И мы теперь имеем на руках полноправного монарха, его величество, Георг Седьмой. Это сильно мотивирует англичан.

– Да, забавно.

– Не просто забавно, а важно для тебя. Знаешь, о чем говорили генералы, когда услышали от тебя о второй загадке?

– Нет, не владею английским.

– Я зато владею. Они говорили, что если твоя информация подтвердится, если в Исландии отыщется настоящая, а не замещающая вакцина, то Великобритания может вернуть себе, совершенно по праву, роль ведущей державы мира. Ну, тут ведь понятно, что если Англия спасет все человечество, то мало кто будет возражать против ее мирового господства. А тут еще живой и здравствующий монарх тридцати лет от роду.

– Да, бодренько. Мне это на руку, ты прав.

– Ты действительно можешь оказаться имунным?

– Не знаю. Надо проверять. Но до двадцати пяти лет мало кто доживает. Так что шансы есть. Знаешь, что я думаю?

– Ну? – Сергей насторожился.

– Я уверен, что имунные есть и среди вас. Но вы никак о них не можете узнать, так как они всего одним качеством отличаются от вакцинированных. Они не бесплодные. В Лондоне же огромное число людей было. Статистически могла остаться хотя бы одна имунная женщина, хотя бы один имунный мужчина. И если бы их свести, вы бы получили продолжение рода. Но для этого пришлось бы протестировать всех.

– Это сложно, очень много народу. А пока неизвестно, бывают ли вообще имунные, или ты выдумал, или сам чего-то не понимаешь.

Борис не стал обижаться. Глупо было бы в его положении.

Примерно через час Бориса с Сергеем забрали на небольшом открытом внедорожнике и отвезли довольно далеко на север, где раскинулась большая овцеводческая ферма.

– Лаборатория под землей, – пояснил Сергей. – До заражения это был жутко секретный военный объект, а ферма с овцами сделана ради прикрытия. Сейчас секреты хранить не от кого, но ферму оставили, от овец много пользы.

– А что вы не поделили с готландцами, – спросил Борис, не особо надеясь на ответ. – Из-за чего произошла стычка?

– Чтобы понять, надо представить, каким был Готланд на момент заражения. Скалистый остров, длиной меньше двухсот километров и шириной около пятидесяти. Несколько городов, общее население острова всего пятьдесят тысяч человек. Ресурсов, фактически, никаких нет. Было какое-то количество гражданских вертолетов, небольшая гражданская флотилия и военный склад с того времени, когда на острове еще держали армейский контингент. В общем, ресурсов почти никаких, и людей мало. Именно из-за недостатка ресурсов, в том числе человеческих, люди с Готланда начали предпринимать рейды. У них старики начали умирать, и уже через десять лет после заражения осталась едва треть от пятидесяти тысяч. Им пришлось ловить диких, вакцинировать, учить. Мы без этого могли прекрасно обходится, и обходимся, и еще лет двадцать обошлись бы. Но в одном из рейдов люди с Готланда наткнулись на нас и их обуяла жадность. Им нечего было нам предложить, а у нас было то, что им нужно – военные корабли, хорошо оснащенные вертолеты, бронетехника, топливо. Причем, топливо мы сами производим. Не имея возможности что-то нам предложить, они принялись соблазнять и пугать наше руководство. Мол, если мы не будем ловить диких, то все равно вымрем, даже с учетом огромного числа тридцатилетних. Но для нас поимка даже сотни диких ничего бы не изменила. Капля в море. Так что наше руководство, скорее из жалости, чем по необходимости, выделило Готланду пять вертолетов и пять десантных кораблей с бронетехникой в обмен на обязательство поставлять молодых диких, до пятнадцати лет. Они согласились, но обязательства свои исполняли хуже некуда. Это и понятно, диких в Европе не так уж много, и больше не становится, мутанты их жрут. Так что Готланду после рейдов самим было мало, им без диких вообще никак, у них на момент заражения почти не было младенцев, и даже молодежи было не много, так что они вымирали в прямом смысле слова. В отличие от нас. И, честно говоря, мы бы о них забыли, потому что ни от пяти вертолетов, ни от пяти кораблей мы беднее точно не стали, но готландцы сами напомнили о себе. Они использовали нашу же технику, чтобы напасть на нас. Они думали застать нас врасплох, ночью, а нашу осторожность и нежелание рисковать попутали с трусостью. Но мы не трусы, и не дураки. Наше руководство, как только поделилось вооружением, сразу приказало отремонтировать оставшиеся с большой войны доты, отрыть окопы, установить противотанковые средства, держать наготове авиацию.

– Вы их разбили при высадке.

– Да. Отвоевали два корабля, так что у них только три осталось.

– У них осталось два, – уточнил Борис. – Один они отправили в Исландию, и он не вернулся. Так что, думаю, они больше не решатся вас беспокоить. Кроме того, мы сбили два вертолета.

– Как?

Борис понял, что сболтнул лишнее, но быстро нашел, как выкрутиться.

– Я же говорю, нашим Кланом руководит имунный, он научил нас, как обращаться с оружием старого времени, и нам удалось завалить две летающие машины.

– Неплохо. – Сергей усмехнулся. – Пусть теперь выкручиваются, как хотят. А то возомнили себя силой на пустом месте и на ровном острове.

– Что в Нью-Йорке, ты знаешь? – спросил Борис.

– Тоже чистая зона, но там нет баз, оружие и техника только полицейские. Военных кораблей парочка, топливо они только недавно начали производить. Не думаю, что у нас с ними будут проблемы. Рио так вообще курорт, там мало ресурсов, особенно военных.

– Значит, ваши генералы правы. У Англии есть шанс стать мировым лидером.

Борис не стал этого озвучивать, но подумал, что это не случайно. В России доктор Вильман не стал распылять вакцину перед заражением, ни в Москве, ни в Питере. Протекционизм в чистом виде. Доктор Вильман явно был фанатом саксонской цивилизации. Если он вообще существовал.

Внедорожник въехал на ферму через ворота в хлипком сеточном ограждении, прокатил по дорожке и остановился возле небольшого хозяйственного строения. Внутри оказалась лифтовая шахта. Водитель остался наверху, а Борис с Сергеем заняли место в кабине лифта. Внутри Борис ощутил себя неуютно – замкнутое пространство и заметное ощущение падения были ему непривычны и неприятны.

Когда лифт опустился иего двери разошлись в стороны, Сергей первым шагнул в пространство лаборатории, большее и светлое, уставленное множеством столов, приборов, и даже одноруких лабораторных роботов. Борис осторожно переступил порог лифта, заметив через щель под ногами, что бетонная шахта уходит еще глубже.

На выходе Сергея встретил бородатый мужчина в белом халате, и они о чем-то поговорили на английском.

– Это доктор Селинжер, – представил мужчину Сергей. – Он сделает тест.

Селиенжер старался не показывать удивления от услышанного, но ему это плохо удавалось.

Дойдя до одного из отсеков за стеклянными раздвижными дверями, Бориса завели внутрь и усадили, точнее почти уложили, в удобное кресло на гидравлическом амортизаторе. Миловидная женщина в зеленом брючном костюме начала готовить инструменты, а Сергей попросил Бориса раздеться по пояс.

Пришлось снимать, куртку, а потом уже расстегивать ремень, стягивать с шеи куфию и скидывать рубашку. Борис заметил, что женщина в зеленом костюме не без интереса задержала взгляд на его торсе с развитой мускулатурой. Она была очень даже ничего, и брюки сидели в обтяжку, но Борис отогнал возникшие было фантазии и принялся раздумывать, что делать, дальше.

На самом деле он не верил в то, что имунный. Он даже не был уверен, что Кир является его отцом. Сексуальные отношения в Калне были настолько беспорядочными, ради повышения воспроизводства, что ни одна из женщин не могла бы с уверенностью назвать отца своего ребенка, разве что с некоторой долей вероятности. То, что Кир к нему относился особенным образом, мало о чем говорило. Мало ли у кого к кому какие симпатии? Единственное, что давало хоть какую-то причину думать об иммунитете, это возраст. Двадцать пять лет. Борис был самым старшим в Клане, не считая Кира.

Женщина взяла у Бориса кровь из вены, затем поставила пробирку в центрифугу и выставила таймер. Селинжер подготовил микроскоп.

– Тест – штука простая, – пояснил Сергей. – Вирус и клетка вакцины очень большие по размеру, больше бактерии. Их без труда можно различить в микроскоп. Надо только дождаться, когда плазма крови отойдет.

Борис в этом не понимал ничего, поэтому терпеливо ждал, расслабившись в кресле. Наконец, женщина сняла пробирку с центрифуги и принялась готовить препарат из кровяной плазмы, нанесла ее на несколько стекол, подкрасила каждое стекло разными красителями. Селинжер взял у нее первое стеклышко, положил под окуляр микроскопа, и глянул на экран монитора.