Признаться, сфинкс перед смертью подложил мне изрядную свинью. Рюкзак – в лоскуты, его содержимое – тоже. За редким исключением. Из каши, в которую превратились мои запасы, мне удалось извлечь лишь мятую, но не разорванную банку с тушенкой, флягу со спиртом в том же состоянии, да десяток патронов для СВД, погибшей смертью храбрых. Негусто прямо скажем. Но все-таки лучше, чем ничего.
Пока я ковырялся в разодранном рюкзаке, Касси развела костер – благо мусора вокруг было предостаточно, в том числе и деревянного. После чего отмахнула у сфинкса своим кукри половину задней лапы, сноровисто ободрала, и, тщательно вытерев мечеобразный нож о шкуру мертвого мутанта, пристроила кусок окровавленной плоти над костром на стальных рогульках, извлеченных из своего рюкзака. Полезное приспособление для сталкеров, считающих нормой есть мясо мутантов. Я пробовал – не понравилось. Жесткое оно, и какой-то плесенью отдает. Уж лучше по старинке, тушенка да серый хлеб, незнамо кем выпекаемый где-то в Зоне.
Между тем Касси увлеклась процессом. Посыпала мясо каким-то порошком, плеснула на него чем-то из маленькой бутылочки. Ну-ну, колдуй дальше. А я лучше банку с тушенкой в костер засуну, пусть разогревается.
– Это все, что нашел? – осведомилась сталкерша, кивнув на тушенку. И не дожидаясь ответа, посоветовала: – Лучше прибереги к ужину, для обеда мяса на двоих хватит.
Я перечить не стал, памятуя, что тот, кто спорит с женщиной, укорачивает свой век – причем в случае с Касси это вполне могло произойти и буквально. Потому я просто сел у костра, сунул в него банку, после чего поинтересовался:
– Стакан есть?
Девушка покосилась на мою консерву, но ничего не сказала. Моя жратва, мне ею и распоряжаться. А стакан у нее нашелся – складной, походный, еще советского производства. В него я плеснул прозрачного, после чего чокнулся с девушкой, недвусмысленно произнеся:
– За знакомство.
И отхлебнул из фляги. После хорошего боя пятьдесят грамм вышибателя мозгов – оно самое то, что нужно для снятия стресса. Больше не надо, меньше не имеет смысла.
Спирт Касси в себя закинула не поморщившись, словно воду. Выдохнула в кулак, занюхала окровавленным рукавом, и сказала:
– Ага, за него. Теперь расскажешь свою длинную историю насчет того, откуда ты знаешь мое имя?
Я не стал отнекиваться и рассказал. Красочно. О том, как помог девушке в битве с мутантами, как мы потом с ней так же, как сейчас, грелись возле костра, и как она потом меня отблагодарила. Чисто по-женски, горячо и самозабвенно. Правда, при этом я умолчал о том, что у меня тогда с собой был рюкзак, набитый крайне полезным в Зоне барахлом, и два ствола – «калаш» и КС-23.
Все это Касси благополучно у меня сперла, пока я валялся в отключке у костра, опоенный соком зонной росянки, который красавица подмешала мне в питье. Ну и об остальных наших совместных приключениях умолчал тоже, включая смерть Касси и ее похороны.
– И что потом было? – поинтересовалась она, машинально расправляя плечи, отчего ее высокая грудь чуть не выдрала верхнюю пуговицу у застегнутого камуфляжа.
– Ничего, – пожал я плечами. – Разошлись как в море корабли, облобызавшись на прощанье и пообещав не забывать друг о друге.
– Брешешь, – прищурилась сталкерша. При этом я заметил, как ее рука незаметно так придвинулась к рукоятке кукри.
– Тогда откуда я знаю, что твоя неземная красота есть результат обработки «фотошопом»? – невозмутимо поинтересовался я. – И то, что у тебя под левой грудью есть небольшая татуировка: «Сталкер навсегда»?
– Блин, – свела брови девушка. – Все так. Ни черта не понимаю. Дала тебе трахнуть себя за то, что ты мне жизнь спас?
– Получается, так, – кивнул я.
– Офигеть. Себя не узнаю. Хотя в Зоне все возможно. Может, переоблучилась где, или съела что-то отшибающее рассудок. Ладно, хрен с ним, с прошлым, которое то ли было, то ли ты как-то очень хитро сбрехал. Давай обедать что ли, а то уже та татуировка скоро к позвоночнику прилипнет. Кстати, ты мое имя знаешь. А тебя-то как звать?
– В этой Зоне меня зовут Снайпером, – сказал я.
Глаза Касси немного сощурились.
– Что-то я о тебе слышала… Впрочем, неважно. Держи, пробуй.
Она отмахнула меньшим из своих кукри небольшой кусок жареного мяса и протянула мне.
Я отказываться не стал, честно куснул предложенное. Не, не мое. Жесткое, как прессованный картон, только картон вкуснее. Присыпки Касси дали какое-то подобие аппетитного аромата, но этого было недостаточно, чтобы я за здорово живешь жевал это.
– Благодарю, – сказал я, сплюнув в костер. – Я уж как-нибудь тушенкой перебьюсь.
– Дело твое, – пожала плечами девушка, вгрызаясь в жарко́е белоснежными зубами, отбеленными «фотошопом».
Обед прошел молча, лишь недовольно потрескивал костер, пожирая полусырой мусор, да с треском рвались мясные волокна, раздираемые зубами сталкерши. Ну, прям валькирия, куда деваться.
Много их было в группировке «всадников», таких вот супердевиц, включая мою бывшую супругу. Да только распалась группировка после того, как не без моей помощи был уведен у нее бесценный артефакт, превращающий любую уродину в писаную красотку. Такие вот дела минувших дней, о которых можно прочитать в моем романе «Закон Снайпера», который до сих пор гуляет по Зонам. Интересно все-таки, когда твои книги с интересом читают другие люди. Вроде даже смысл в жизни какой-то появляется, м-да…
Касси бросила в костер оголенную кость с обрывками мяса на ней и спросила, потянувшись словно сытая кошка:
– Значит, мы с тобой тогда у костра так вместе и не выпили, сразу к делу перешли?
– Ага, – соврал я. С теми, кто пытался меня обмануть, мои моральные устои отключаются напрочь, и я резко становлюсь редкостной сволочью, вруном и подонком. Конечно, с точки зрения тех, кто надеялся меня кинуть как лоха. Это нормально. Тот, кто обувает брата по разуму, всегда считает себя умницей. И никогда сволочью, вруном и подонком. А потом очень удивляется, если получает от обуваемого ответку. Мол, мне, само собой, можно, а меня-то за что?
– Ну и ну, – качнула головой Касси. – Видать, меня после той драки с квазимясом неслабо прибило от стресса. Разрядки захотелось.
– А чем та драка закончилась-то? – поинтересовался я.
– Да свалила я, – дернула плечом сталкерша. – Там у подножия бетоноперегрузочного узла был какой-то колодец, видимо для слива отходов или еще для чего. Спрыгнула я со стены, нырнула в него, и ушла по трубе. Она в овраг выходила, в ста метрах от узла. Пока квазимясо вокруг входа в колодец тусовалось, меня вынюхивало, я и свалила.
– Ясно, – кивнул я, бросая в костер пустую банку из-под тушенки. – Чего ж тут неясного.
– Ладно, не хочешь мое жарко́е есть, я тебя своей настойкой угощу, – обворожительно улыбнулась Касси. – Ты меня спиртом поил, так что теперь, как говорится, от нашего стола – вашему столу.
Она порылась в рюкзаке, вытащила оттуда небольшую плоскую стальную фляжку, приложилась к ней – типа, отхлебнула – и протянула мне.
– Пей, не пожалеешь.
Угу. Однажды я уже выпил с ней. И не пожалел ни грамма, только всего своего снаряжения лишился. Еще не хватало мне снова настойки зонной росянки хлебнуть. Только тогда у Касси был мотив – ограбить меня. Сейчас с меня точно взять нечего. Тогда возникает закономерный вопрос – зачем? Неужели решила просто еще разок потрахаться под кайфом?
Дело в том, что яд зонной росянки это очень дорогой и сильный наркотик, вызывающий эйфорию, временное отупение и неистовое сексуальное желание. Казалось бы, идеальная дурь. Но, тем не менее, наркоши ее не жалуют. Уж больно тяжелый от нее отходняк. Крутит так, что мама не горюй. А еще нередки случаи передоза. Хапнул чуток больше, буквально на миллиграмм – и всё, транзитом уехал в Край Вечной войны. И меньше дозы употреблять бессмысленно. Не вштырит, но отходняк все равно будет в полном объеме.
В общем, пытаться поймать кайф от этой местной экзотики занятие для экстремалов, кому своя жизнь ни капли не дорога. Поэтому я лишь сделал вид, что отхлебнул из фляги, ощутив при этом, что росянка настояна на чистом спирте. Отнял от губ стальное горлышко, занюхал рукавом, протянул девушке флягу обратно.
– Крепкая, зараза!
– Не то слово, – сказала Касси, как бы невзначай расстегивая верхнюю пуговицу на своем камуфляже. – Аж в жар бросило.
Ее пальцы неторопливо расстегнули вторую пуговицу, алые губы призывно растянулись в улыбке.
– Ну что, Снайпер, хочешь еще раз увидеть мою наколку?
Дурацкий вопрос. Я теперь человек совершенно свободный – и от семейных уз, и от каких-либо обязательств. Как реальных, так и придуманных мною. К тому же любому нормальному мужику после хорошей драки требуется не только выпивка с закуской, но и мягкий, податливый, жаркий десерт для окончательного восстановления баланса сил в организме.
– Наколку увидеть? – задумчиво протянул я, почесав переносицу. – Почему бы и нет? Люблю я, знаешь, смотреть на женские наколки. Особенно на те, что располагаются под такой роскошной грудью.
И, придвинувшись ближе, расстегнул третью пуговицу на ее камуфляже…
Мы любили друг друга жарко, самозабвенно, в двух шагах от подсохшей лужи крови, и в одном шаге от отрубленной головы сфинкса. Я ритмично вдавливал Касси своим разгоряченным телом в растрескавшийся асфальт Припяти, и она стонала, и выла, и рычала, словно дикий мутант, впервые попавший в клетку. Ее совершенная обнаженная фигура – белая, отполированная «фотошопом», выточенная этим уникальным артефактом из наверняка заурядной, не особо красивой плоти – странно, неестественно смотрелась на грязном асфальте, среди развалин и куч мусора, слежавшихся от времени. Так нелепо выглядела бы прекрасная античная статуя на полу в заброшенном, полуразрушенном свинарнике.
Однако окружающий фон нисколько не отвлекал нас от процесса. Наверно, нам обоим он был нужен, как пятьдесят граммов спирта после боя. Не удовольствия ради, а лишь чтоб расслабиться, забыться, ненадолго отрешиться от всей этой радиоактивной грязи и кровавой вони, насквозь пропитавшей и Зону, и людей, рыскающих по ней в поисках призрачного счастья… Ненастоящего счастья. Выдуманного ими, недостижимого, как звезда Денеб в созвездии Лебедя, откуда, согласно старой легенде, прилетели к нам на землю пришельцы со своими прекрасными, и одновременно страшными подарками…
Наконец наши тела одновременно выгнулись в разные стороны, сведенные общим сладостным спазмом… и распались, получив свою толику забвения, и практически моментально вернувшись в реальность из другого мира, ничего общего не имеющего с Зоной. Мира обычных людей, любящих друг друга если не душами, то хотя бы телами…
Я оторвался от Касси, попытался встать – и, споткнувшись, чуть не упал. Меня повело в сторону, и я был вынужден сесть на асфальт, непослушными пальцами застегивая штаны. Мне это удалось, а вот на побитую красно-черную броню «боргов», которую я содрал с себя перед тем, как слиться с Касси в едином порыве, меня уже не хватило.
– Ну и… хрен с ней… – пробормотал я, заваливаясь на бок.
– Со мной что ли? – криво усмехнулась Касси, медленно, не спеша одеваясь.
– С бро… с броней… – выдавил я из себя… и затих, тупо глядя перед собой остекленевшими глазами.
– Да какая разница теперь, со мной или с броней, – зевнула сталкерша, застегивая на талии свой пояс с парой кукри. После чего она неторопливо достала тот, что потяжелее, подошла ко мне, примерилась, размахнулась…
И замерла на месте.
Удивительно это, наверно, когда беспомощная жертва, опоенная ядом зонной росянки, вдруг молниеносным движением выхватывает из-за пазухи небольшой пистолет и, щелкнув предохранителем, нацеливает его тебе прямо в лоб.
– Ты ножик-то опусти, – негромко сказал я. – Только не мне на шею. И медленно. Так, чтоб я не испугался. А то ж с испугу, сама понимаешь, могу тебе проделать в башке отверстие под третий глаз.
– Фи, как грубо, – невозмутимо сказала Касси, хотя с лица заметно побледнела. Правда, приказ мой выполнила в точности, аккуратно вложив оружие в ножны. Молодец девка, самообладание у нее – многие мужики позавидуют. Я так и сказал:
– Умница. Теперь кру-гом. И вали отсюда, пока я добрый.
Лицо девушки стало озадаченным.
– А как же мои рюкзак с автоматом? И голова сфинкса, которую ты мне подарил?
– До того, как ты решила опоить меня, а потом отрубить голову, все это было твоим, – сказал я, поднимаясь на ноги и не переставая держать Касси на прицеле. С такими расслабляться можно, но очень осторожно, иначе можно окончить жизнь незамедлительно с кукрей в горле, ловко извлеченным из ножен, и не менее ловко брошенным. – Сейчас даже твои «всадники» не смогли бы предъявить мне претензий, если б я пристрелил тебя на месте.
– К тебе и без этого куча претензий, – зло усмехнулась Касси. – Что у «боргов», что у «вольных».
– Еще бы, – в ответ лучезарно улыбнулся я. – Интересно, кто из них предложил бо́льшую награду за голову Снайпера?
– Они обещали устроить аукцион между группировками, если кто-то из охотников за головами принесет твою башку на нейтральную территорию, в бар «Янов», – мстительно сообщила сталкерша.
– И какова стартовая цена?
– Сто тысяч. И потому сейчас все охотники за головами рыщут по Зоне в поисках Снайпера.
– Ишь ты! – удивился я. – Приятно знать, что твоя голова стоит в десять раз дороже головы сфинкса.
– Радуйся, радуйся, – сквозь зубы процедила «всадница». – Недолго тебе радоваться осталось. До первого удачливого охотника.
Патрон уже находился в патроннике – по-другому в Зоне никак. Поэтому я большим пальцем взвел курок и сказал:
– Я тебе, кажется, русским языком сказал – вали отсюда. Я вообще по жизни очень добрый, если меня не злить, но своей подлянкой ты меня конкретно взбесила.
– Это не подлянка, а просто бизнес, – пожала плечами Касси. – Который, к сожалению, не получился.
И ушла, покачивая шикарными бедрами. Ну и ктулху с ней.
В наследство от Касси мне остался рюкзак с жратвой и водой на пару дней, одна граната РГД-5, лежавшая в боковом кармане рюкзака, два запасных магазина к АК, ну и, собственно, сам автомат. Не новый, но и не особо убитый. Вот и замечательно. Кто-то из моралистов скажет – вот мол, гад какой, ограбил девушку, нехорошо-то как. На что я отвечу: нехорошо, когда девушка пытается отрубить тебе голову. А хорошо – это когда ты после этого оставляешь ее в живых. Так что я вообще одно сплошное воплощение добра и всепрощения.
Кстати, на самом дне рюкзака Касси обнаружился сюрприз. Контейнер для артефакта. Открыв который, я невольно присвистнул.
Внутри контейнера лежал небольшой кристалл, похожий на обледеневшую кувшинку, внутри которой, словно живое, бесновалось ярко-синее пламя… Артефакт, бесценный для любого сталкера, знающего, что его в любой момент может настигнуть пуля, или порвать когтистая лапа мутанта. «Синяя панацея», способная излечить любое заболевание, в том числе спасти человека после смертельного ранения. Причем чем сильнее проблемы у больного, тем ярче горит «синяя панацея» внутри его тела. И тем выше вероятность того, что следующего пациента она не вылечит, а выжрет изнутри без остатка. После этого незадачливого кандидата на чудотворное исцеление можно сеном набивать и в угол ставить для красоты. Пустой он внутри, как барабан, нету ничего. Ни костей, ни клочка мяса. Одна шкура задубевшая, как новая кирза, и глаза остекленевшие, слегка поблескивающие изнутри синим светом.
После излечения пациента «синяя панацея» перестает светиться на некоторое время, заряжаясь для следующего чудотворного сеанса. Когда артефакт вылезает из раны, прикасаться к нему не рекомендуется. Может наброситься и начать внедряться в кисть неосторожного исследователя. И тогда только один выход – отрубить руку или отстрелить ее, пока «синяя панацея» не пролезла дальше, в легкую перемалывая плоть и кости, словно титановая мясорубка. После лечения данный артефакт опасен только до тех пор, пока полностью не вылезет наружу. Потом он стремительно каменеет.
Что ж, нельзя не отдать должное практичности Касси. На охоту за сфинксом вполне разумно ходить с «панацеей». И за людьми – тоже. Кстати, то, что в рюкзаке ее носила, а не на поясе, тоже не лишено смысла – нечего светить редчайший и дорогущий арт, за который можно запросто лишиться головы. Как ни крути, новую голову никакая «синяя панацея» не прирастит.
Я засунул ценный трофей обратно в рюкзак и призадумался. Теперь оставалось понять, что мне делать дальше. Потому что делать было решительно нечего.
Большой и светлой цели в жизни у меня больше не существовало. Зато врагов – целая куча. «Борги» на меня зуб точат за то, что я членов их группировки больно много завалил, «вольные» – за то же самое. Фанатики Монумента тоже охотятся на меня, ибо я их святыню по-черному кинул, пообещав аномалии свою жизнь, а потом передумав расплачиваться по долгам – моя жизнь мне все-таки самому нужна. Теперь вот еще и охотники за головами меня ищут. Ну, блин, прям всей Зоне я срочно понадобился, чтоб медленно, продляя удовольствие, разодрать меня на фрагменты.
Ну уж нет, хватит. Если тебя где-то категорически не любят, вполне логично найти место, где тварей и сволочей разных будет как можно меньше, и ты им всем будешь по барабану. А там, глядишь, и домик прикуплю у речки, да чтоб лес рядом, птички, ёжики всякие. Причем не лысые от радиации, а вполне себе с иголками…
«Стоп, – мысленно тормознул я сам себя. – Размечтался. На Большую землю свалить нацелился. А с чем? С автоматом под мышкой, двумя ножами и ПСС за пазухой? Так за кордоном таких живо обезоруживают и определяют за решетку, ибо за сталкерство в Украине нынче дают как за убийство с отягчающими. Поэтому отсюда люди уходят безоружными, но с пачками «евро» за пазухой. То есть, те, кто сумел приподняться на торговле артефактами, либо чем-то еще. Головами, например».
Мой взгляд невольно упал на голову сфинкса, которая так и валялась на асфальте в луже уже засохшей крови. Как там Касси говорила? Мол, этот трофей десятку стоит? «Деревянный» российский рубль, имеющий хождение в Зоне, в любом баре можно было обменять на «евро» по курсу один к одному. Конечно, для Большой земли не особо большая сумма, но на первое время хватит.
В рюкзаке Касси, помимо всего прочего, нашелся рулон пищевой пленки (запасливая девушка!), которым я обмотал отрубленную голову мутанта. После чего засунул ее в рюкзак поверх припасов. Надеюсь, не протечет до тех пор, пока я не сбуду свой товар. А сбыть его я намеревался в самом ближайшем будущем. Как? Да очень просто.
Если тебя ищут всей Зоной для того, чтоб убить, логичнее всего направиться туда, где тебя точно не ждут. И пока охотники за головами рыщут по заброшенным зданиям Припяти и укромным закоулкам Толстого леса, я, скинув с себя побитую-изуродованную броню «боргов» – приметная больно, – закинул за плечи автомат с рюкзаком и неторопливым шагом двинул к станции «Янов». Благо до нее тут было рукой подать – всего-то пройти через заброшенный рынок, заваленный гнилыми автомобилями. Их сразу после чернобыльской аварии конфисковали у жителей Припяти и свалили сюда всю эту кучу адски фонящего металла. Тут они и ржавели годами, отравляя своими останками окружающую среду.
Признаться, в иное время я бы поостерегся идти этим путем, но в моем положении лучше всего ходить по дорогам, которых остерегаются другие. Потому я и шагал, настороженно косясь на насквозь проржавевшие остовы «копеек», «шестерок» и редких «Волг», в далеком восемьдесят шестом году считавшихся немыслимой роскошью.
О проекте
О подписке