– Даже не смей говорить так! – снова оборвал его Шигэнага. – Огава, перед смертью сознался в своём предательстве. Мои воины тому свидетели. – юный Хондзё пересказал Аюкаве и Иробэ предсмертные слова Нагасукэ. Киёнага был обескуражен от услышанного, а Кацунага оставался всё той же, недвижимой горой.

– Так, что вы хотите? – повторил первоначальный вопрос Шигэнага. – Я слышал, что вы Киёнага-сан, тоже причастны к смерти моего отца. Косвенно, конечно, но это не меняет вашей вины.

– О чём ты… вы говорите? – гнев Аюкавы немного поубавился, но он всё равно был в ярости от нахального поведения юного Хондзё. – Я спас вашу мать от гибели, позволив вам родиться, и присматривал за вами, пока вы росли.

– Моя мать обычная шлюха! – не выдержал Шигэнага. – Она такая же предательница, как и ты! – теперь пришла очередь юноши хвататься за меч, но тут встрял Иробэ.

– А ну хватит! – раздался сильный голос. – Первый, – ребёнок решил поиграть в господина, а второй, – опытный воин, забывший, что он взрослый! – укорил обоих Кацунага. – Киёнага, угомонись! Твои слова только разжигают огонь в сердце этого мальчишки. – Шигэнага привстал, собираясь возразить, мол – «кто тут ребёнок?». Но грозный вид Иробэ, заставил его присесть. И, тем не менее, Хондзё оставался на стороже. Он уважал Кацунагу, как воина и был бы рад иметь такого союзника, но они, пока, были по разные стороны. Кацунага продолжил. – Я не собираюсь слушать здесь ваши склоки и разрешу ситуацию так: Ты, Шигэнага-кун, поступил правильно, отомстив за отца и выбив из Огавы признание. К тому же, у тебя хватило ума учесть право на месть со стороны клана твоего врага, и ты вырезал всё семейство под корень. Это хорошее качество для воина во время войны. Но, сейчас мир! Поэтому, твои действия расцениваются как мятеж. Я и Аюкава имеем полное право покарать тебя.

– Что-то я не понял Кацунага-сама, вы пришли меня хвалить или убивать? – с толикой насмешки вопросил Шигэнага.

– Я прибыл посмотреть на тебя и оценить. – ответил Иробэ, глядя в глаза юноше. – И мне ты по нраву. Я бы даже оставил тебя в живых, но, к сожалению, твою судьбу буду решать не я. От себя же скажу, – ты должен оставить все попытки отомстить Аюкаве, тем более, что он не повинен в смерти Фусанаги, твоего отца. А когда сюда прибудет Кагэтора-сама, ты должен поклясться ему в верности, и тогда, возможно, твой клан останется не тронут, возможно, и ты сам останешься жив.

– Но я не хочу служить Нагао! – воскликнул Хондзё. – Они знали, какую подлость совершил Огава и всё равно оставили его в живых! Они все виноваты! Нагао, Аюкава, Накадзё и даже Уэсуги!

– Тогда было другое время. – спокойно ответил Кацунага на претензии юноши. – Сейчас всё изменилось. У нас появился сильный лидер, который заставил объединиться все кланы Этиго. Под его началом не одна зараза из соседних земель не просочится к нам. Зато, мы можем изрядно поживиться у них. В Канто и Синано сейчас преобладают Ходзё и Такэда. С каждым днём они продвигаются всё ближе к Этиго и вскоре, мы непременно столкнёмся с ними. Но, если мы, как и прежде, во времена правления Уэсуги, Тамэкагэ и Харукагэ, будем разрозненны, то непременно проиграем. Подумай над этим, пока сюда не пребудет наш сюго.

– Не о таком Иробэ Кацунаге я слышал. – разочарованно покачал головой Шигэнага. – Вместо безудержного и яростного воина, который не признаёт над собой никого, я вижу смиренного старика заботящегося о своей безопасности.

– Ты много себе позволяешь. – прорычал Иробэ. – Но ничего, на первый раз я тебе это прощу. Я всё тебе сказал. – на этом Кацунага встал со стула и пошёл прочь.

Аюкава, всё ещё пышущий гневом, задержался, не отрывая взгляд от своего племянника. Он, с неимоверной силой подавил в себе желание выплеснуть тысячи недоброжелательных фраз в адрес юноши, встал и, прежде чем уйти, напутственно произнёс:

– Я никогда не желал тебе зла, но твоя выходка поколебала моё расположение к тебе. Советую тебе прислушаться к Иробэ и сделать всё, чтобы твоё стремление возродить свой клан не осыпалось крахом.

Хондзё ничего не ответил. Он задумчиво проводил взглядом удаляющихся старых воинов, встал и медленно зашагал к воротам.

Всё, о чём говорил Кацунага, юный глава клана передал своим вассалам. К его удивлению, все старшие слуги, согласились с Иробэ, но отдавать своего нового господина на расправу были не намерены. После долгих обсуждений решение было принято. Пусть Кагэтора, по прибытию, в сопровождении не менее десятка слуг, всё-таки он сюго и даймё, войдёт в замок и огласит своё решение по поводу судьбы Шигэнаги. Если всё останется как есть, то клан Хондзё присягнёт на верность Нагао, а если же нет, то Кагэтору следует убить на месте. Возможно, что не все решат отомстить за своего князя, но и мстителей наберётся изрядное количество. Поэтому, весь замок заранее взялся готовиться к осаде. Конечно, штурм тоже был возможен, но благодаря крутым склонам и запутанным лабиринтам строений, эта затея окажется гибельной для любой армии. Но, замок Хондзё не такая уж крупная фигура, чтобы положить под его стенами несколько тысяч жизней, так что осада – самый лучший вариант для противника.

* * *

Кагэтора прибыл через три дня. На удивление Шигэнаги, с сюго привёл не больше тысячи воинов. Они расположились в пяти тё⁶ с южной стороны горы. Отряды Иробэ и Аюкава, не ушли и тоже стояли лагерем, только к северу, на южном берегу Миомотэгавы.

Хондзё постоянно следил за всеми передвижениями со стен укреплений. Он видел, как Кацунага и Аюкава прибыли в лагерь князя Этиго и, видимо, что-то решали. Примерно через час, в замок прибыл гонец от Нагао с приказом пропустить его господина замок. Шигэнага ответил удовлетворительно, но с условием, что Кагэтора может войти только в сопровождении десяти человек. Это было достаточное число, для их быстрого устранения, в том случае, если юный Хондзё и князь Нагао не договорятся. Гонец посетовал на наглость северных кокудзин, но удалился с ответом.

Через недолгое время у ворот появился человек. Высокий, статный, облачённый в белую дзинбаори с кандзи «Би» на спине. Из брони на нём были лишь поножи да наручи с нашитыми металлическими пластинами. За оби, как и положено, покоились два меча, длинный-катана и короткий-вакидзаси. Шигэнага узнал Кагэтору, хотя и видел его однажды, четыре года назад, когда он завершил объединение Этиго. Но почему он был один? Юный Хондзё слышал, что даймё Этиго обладал большой храбростью, поразительными навыками и странным характером, но, чтобы явиться одному, ни много ни мало, а в замок врага. Шигэнага был крайне удивлён, и даже немного испугался. Может быть, это была какая-то уловка?

– Хорошо. – сказал сам себе Хондзё, смотря на Кагэтору со стены. – Пропустите сюго! – крикнул он привратникам.

Ворота раскрылись лишь на одну створку, и князь вошёл. Он не смотрел на окружающих его воинов замка, а шёл лишь вперёд. Весь гарнизон смотрел на сюго с подозрением и скрытым страхом. Не потому, что Нагао был ужасен на вид, а потому, что он был один, без единого сопровождающего. У местных воинов в голове не укладывалось, как такой большой человек, властитель целой провинции, вот так бесстрашно и бесцеремонно, рискуя собственной жизнью, в одиночку сунется в пасть потенциальному врагу.

Гордо и уверенно, ни на мгновения не заколебавшись, Кагэтора преодолел запутанные дороги дворов замка, добравшись до самой вершины, где стояла тэнсю. Главной башней это было назвать сложно. Небольшое поместье-ясики, которых на горе Касуга, в его доме, было не один десяток. Впрочем, кокудзин севера, больше уделяли внимание расположению замка и укреплениям, чем тэнсю, от которой, собственно, толку не было, если враг прорвётся внутрь, преодолев все препятствия.

Хозяин замка ждал даймё внутри главного дома в приёмной комнате, куда и проводили Кагэтору несколько стражников. Приёмная была проста и не затейлива. Фусума небыли украшены вычурными рисунками, как это было в Касугаяме, не наблюдалось и помоста, для хозяина. Пол был ровным, устланным соломенными татами. Посередине комнаты стоял столик с двумя чарками и кувшином, по-видимому, наполненным сакэ. Шигэнага встретил Кагэтору один, но князь не сомневался, что за стенами прячется не меньше десятка слуг, готовые прийти на помощь хозяину по первому зову. Хондзё сидел перед столиком, жестом приглашая даймё к угощению.

– Прошу извинить меня за столь скудное угощение, – учтиво произнёс Шигэнага. – Но думаю, в данном случае, сакэ как нельзя кстати.

Кагэтора кивнул, соглашаясь, и присел напротив Хондзё. Юный хозяин налил горячительный напиток князю и себе, поднял чарку, в знак приветствия и выпил первым, дабы убрать все подозрения об отравлении. Кагэтора последовал его примеру и осушил свой сосуд одним глотком. Шигэнага разлил ещё.

– Чем я удостоился лицезреть господина сюго? – спросил Хондзё с малой толикой иронии, после того, как они пропустили по второй чарке.

– Брось эти формальности Ядзиро. – сказал князь, назвав личное имя Шигэнаги, будто они с ним друзья или родственники. А может, господин и слуга? – Я здесь не для того, чтобы слушать твои лукавые речи. – продолжил Кагэтора. – Расскажи мне всё, что касается твоего мятежа и почему ты вырезал весь клан Огава?

Шигэнага ожидал, что даймё будет показывать свою жёсткость, бросаясь обидными словами. И это ему мало нравилось, но он сдержался и удовлетворил требования князя, рассказав ему всё, в самых мельчайших подробностях.

– Значит, – произнёс Кагэтора, выслушав Шигэнагу. – Это была не столько месть, сколько обида. Огава относился к тебе плохо и пользовался добродетелью твоей матери, чтобы удержать клан Хондзё в своих руках.

– Плохо!? – выкрикнул Шигэнага. – Вы называете это плохо? И к тому же, с чего вы взяли, что это не было местью? Огава сознался в своём предательстве, а значит, я оказался прав.

– Но ты не знал наверняка, что заговор против твоего отца исходил от Огавы. – парировал Нагао. – Либо ты, ведомый лишь слухами и предположениями, действовал, не видя истины. Либо, у тебя есть точные сведения. Скажи мне правду. От этого зависит твоя жизнь.

– Вы угрожаете мне Кагэтора-сама? – усмехнулся Шигэнага. – Вы здесь совершенно один. Неужели вы будете рисковать собственной жизнью, чтобы убить меня? Поверьте, у вас это не выйдет.

– Не стоит уповать на неприступность твоего замка. – невозмутимо произнёс Кагэтора. Он сдвинул брови и его пристальный, тяжёлый взгляд, будто пронзил юного Хондзё насквозь. – Также, не стоит думать, что я беспомощен, покуда, нахожусь в одиночестве. Я хочу слышать от тебя правдивые слова, хотя и знаю, что ты можешь мне сказать. Если же ты не будешь со мной откровенен, я выйду из замка, точно так же, как и вошёл. Только теперь со мной будет твоя голова.

Шигэнага хотел было встать и выпалить всё то, что он думает о клане Нагао, но внезапно им овладел страх. Ноги перестали слушаться, руки затряслись, а сердце бешено застучало в груди. Он хотел совладать с этим, но у него ничего не получалось. В голове зазвучали странные звуки, напоминающие стоны умирающих, бульканье крови и скрежет метала по костям. Перед глазами встала картина того дня, когда Шигэнага учинил резню в замке Огава. Только тогда он не понимал, насколько это было жестоко и беспощадно. Тогда он, ведомый порывами гнева, не задумывался над своими действиями. Но сейчас, объятый непонятным страхом, он с ужасом осознавал, что натворил.

– Ты хорошо держишься. – похвалил непонятно за что, Кагэтора.

Шигэнага очнулся. Длившееся мгновение назад оцепенение, как рукой сняло. Он тут же потянулся за кувшином. Налил полную чарку и залпом осушил.

– Что это было? – выдавил он. – Это вы сделали?

– Нет. – покачал головой Кагэтора и тоже выпил. – Это сделал ты. Я лишь показал тебе, к чему приводит неоправданная жестокость.

– Но я должен был отомстить. – Шигэнага ещё не до конца пришёл в себя и его слова звучали не столь гневно, как раньше.

– Ты бы мог обратиться ко мне. Привести доказательства. Я бы приговорил Огаву Нагасукэ к сэппуку, а тебя назначил бы кайсяку. Твоя рука снесла бы ему голову и месть была бы исполнена. Клан Огавы не имел бы к тебе претензий, поскольку приговор был бы мой и большого кровопролития не состоялось. Но ты, поступил как мятежник, да ещё и очень жестокий. – Кагэтора ещё раз грозно взглянул на Хондзё. – Ты совершил достаточно преступлений, чтобы я мог наказать тебя. Но, я верю, что человек может исправить свои ошибки, оступившись однажды. Ответь. Как ты узнал о том, что сделал Огава?

– Мне, сказал мой отец. – виновато, совсем не свойственно для него, проронил Шигэнага, опустив голову. Он понимал, что этот абсурдный ответ не убедит князя, поскольку Хондзё Фусанага погиб ещё до рождения своего сына. Но, то, что юноша услышал дальше, в корне его поразило и страх снова подкрался к его глотке.

– Вот значит кто это. – произнёс Кагэтора, коротко усмехнувшись. – А я всё гадал, где я мог видеть его. – даймё коротко поклонился, кому-то, находившемуся за спиной Шигэнаги.

Юноша быстро обернулся по сторонам, но в комнате, кроме него и князя никого не было.

– Вы про кого? – недоумённо спросил юноша. – Кому вы поклонились?

– Фусанаге. Твоему отцу. – без доли смущения ответил Кагэтора. – Ведь это он находиться рядом с тобой?

– Вы видите его? – глаза Шигэнаги расширились. – Но как? Даже я его сейчас не вижу!

– Духи становятся осязаемыми только тогда, когда хотят этого сами. – поучительно промолвил Нагао. – Но, если хорошенько попрактиковаться, то человек сможет различить эту тонкую грань между живыми и мёртвыми. Но, даже если не видеть их, то вполне можно почувствовать. Когда они рядом, само ощущение, окружающей, и пронизывающей тебя ки, начинает меняться. Это чувствуется очень тонко и порой, не всё можно описать доступными пониманию словами.

Шигэнага находился в изумлении. Он смотрел на Кагэтору со смешанными чувствами восторга, уважения и страха. После продолжительного молчания, юный Хондзё нашёл в себе силы побороть свою гордость и низко поклонился князю Этиго.

Кагэтора вернулся к своей армии через два часа, приказав всем возвращаться по домам.

– Что вы решили с этим маленьким демоном? – с любопытством спросил Аюкава.

– Клан Хондзё, как и все остальные, будет служить Этиго. – ответил даймё. – Но, пока я не буду призывать его на службу.

– То есть как это? – не понял Киёнага. – Он будет подчиняться вам или нет?

– Пусть сперва покажет себя достойным главой своего клана, а потом видно будет, стоит ли этот юноша того, чтобы занять место среди воинов Этиго.

– А вы сами, как считаете? – поинтересовался Иробэ. Ему было интересно, как князь оценил Шигэнагу.

– Он, чем-то напомнил мне Харукагэ. – задумчиво произнёс Кагэтора. – Столько же ненависти, стремления к независимости, подпитанная чрезмерной жестокостью. Только, в этом случае, присутствует больше здравого смысла и рассудительности. Я думаю, что он сможет стать достойным воином и снискать себе славу на поле боя.