– А вам, Вайларк, следовало бы вместо лечения монаха вылечить рану на своём лице, – безрадостно заметил господин секретарь. – Раны от когтей нергала остаются с нами на всю жизнь, если не излечить их в первые сутки Арпонисом.

– Я это переживу, – произнёс Прений невозмутимо.

– Но монаха-то вы вылечили как следует?

– Конечно, – подтвердил Прений.

– А как вы смотрите на то, чтобы опять послужить Империи? Господин де Хавелок теперь заседает в Совете, должность Мастера Хальмстема свободна.

В глазах Филя это было щедрое предложение человеку, который всего четыре года назад был кузнецом в замке, два года назад недолго служил армейским декурионом, затем примипилом Чрезвычайного трибунала и год назад сделался Ментором в Алексе.

Прений оказался не дурак и согласился:

– Готов!

– Тогда приведите себя, пожалуйста, в порядок. Сбрейте эту вашу ужасную бороду и подстригитесь, а то вы выглядите как престарелый леший. Также я советую вам поискать доброго лекаря: настоящий возраст он вам не вернёт, но поможет сбросить десяток-другой лет с вашего облика. Я слышал, что сердарские настои творят чудеса после тесного общения с веларой.

– Мне есть к кому за этим обратиться, – ответил Ирений.

– Ну а потом приходите ко мне, и мы обсудим, что нам делать с чумой на наших границах.

– А мне что делать? – спросил Филь.

На лице господина Клемента в придачу к безрадостности проявилось выражение безнадёжной усталости, словно было в его жизни нечто безмерно надоевшее ему, навязчивое и осточертевшее до последней степени.

– А ты отправляйся к своему родственнику, – он показал на раздвижную дверь слева от себя. – У него на тебя свои планы!

Невысокий, полный, кудрявый и уже заметно седой император Флав приветствовал вошедшего в своей манере: бросив выглядывать что-то в одном из трёх окон, освещавших просторный зал с огромным столом посередине, он устремился к Филю, обежал вокруг гостя, оглядывая его с головы до ног, придвинулся почти вплотную к нему, взялся одной рукой за его пуговицу, а вторую положил ему на плечо.

– Неплохо, неплохо, – проговорил он скороговоркой. – Даже отлично! Живой-здоровый, на своих ногах, и румянец во всю щёку… Ну, теперь я спасён!

Он повернулся к двери, ведущей в его личный кабинет, доступ в который был только у его жены и у господина Клемента.

– Руфина! – гаркнул Флав. – Он здесь!

Вторая сестра в семье Фе всегда выделялась статью. Когда она вплыла в зал, Филь увидел, что по обводам и маневренности Руфина напоминала теперь тяжелогружёную шхуну. У юноши невольно сжалось сердце – так он по ней соскучился.

Руфина держала на руках полугодовалого сына, о рождении которого Филь слышал. Флав назвал его Флэвор. Малыш выглядел хорошо откормленным, а характером, видимо, пошёл в отца, потому что беспрестанно крутил головой, желая видеть всё и сразу.

– Она едва не съела меня живьём, когда узнала, на какое дело я тебя послал, – скороговоркой выпалил император, глядя на спешащую к ним жену. – Эти проклятые семейные сцены, лучше бы я никогда не женился! С другой стороны, они натолкнули меня на идею, где можно с пользой спрятаться, так что нам будет чем заняться следующие пару лет.

– Филь, – приблизившись, выдохнула Руфина грудным голосом, – мальчик мой дорогой!

Юноша испугался, что если она споткнётся, то раздавит его вместе с племянником, но обижать её не хотел и мужественно принял неизбежные объятия с непременными поглаживаниями по голове, будто он был маленький.

– Где ты пропадал, почему даже весточку не прислал? Я волнуюсь, матушка волнуется, даже Лентола уже спрашивала о тебе. Да что Лентола, Хозеки давно сошли с ума, беспокоясь, куда ты делся!

– Очень занят был, – ответил Филь, впервые за последние месяцы припомнив, что у него имеется невеста, и какая невеста!

Вспомнив о прощании, которое она устроила, он расплылся в улыбке, решив покончить с этой аудиенцией как можно скорее. Что бы ни было захватывающего у Флава в рукаве, он разберётся с этим потом, а пока его дорога лежала прямиком в поместье Хозеков. Оставалось отпроситься у императора.

– Верно, ты же собрался жениться, – уловив нетерпеливое выражение на лице Филя, ухмыльнулся Флав. – Тогда Западная башня и тебе сможет стать прибежищем, когда приспичит. Даю отпуск на десять дней, езжай в свою Менону!

При упоминании башни Руфина скривилась:

– Ты совсем там поселился, скоро дети забудут, как ты выглядишь, ещё и Филя сманиваешь туда!

Флав нервно пожал толстыми плечами.

– Подрастут – заново познакомимся, а пока с ними даже говорить не о чем. Я задумал отапливать оттуда весь замок, – сказал он Филю, игнорируя рассерженную жену, которая махнула напоследок брату и выплыла с сыном из зала. – Наша гильдия дала первый газ, пока немного, потому что зима на дворе, но уже облегчила мои траты на освещение. А ещё я хочу не тратиться на дрова.

Филь и не надеялся, что разговор так быстро повернёт в эту сторону.

– Значит, я могу получить первую порцию денег в счёт погашения займа? – спросил он.

«Здорово, – подумал он с радостью, – не прошло года, как были сделаны чертежи, а он уже всё построил. Видимо, Руфина так хорошо досадила ему, что оставалось только прятаться на стройке…»

– Можешь, – подтвердил Флав, – ты и твой друг-кузнец. Идите к Клементу, он выдаст вам причитающееся.

Не застав в приёмной Ирения, который успел исчезнуть со своей долей, Филь забрал золото у секретаря и припустил к дому, где обнаружил друга в гостиной за разговором с Эшей.

– Я отлично знаю, что тебе нужно, – говорила Ирению стриженая Эша, одетая в мужскую одежду, что делало её похожей на юного паломника. – Велара – сатанинское отродье, которое хлебом не корми, дай напасть на сердара. Так что возвращение привычного облика после тесного знакомства с ней – это обычное для нас дело. Только вот…

Она бросила взгляд на вошедшего Филя, выпроставшего из-под плаща мешок с золотом. Второй такой же лежал на столе перед Ирением.

– …пока ты лечишься, вино тебе воспрещается. Поэтому если настроен отметить возвращение и факт, что наш император для разнообразия, как я вижу, держит слово, у тебя остаётся только сегодняшний вечер.

«Для разнообразия» Филь заменил бы на «неожиданно» – так его удивила лёгкость получения денег. Госпожа Фе успела рассказать, как Флав, ударившийся в экономию после разрушения Кейплига, прихлопнул надежды семьи на получение даже тощей прибыли с Хальмстема.

Пока два его владельца, Филь с Ирением, гонялись по Старому Свету за нергалом, Флав протащил через Совет решение, по которому снабжение Хальмстема в связи с его важностью для безопасности Империи осуществлялось исключительно людьми, утверждёнными Советом. А Совет в лице его председателя, Клемента, вычеркнул владельцев из списка, за что установил им компенсацию в тысячу серебряных аспров, или сто империалов в год.

Такую возможность обойти их на повороте Филь прошляпил, но угрюмо оценил целеустремлённость Флава: император всё-таки построил замок на чужие деньги, а Клемент, как и обещал, будет их теперь понемногу выплачивать сто двадцать лет подряд.

Таким образом, внезапная выплата дивидендов явилась славным сюрпризом. Совесть проснулась, решил Филь, которого жулик-император не первый раз обводил вокруг пальца. Они с Ирением сегодня получили тридцатую часть от вложенного в Газовую гильдию, что составило по пятьдесят империалов на брата, плюс около сотни золотых, спрятанных в амбаре в Меноне, – этого должно было хватить на несколько лет, даже учитывая скорую свадьбу Габриэль с Яном Хозеком.

Остальное золото тоже было недолго ждать, судя по хватке императора, решившего после освещения столичного замка заняться самым прибыльным местом – переулком Пассифон, где располагались бордели и дома свиданий. Спешно проложив туда трубу и установив газовые рожки, Флав запретил обитателям переулка пользоваться свечным и масляным освещением «в связи с пожароопасностью», о чём Габриэль и Эша, хохоча, поведали Филю.

Не имея ничего против прогулки по городу, Филь сказал двадцативосьмилетнему другу, который выглядел как шестидесятивосьмилетний:

– В самом деле, дедушка Вайларк, пойдём! А то вернулись мы глухой ночью, я уезжаю завтра рано утром и пока видел только пару улиц и императорский замок, а все говорят, что тут за последний год понастроили красот.

Ирений нахмурился.

– Как ты меня назвал?

– А тебя никто не заставлял таскать в себе полгода ту велару, – рассмеялся Филь. – Извини, больше не буду!

Ирений с Эшей поднялись, и тут в дом ворвалась Габриэль со степенно ступающей следом матерью. Румяная девушка выглядела счастливой как никогда. Она заметила на столе мешки с золотом и резво повернулась к Филю:

– Это твои?

Он показал на свой и сказал:

– Только один.

Госпожа Фе тепло улыбнулась ему:

– Ты иногда напоминаешь мне фокусника, дорогой! Едва я начинаю волноваться, что нам не на что будет жить, как ты появляешься на пороге с мешком денег.

Габриэль состроила виноватую физиономию:

– Ты и впрямь вовремя нарисовался, дорогой братец, а то мы сегодня потратили последние деньги на мои свадебные наряды!

– Тогда уж «дорогая сестрица», – хмыкнул Филь, стараясь не выказать недовольства пустыми, по его мнению, тратами. – Я завтра отправляюсь в Менону, пусть мне приготовят коня, – попросил он госпожу Фе.

– Я распоряжусь, – ответила она.

– А что ты сам не сбегаешь на конюшню? – поинтересовалась у него Габриэль.

Конюшни Почтовой гильдии, где Филь держал своего коня по кличке Ветер, находились в пяти минутах ходьбы от дома.

– А мы хотим успеть до заката показать Филю город, – протараторила Эша, беря брата под руку и торопясь к выходу. – Его здесь не было полтора года!

Насчёт заката она погорячилась: когда они вышли на улицу, там начинало темнеть и после посещения первой встреченной ими таверны стемнело окончательно.

– Мне много нельзя, я потом ничего не помню, – предостерёг Филь, чокаясь с глиняной кружкой Ирения.

– Не волнуйся, я знаю об этом, – хихикнула разрумянившаяся Эша. – Габриэль нам рассказала о вашей пьянке в Алексе. Ну, за победу над нергалом!

После следующей таверны Филь обратил внимание, что Эша здорово похорошела на свежем воздухе. Её большие серые глаза, глядевшие на него из-под капюшона, сияли. Как и фонари на ближайшей улице, где Ирений вдруг провалился куда-то будто сквозь землю, а Эша потащила Филя за собой, схватив его за руку, желая что-то показать.

Обнимаясь и хохоча, они прошли по освещенному переулку, затем Эша тоже куда-то исчезла, а Филь обнаружил себя в большой, богато оформленной комнате, где к нему подошла девушка невиданной красоты с алой шёлковой лентой в волосах, одетая не хуже, чем была одета Эша, когда спасала их из Бейнака, и мягко взяла его за руку.

– Курносый блондинчик, если у тебя найдётся один золотой, ты можешь остаться здесь хоть на всю ночь, – проворковала она.