Глава 7

Лес шумел, как штормовой океан. В сумрачном небе бесновались молнии, громовые раскаты сотрясали землю, будто в День страшного суда. Деревья стонали под порывами шквального ветра – их кроны гнулись, склоняясь под натиском стихии. Ливень яростно хлестал по листве, вспененные потоки прокладывали себе путь среди вздыбленных корней, коряг и стволов.

А на поляне в центре заповедника дышал чудовищный цветок. Его темная сердцевина с гулом вздымалась и опускалась, вздымалась и опускалась. Излучающие фиолетовый свет лепестки ворочались в грязи. От сердцевины тянулось множество черных жгутов – они извивались в потоках воды, среди обломков каменного дерева, и исчезали в темноте леса.

Лепестки задрожали, всколыхнулись, сгусток мглы начал пульсировать, будто внутри заколотилось громадное сердце. Раздался протяжный глухой рев, перекрыв своей мощью шум ветра. Вспыхнула молния. По лепесткам прокатились мерцающие фиолетовые волны. Во мгле сердцевины показался силуэт человека – он будто выплывал из толщи илистой воды. Вот из мглистой хмари проявилось бледное лицо с открытым, будто в безмолвном крике, ртом, и черными провалами глаз. Выплыла и опустилась на лепесток босая нога.

Черномор вышел из сердцевины под струи дождя, сделал глубокий вдох и с хрипом выдохнул. Волосы маслянистыми патлами липли к черепу, на шее – рана размером с кулак. В ней шевелились и слегка пульсировали черные лоснящиеся нити. Такие же нити, как клубок червей, ворочались в глубине пустых глазниц. От рубахи остались грязные лохмотья, штаны были разорваны в нескольких местах. Черномор поморщился и провел серым, будто рыбье брюхо, языком по губам. А потом его начало трясти, словно через тело пропустили электрический разряд, из глаз вырвались нити – они яростно извивались, будто пытаясь увернуться от струй дождя. Это продолжалось около минуты, после чего дрожь унялась, нити исчезли в глазницах. Черномор сорвал с себя лохмотья рубашки и прохрипел:

– Мерзкая, мерзкая погода. Очень мерзкая!

Он тряхнул головой и пошел по лепестку, который слегка пружинил под его босыми ногами.

В сердцевине показался еще один силуэт. Из сгустка мглы выплыла рука со скрюченными пальцами, а за ней и тело Кирилла. Его глаза были целы, вот только они походили на две черные капли смолы. Правая рука представляла из себя оторванную по локоть культю, в ране шевелились и маслянисто блестели нити. Появление Кирилла ознаменовалось вспышкой молнии и громовым раскатом. На краю поляны, не выдержав натиска ветра, с треском упало дерево. Кирилл судорожно задышал, а потом с утробным ревом выблевал себе под ноги сгусток темной слизи, которую тут же размазал по лепестку ливень.

Черномор поднял с земли обломок каменного дерева и поднес к лицу. Прошипел:

– Вот и славно.

Эдик выполз из сердцевины на четвереньках. У него были такие же черные блестящие глаза, как у Кирилла, а спина выглядела одной сплошной раной. Из нее будто выдрали куски плоти. Среди месива лоснящихся нитей проглядывали кости позвонков и ребер. Эдик медленно поднялся на ноги и тут же упал, сбитый порывом ветра. Снова поднялся. Задрожал. Нити вырвались из ран на спине, как иглы, и через мгновенье снова втянулись.

Кирилл подошел к Черномору, а за ним и Эдик. Какое-то время они стояли возле цветка, не обращая внимания на ливень, затем направились в сторону Тихой пади. Они уверенно шли через темный лес, вдоль извивающихся жгутов, а над ними шумели деревья, метались сорванные ветром листья. Молнии резали небо на части, грохотал гром, будто там, в вышине, сталкивались и раскалывались исполинские камни.

Три тени вышли на лесную дорогу, по которой бежали пенистые потоки. Здесь стоял «Джип» похожий на огромного жука. Крыша была смята тяжелой обломанной ветвью, на капоте блестели осколки лобового стекла, колеса наполовину погрузились в клокочущую под напором дождя лужу.

Тени прошли мимо машины, быстро двигаясь по грязевому месиву.

Элла уже больше часа смотрела на «Черный квадрат», но не могла сосредоточиться, мешала гроза. А попасть в Страну чудес было необходимо как можно скорее. Элла чувствовала: миру запределья требовалась помощь. Те странные существа, что она видела, морбесты, они могут навредить Стране чудес. Проклятая гроза! Когда очень нужно, всегда что-то мешает сосредоточиться. Что же делать? Элла нервничала. Она в очередной раз попыталась расслабиться, закрыла глаза, сделала несколько глубоких вздоха, медленно в уме досчитала до десяти…

Удар грома заставил ее встрепенуться. «Спокойно, спокойно», – сказала она себе и снова досчитала до десяти. Потом открыла глаза, уставившись на картину, и начала шептать заклинание:

– Там седые туманы и темные леса. Там вечная луна освещает землю призрачным светом. Ветер колышет океаны трав, а воздух пропитан запахами осени. Там в глухих чащобах живут чудесные звери…

Она повторила заклинание семь раз и очередной громовой раскат даже не заметила. Ее зрачки то сужались, то расширялись. Сознание погружалось в черную вязкую пучину. Теперь нельзя отступать, нужно прорываться, во что бы то ни стало. Страх накатывал липкими волнами, ощущение бездны давило на разум. Элла всегда боялась затеряться и остаться здесь навсегда. Она двигалась по невидимой тропе, которую нащупывала внутренним взором, шестым чувством. Тропа была такая зыбкая, ненадежная. Сколько раз Элла поддавалась панике и возвращалась, опасаясь, что тропа ускользнет, растворится во мраке. А потом корила себя за трусость, ведь приходилось начинать путь сначала. После неудачи редко получалось настроиться, сосредоточиться.

Сейчас помогала злость. Она подавляла страх, и Элла двигалась и двигалась вперед с упорством рвущегося в бой солдата. Вот мрак стал не таким плотным и липким, он превращался в серый туман. Элла почувствовала свои ноги – для нее это было всегда особо волнующе. Голые ступни касались прохладного камня, такое естественное и в то же время чудесное ощущение.

Туман стал белесым, его невесомые пряди медленно клубились вокруг. Элле казалось, что она идет среди облаков по небесному мосту. С каждым шагом туман становился все прозрачней. Наконец, он распался на седые клочья, и Элла обнаружила, что шагает по широкому каменистому плато, залитому лунным светом.

«Все как прежде, – подумала она. – Ничего страшного в Стране Чудес не произошло».

Элла сделала глубокий вдох. Пахло прелой листвой и… чем-то сладким, будто подгнившими фруктами.

Элла часто попадала на это плато. С него открывался прекрасный вид: леса под лунным светом, будто залитые расплавленным серебром, огромный город, мрачная красота до самого горизонта.

Но сейчас было страшно подходить к краю плато. Все из-за запаха. Он чуждый. Совсем-совсем чуждый, как те силуэты, которые она видела в прошлый раз. Морбесты. Элла чувствовала себя как в детстве, когда услышала ночью под кроватью шорох и вообразила себе чудовище, затаившееся внизу во мраке. Тогда она так и не решилась заглянуть под кровать – накрылась с головой одеялом и дрожала, пока ужас не достиг предела и не заставил опорожнить мочевой пузырь.

Она остановилась в нескольких шагах от края, с трудом сдерживая дрожь. Неожиданно захотелось сбежать, вернуться в чертово инвалидное кресло, в свою комнату. Ведь это было так легко, всего лишь отстраниться разумом от Страны чудес и ты уже там, в мире тоски, в проклятой опостылевшей реальности, в которой мечта сделать хотя бы шаг, так и останется мечтой. Нет ничего проще, чем сбежать, но сможет ли она потом вернуться? Элла посмотрела на луну, будто прося у нее поддержки.

– Пусть все будет хорошо, – прошептала она, а потом сжала кулаки, решительно направилась к краю плато и…

Той Страны чудес, что она знала, больше не было. Страшные ожидания оправдались. Повсюду, насколько хватало обзора, землю покрывали огромные, похожие на угрей тела. Они медленно извивались, отражая лунный свет, сплетались друг с другом. Элла слышала приглушенное расстоянием влажное чавканье. Лес превратился в бурелом, лишь редкие деревья еще стояли, как обгорелые спички на полной змей болотной жиже. Но среди черных лоснящихся тел Элла увидела и еще кое-что… множество громадных морских звезд, от которых исходило бледное фиолетовое сияние.

«Нет, не звезды, – подумала она. – Раскрытые бутоны, чудовищные цветы».

Элла дрожала. Что за сила могла превратить Страну чудес в ад? Хотелось кричать от отчаяния. Она перевела взгляд на луну и теперь смотрела на нее с осуждением и болью, будто та была виновата в происходящем, за ее равнодушный призрачный свет. Сейчас Элла чувствовала себя так же, как в тот день, когда узнала, что больше никогда не сможет ходить. Все рушилось. Неведомая сила снова меняла жизнь. Глаза наполнились слезами. Элла подошла к самому краю плато. Один шаг и страдания останутся позади. Ее обнаружат в настоящей реальности в инвалидном кресле мертвой. Всего один шаг. Зачем она только вернулась сюда? Ну, зачем? Лучше бы не знала ничего, надеялась бы, что Страна чудес такая же, как прежде.

Она увидела раскрывающийся среди бурелома фиолетовый бутон – из его черной сердцевины выползали щупальца.

Элла почувствовала злость.

– Мразь! – прошипела она.

А потом отступила от края, пылающий гневом взгляд заметался по земле и наткнулся на камень размером с кулак. Элла подбежала, схватила его и швырнула в пропасть.

– Вонючая мразь! Хочешь, чтобы я сдохла?! Ты этого хочешь?! – она сжала кулаки до боли в костяшках. – Не дождешься! Это моя Страна чудес! Моя!

Снизу поднялась волна теплого, пахнущего гнилью воздуха. Волосы Эллы взметнулись. Раздался звук, словно тяжело вздохнула сама земля. Змеевидные отростки встрепенулись, задергались, а потом, извиваясь, потянулись вверх.

Элла увидела, как от горизонта по небу плывет что-то огромное, заставившее ее подумать о скате. Оно двигалось неторопливо, величественно, отбрасывая на землю тень, которая с мрачной неумолимостью пожирала лунный свет. Тяжелый вздох повторился. Щупальца внизу вытянулись во всю длину и теперь раскачивались из стороны в сторону, как водоросли в тихой реке.

Затаив дыхание Элла смотрела на плывущее по небу, подсвеченное лунным светом нечто. Злость сменилась благоговейным страхом. Мир внизу накрывала тень, в которой бледно сияли фиолетовые бутоны.

– Пожалуйста, уходи, – теперь уже жалобно прошептала Элла. – Оставь Страну чудес. Она моя, моя. У меня больше ничего нет. Совсем ничего…

Ответом ей стал тяжелый вздох и волна теплого воздуха. Элла попятилась, обреченно опустив голову.

«Как же все несправедливо», – подумала она.

Тяжесть потери давила на сознание. Элла чувствовала себя марионеткой, над которой издевался безумный кукловод, всесильный извращенец, проверяющий предел ее прочности. Когда-то он украл секунду, а теперь лишил целого мира. Элла посмотрела на небо. Похожее на ската исполинское существо медленно приближалось, поглощая искры звезд. Скоро оно скроет луну, и Страна чудес погрузится во мрак.

Ноги начали неметь, терять чувствительность. Элла поняла, что больше никогда не сможет сделать и шага. Полтора года назад это понимание едва не свело с ума, а сейчас вызвало лишь тоску. Жизнь теперь станет прежней, пустой без волшебства, бессмысленной без Запределья. Инвалидное кресло ждет. Инвалидное кресло и гроза за окном. Элла закрыла глаза и сквозь веки увидела, как гаснет лунный свет. Навсегда. Еле слышно она зашептала:

– Там седые туманы и темные леса. Там вечная луна освещает землю призрачным светом… – глаза щипало от слез. В сознании всплыли образы чудесных зверей, которые жили в глухих чащобах. Образы всплыли и погасли, а Элла продолжала шептать заклинание, но уже не могла представить то, о чем говорила.

Это были теперь просто слова.

Волшебство исчезло.

Она сидела в инвалидном кресле и слушала шорох дождя. Глаза по-прежнему были закрыты, из-под сомкнутых век катились слезы. Гроза уходила – раскат грома донесся издалека, словно отголосок прошлого.