– Они совсем не тупоголовые, – возразил профессор, – низкий уровень знаний не является синонимом отсутствия умственного развития. Что касается княжичей, то сегодня мы продолжим занятия по математическому расчету артиллерийского выстрела.

– Зачем парням морочить голову? – удивился Норманн. – Зарядил пушку, и бабах!

– У тебя в голове один бабах, – поморщился Максим. – Ты слышал о сражении Петра под Нарвой?

– Там вроде бы было два сражения, первый раз наши позорно бежали, крепость взяли со второго раза.

Максим вытаращился на князя, словно увидел перед собой инопланетного пришельца. Затем сделал несколько шагов по комнате, обернулся и сказал:

– Ты совсем не знаешь историю своего государства! Во время первой осады Нарвы русская армия оказалась в клещах, с одной стороны была крепость с пятью сотнями пушек, с другой – шведский король со всей своей армией. Сражение началось утром и закончилось поздним вечером. Для сравнения, Полтавская битва продолжалась всего два часа.

– Но армия Петра бежала, бросив все свои пушки! – возразил Норманн.

– Разумеется, – усмехнулся Максим, – ночью русские переправились на другой берег реки. Орудия действительно пришлось оставить, ибо их не смогли затащить в лодки. Так что крепостная артиллерия увеличилась на девяносто две единицы.

– Почему Карл XII не взял пушки себе?

– Шведский король рванул от Нарвы еще быстрее русских. Гонец с вестью о победе догнал его в полутора сотне километров от места сражения.

Норманн недоверчиво посмотрел на профессора, немного подумал и спросил:

– Зачем крепости осадные орудия? Они не могут стрелять картечью, для этого нужны полевые пушки.

– Между прочим, полевую артиллерию создал царь Петр Великий, а в Европе она появилась только при Наполеоне.

– Врешь! – решительно возразил Норманн. – Пушки появятся на полях сражений лет через пятьдесят, а Петр родится в семнадцатом веке.

– Знаток! – хмыкнул профессор. – Пушки на поле боя и полевая артиллерия совсем не одно и то же!

– Разве? – растерялся удивленный князь. – А в чем разница?

– В принципе применения! Во время Грюнвальдской битвы русские и немцы привезли пушки на специальных телегах, затем вкопали их в землю. Петр поставил орудия на колесные лафеты с упорной сошкой, – пояснил Максим.

– Мобильная артиллерия! – догадался Норманн.

– Совершенно верно. Для атаки на Норчепинг пушкари поставили на колесные лафеты три батареи. Сейчас обучаю княжичей управлению огнем, а то в запале своих перебьют. – Профессор со смешинкой в глазах посмотрел на Норманна, однако тот не поверил в возможность «дружеского» обстрела.

– Запугиваешь? Для выстрела из пушки по своим надо быть совершенно слепым!

– Я не зря заговорил о штурме Нарвы, – с той же легкой усмешкой продолжил Максим, – в Нарве сидели артиллеристы-неумехи. Зная об этом, русские полки зашли за пристрелянную линию. В результате атакующие шведские полки получили залп из собственных орудий.

Норманн уже немного знал об особенностях «ядерной» артиллерии. Засунул в ствол порох да закатил ядро – все это пустая хрень, подобная методика применяется в ружьях да маленьких фальконетах. Картуз с пороховым зарядом вставляется в специальное углубление, которое называется «камора». Достаточно трудоемкий процесс, требующий отработанных навыков. Кроме того, дальность выстрела меняется за счет величины заряда, а не угла подъема. Именно в таком виде просуществовала артиллерия до второй половины девятнадцатого века. С появлением казнозарядных орудий расчет мощности заряда не потерял своей актуальности, боекомплект так и остался с картузами разного веса.

Во дворце Норманна дожидались сразу двое, кроме Тикша, которому предстояло изготовить навершие для Рунового кола, в кресле степенно сидел воевода Захар Иванович Дидык. При виде князя оба низко поклонились и застыли в ожидании какого-то ответного действия. А что надо сделать? Люди добрые, подскажите! Подойти и дружески похлопать по спине? Или с монашеским смирением сказать: «Привет, братья во Христе»? Антонио предусмотрительно сделал два входа в рабочий кабинет, хозяин мог пройти на свое рабочее место прямиком из жилых покоев. А постельничий посадил перед общей дверью бородатого дядьку в роли секретарши. Воображение Норманна одело степенного дьяка в генерал-адъютантский мундир с эполетами и аксельбантом. Действительно, почему бы не переодеть личного делопроизводителя? С этими мыслями Норманн поздоровался с гостями и провел Тикша за собой.

– Сможешь сделать голову из цветного стекла, а оберег Мары из моржовой кости? – С этими словами он протянул ювелиру изготовленные из воска макеты.

Тикш поочередно осмотрел фигурки, затем осторожно вернул их на место, перекрестился и ответил:

– Отличная работа, я берусь, сделаю достойные копии! И еще, вот, это наш тебе общий подарок. – Ювелир протянул князю желтоватую камею.

В первый момент Норманн просто любовался изумительной работой. На виноградной лозе, прикрывшись крылышками, сидела забавная птичка. Разглядывая детали, первым делом обратил внимание на изящную шляпку, более похожую на цветок. Чем больше он смотрел, тем больше странных линий замечал. Птичка оказалась стройной девушкой, а ее лицо как бы все время куда-то отворачивалось. Шляпка неожиданно превратилась в руново письмо, а веточка вдруг стала написанным по спирали текстом.

– Что это? – глядя на шедевр, пораженно спросил Норманн.

– Рунова жестька Мары, – спокойно пояснил Тикш и тут же добавил: – Она двусторонняя, сделана из среза бивня мамонта.

С мамонтами понятно, они передохли более десяти тысяч лет назад, а бивни в этот период могли оставаться объектом торговли. Но художественное мастерство, с каким была сделана камея, выходило за рамки понимания, это вам не стереооткрытка с подмигивающей девицей. Норманн осмотрел обратную сторону оберега, где оказалось зеркальное изображение, и с сожалением сказал:

– У меня на груди с полдюжины всяких талисманов. Для новых шеи не хватит.

– Ну-ка, покажи! – потребовал Тикш.

Норманн разложил на столе навешанные на него в разное время талисманчики, а ювелир принялся их внимательно осматривать. Из всей коллекции его больше всего заинтересовал амурчик с луком. Покрутив безделицу так и сяк, вынес свой вердикт:

– Пустая вещица, но если дорога как память, я ее тоже заберу.

– Как это заберешь? – растерялся Норманн. – А я с чем останусь?

– Вот, надень пока это. – Тикш протянул нечто среднее между бусами и четками. – Твоего крылатого лучника вплавим в янтарь.

– И как все это будет выглядеть? – подразумевая амурчика, спросил Норманн.

– Как у всех нормальных людей. – Ювелир снял с шеи собственную коллекцию оберегов.

Перед Норманном легла не связка оберегов, как он ожидал, а настоящее произведение искусства. В колье сначала шли маленькие бусинки, на которых при желании можно было рассмотреть рунические знаки. Затем колечками соединялись различные Руновы жестьки, которые составляли полноценную композицию. В центре крепилась дополнительная подвеска из самых красивых камей.

– Да! – восхитился Норманн. – У тебя великолепное колье, просто на зависть.

– Спасибо за похвалу, – поклонился Тикш, – только соединенные обереги называют не колье, а ожерелье.

– Вообще-то ожерелье носят женщины – для красоты, – не согласился Норманн.

– Всякие изумруды с рубинами на витом золоте называют окладень. – Ювелир без смущения поправил князя.

Норманн несколько раз любовно провел ладонью по достойной Эрмитажа коллекции «народного творчества», затем спросил:

– Каждая деталь твоего ожерелья является оберегом Мары?

– Ты что? Хозяйка Жизни от человека много не требует! Здесь и родовые обереги, и свадебные, и детские. – Тикш со знанием дела принялся перечислять пантеон русских богов.

– Мне точно так сделаешь? – выслушав монолог, спросил Норманн.

– Не срами меня, – потупился ювелир, – ты князь, и этим все сказано. Сейчас, пока холост, ожерелье получится малым. Ну да женишься скоро, там дети пойдут, мы тебе добавим и хвалу Роду, и Древо жизни Макоши. Не сомневайся, все сделаем по правилам.

Найдя в Норманне заинтересованного слушателя, Тикш принялся обстоятельно рассказывать про виды оберегов и применяемые материалы. Что может быть особенного в изготовлении соединительных колец или звеньев цепи? Услышав неожиданно длинный перечень ограничений, Норманн в первый момент подумал, что ювелир просто набивает себе цену. Но по мере рассказа скепсис и недоверие полностью исчезли, Тикш очень интересно объяснил, каковы обычаи и правила, связанные с изготовлением по сути первых в цивилизации украшений. И самое важное, выяснилось, что в стародавние времена обереги носили только женщины.

После ухода ювелира Норманн еще долго бесцельно смотрел в окно. Нет, он не пытался разобраться в древнерусском языческом пантеоне. Пояснения Тикша были интересными и даже забавными, но все это казалось ненужной мишурой. К чему современному человеку сакральная символика и защитные тайные знаки? Как поможет особый узор на тарелке или на входной двери? В эти времена даже вышивка на скатерти, полотенце или рубашке делалась по особым канонам и посвящалась тому или иному славянскому божеству. Эх, темнота-темнота… Норманн позвонил в колокольчик и велел звать Дидыка.

– Извини, что потревожил, – с порога заговорил воевода, – да с ответом нельзя затягивать.

– Гедимина желаешь подловить? – усмехнулся Великий князь.

– А как же! – воскликнул Дидык. – Без этого никак, иначе нас никто не будет уважать!

Святая простота, послав убийц, Гедимин первым делом озаботился собственной безопасностью и давно приготовился к ответному удару. В то же время Дидык был абсолютно прав, покушение нельзя оставлять безнаказанным.

– До злодея нам самим не дотянуться, надо найти обиженных людей и посулить за его голову золото, – предложил Норманн.

– Этим вепсы с карелами занимаются, – ответил воевода, – а я предлагаю отправить дюжину тайных отрядов.

– Ничего у нас не получится, литовский князь по лесам не шастает, а среди людей стража сразу приметит чужака.

– Не то говоришь, – поморщился Дидык, – сейчас Гедимин вместе с поляками сцепился с Тевтонским орденом. Ты письмо гроссмейстеру напиши, мои люди на месте сами разберутся.

Воевода был прав, сейчас войны шли без каких-либо линий фронта, небольшие группы без труда могли пройти по тылам. Правда, не факт, что им удастся приблизиться к литовскому князю, о появлении «карельских охотников» быстро пробежит слушок. В то же время готовность «диверсионных отрядов» подтолкнула Норманна к другой идее.

– Вот что, надо разделить твою группу. Пошли ловких ребят на Ольгерда, поймай его и привези сюда.

– Зачем тебе младший из Гедиминовых сыновей? Если вязать, то старшего, – предложил воевода.

– Старшие при больших дружинах, а Ольгерда можно посулами настроить против отца, – пояснил Норманн.

– На отца не пойдет, побоится, – уверенно возразил Дидык, – а братьев прищучить будет рад. Он последний в роду, потому и живет без малейшей надежды получить хоть малую толику наследства.

– Ну да, – согласился князь, – кто его вспомнит.

– Не в этом дело, мать из захудалого шляхетского рода. По лествичному праву после Гедимина идет его брат, затем сыновья Витеня, – пояснил воевода.

– В таком случае смерть литовского князя приведет к жестокой междоусобной войне.

– Это ты, Андрей Федорович, правильно заметил, – подтвердил догадку Дидык, – литовский князь уже сейчас заслал племянников с младшим братом в самые хилые уделы.

– Витебское княжество вроде бы раньше было уделом Полоцка? – уточнил Андрей.

– После смерти тестя Ольгерд внаглую забрал удел, а родственников жены выгнал за ворота, – ответил воевода.

– Лучшей кандидатуры нам не найти, человек без принципов и совести, он обязательно к нам переметнется.

– Весь в папу, – ощерился Дидык, – я ему дам полк новиков, что с мурмана к тебе пришли.

– Он с ними не справится, – с сомнением сказал Норманн.

– И не надо! – засмеялся воевода. – Мурманы только тебя признают! Ольгерд потешит свою гордыню, а мы позлим Гедимина.

То, что Дидыку понравилась идея вывезти младшего Гедиминовича в Медвежий замок, изначально гарантировало успех предстоящей операции. Еще не настало время безропотного послушания, а выполнение задания по принуждению всегда чревато провалом. Проводив воеводу до дверей, Норманн сам засел за письмо гроссмейстеру Тевтонского ордена. Дело здесь было не в личном уважении или желании сохранить тайну, ему нравился сам процесс написания причудливых букв готического шрифта. Что касается содержания, то оно полностью соответствовало просьбе Дидыка оказать содействие в организации засады на литовского князя. От себя Норманн добавил: «Понеже случай учинится, паки князь Литвинов падет от руки твоего человека, мы зело благодарны будем. Дабы о деньгах не скучал и твой рыцарь нужду не терпел, золото забери у моего посланца, что с письмом пришел». Получит тевтонский киллер деньги или нет, Норманна интересовало меньше всего. Зато гроссмейстер сделает все возможное, чтобы полученный мешочек золотых монет навсегда остался в его собственном кармане.

К своему здоровью князь всегда относился с трепетным вниманием. А положение выздоравливающего как бы подразумевало лечебную гимнастику и мажорные прогулки. Заходить в кузницы или прочие производственные помещения он опасался: надышишься всякой дрянью, и дырка в легком может воспалиться. Желание как-то занять уйму появившегося свободного времени подтолкнуло к мысли встать за мольберт и написать картины, благо эскизов набралось более чем достаточно. Начал с парадных портретов своего отца Федора Даниловича Вянгинского и мачехи Прасковьи Кирилловны. Работа не требовала никаких талантов, достаточно было передать портретное сходство и яркими красками расписать одежду и украшения. Восстановив навыки, взялся за незаконченный портрет игумена Валаама. Здесь пришлось помучиться: очень тяжело передать образ человека, всю жизнь служившего в далеких северных краях.