Правда, идти к тому чудо-врачу было далековато. На другой край Зоны, к болотам, раскинувшимся неподалеку от КПП «Дитятки». В тех гиблых местах и жил доктор, который, возможно, знал, как можно восстановить мою руку. За это его так и звали – Болотник.

– Ну что, Снайпер, – сплюнул я себе под ноги. – Цель в жизни потерял, говоришь? Так на тебе цель, круче некуда.

Если честно, что ж за твою мать такое творится, а? Как соберусь пожить спокойно, по-человечески, так непременно какая-нибудь запредельная хрень случается. Или это закон мироздания реально работает – только попытайся, букашка двуногая, отойти от своего предназначения, так тебя сразу же то мироздание и прихлопнет мухобойкой судьбы. Для начала слегка, чтоб тряхануло твое тельце, пробрало до печенок – глядишь, намек и поймешь. А не вкуришь что к чему, сочтешь очевидный знак судьбы простой случайностью, так и спишет тебя мироздание вглухую, размазав в кляксу. В общем-то, все верно – если букашка не только бесполезная, но еще и тупая, то ну ее на фиг, чтоб глаза не мозолила своим мельтешением.

Но сейчас уже поздно сокрушаться по поводу собственной глупости, надо было просто идти. И я шел, переставляя ноги, ставшие от слабости и кровопотери нереально тяжелыми. Двигался через силу, на морально-волевых, осознавая, что не только до края Зоны такими темпами не доберусь, но и вряд ли вообще выйду с этого болота.

Впрочем, тем, кто осознал собственную неправоту, объективное мироздание обычно предоставляет шанс. Вот и мне он, похоже, представился, ибо я явственно услышал какое-то тарахтение впереди, напоминающее звук работающего двигателя.

Ехать впереди ничего не могло – болото оно и есть болото. Тогда, собственно, что там столь характерно тарахтит?

Любопытство пересилило слабость, и я даже нашел в себе силы чуть прибавить ходу.

И успел как раз вовремя. Выглянув из-за толстенного дерева, я увидел следующую картину.

По заболоченной местности, рыча мощным двигателем, пёр вездеход довольно странного вида – металлический параллелепипед с четырьмя огромными колесами, снабженными частыми и широкими лопастями из толстой резины. Офигеть… Выглядела эта конструкция довольно несуразно, но, на самом деле, для Зоны ничего лучше не придумать. Такая механическая зверюга пройдет везде – и болото преодолеет, и по бурелому проедет, и, думаю, водные преграды на ней преодолевать можно запросто – колеса эдакого размера вполне удержат вездеход на поверхности.

Но это было еще не все.

Сзади к невиданному вездеходу был пристегнут прицеп с такими же огромными колесами. А в прицепе находилась… бетонная стела с надписью «ЧАЭС имени В. И. Ленина», похоже, тупо спиленная со своего основания. То, что это именно она, а не муляж из какого-нибудь крашеного пенопласта, было понятно сразу, ибо прицеп нехило проседал под весом тяжеленной стелы, но функцию свою выполнял исправно.

Кстати, хозяин чудо-машины не забыл позаботиться о собственной безопасности. Из верхнего люка вездехода торчала колоритная фигура в пыльнике, держащая в руках модернизированный пулемет Калашникова. Лицо фигуры тонуло в тени глубокого капюшона. При этом мне со своего места было хорошо видно, что на руках пулеметчика надеты толстые черные перчатки.

Несмотря на то, что лица пулеметчика я не видел, его долговязая фигура показалась мне знакомой. Пересекались в Зоне, и не раз. Причем работодатель этой фигуры во время нашей предпоследней встречи ни много ни мало продал меня в рабство. Правда, потом мы с ним это недоразумение разрулили, без эксцессов разойдясь краями, как в море корабли. С тех пор, как я понимаю, бродячие торговцы слегка разбогатели, сменив видавший виды двухместный вездеходик армейской камуфлированной расцветки с прицепом-трейлером на такое вот чудо инженерной мысли.

Тем не менее, я был практически на сто процентов уверен: появись я из-за деревьев, приветливо помахивая окровавленной культяпкой, пулеметчик без раздумий срежет меня очередью. Понятно почему. Местные торговцы народ боязливый, ибо работа у них нервная и опасная. И хотя негласный закон Зоны гласит, что торговцев трогать западло, многие беспредельщики это правило игнорируют. Потому в глухом месте лучше заранее ликвидировать возможную проблему, закинуть ее в трясину, и ехать себе дальше – болото все спишет.

Поэтому я, аккуратно высунувшись из-за древесного ствола, поднял согнутую в локте правую руку, положил на нее цевье автомата, тщательно прицелился, одновременно непривычно пристраивая левый указательный палец к спусковому крючку, и выстрелил.

Отдача тряхнула культю, которая немедленно отозвалась тупой болью. Но я, сцепив зубы, справился с нею, не позволив организму отвлекаться на посторонние ощущения. Вместо этого я бросил автомат в грязь, выдернул из бокового кармана рюкзака гранату, оставшуюся в наследство от Касси, и побежал к вездеходу.

Несмотря на неудобство прицеливания, я попал куда хотел – уж больно расстояние было небольшим, промахнуться сложно. И сейчас пулеметчик недоуменно вертел башкой, соображая, почему он еще жив после подлого выстрела, и куда делся его пулемет, вырванный из рук неведомой силой. Через секунду сообразит, и полезет за вторым стволом, который у него наверняка имеется. Но этой секунды я ему не дал, ибо уже стоял прямо перед вездеходом в киношной позе – в руке граната, в зубах – кольцо от нее.

Непростое это дело вытаскивать чеку из гранаты зубами. Плотно она там сидит, зараза. Разве что коренными, да и то в случае самой крайней необходимости. Как я сейчас, например, когда рук ровно на одну меньше, и более рвать кольцо гранаты тупо нечем.

У вездехода было одно широкое лобовое стекло, сейчас откинутое кверху, дабы тухлый, влажный, болотистый ветерок Зоны хоть как-то обдувал мордатого водителя, сэкономившего на кондиционере. Рожа водилы мне также была знакома. Умный, зараза, сразу ногой на тормоз надавил, как увидел, что зажато у меня в руке, отведенной назад для броска.

– Ну, здорово, Жила, – сказал я, сплюнув кольцо на землю вместе с осколком переднего зуба, частично раскрошившегося от жесткого контакта с металлом.

– И тебе не хворать, – хмуро произнес торгаш, явно узнавший меня. – Чего надо?

– Поговорить, – улыбнулся я, отчего Жилу аж перекосило. Понимаю, сейчас улыбка на моей окровавленной, грязной физиономии наверняка смотрится наподобие оскала вампира. – Только вы со своим Ильюшей за стволы не хватайтесь, ладно? Я всяко быстрее успею эргэдэшку к тебе в кабину забросить.

– Ну, давай попробуем побеседовать, – вздохнул торгаш. – Хотя совершенно не обязательно перед разговором стрелять, пулемет мой портить.

– Насчет стрелять – это я у тебя научился, – вновь ощерился я. – Помнишь, как ты в меня пальнул перед тем, как продал в рабство?

– Тебя кто послал стелу перехватить? – вместо ответа с заметным раздражением в голосе поинтересовался Жила.

– На кой мне твоя стела? – удивился я. – Не понимаю, какого хрена ты ее вообще спилил.

– Заказ, – коротко сказал Жила. – Какой-то шибанутый коллекционер за нее пять штук дает. Наверно, хочет себе на участке перед домом поставить и любоваться.

– Бывает, – кивнул я. – Каждый по-своему с ума сходит. Но можешь не волноваться, расхититель памятников, я не за ней.

– А за чем тогда? – поднял густые брови Жила. – У меня сейчас с товаром не густо. И с рукой чего у тебя такое?

– Порезался, – коротко отбрехался я. – А нужен мне всего-навсего твой вездеход. И даже без прицепа. Можешь его себе оставить вместе со стелой своей.

Жила усмехнулся.

– Ну, ты ж понимаешь, что за это мы с Ильюшей тебя сто пудов найдем. Из-под земли откопаем…

– Естественно, – хмыкнул я. – Мне все группировки без исключения пообещали то же самое, так что двумя больше, двумя меньше для меня не принципиально. Но это не грабеж, Жила. Это предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

– И что же это за предложение такое? – все так же хмуро произнес торгаш, но в его голосе я все-таки уловил нотки профессиональной заинтересованности.

– Я предлагаю обмен. Твой вездеход на бар «Янов». Думаю, тебе самому надоело по Зоне мотаться в любую погоду. В тепле да под крышей оно всяко сподручней торговать, а?

– Прикалываешься? – сплюнул мне под ноги Жила. – «Янов» не меньше двух миллионов сто́ит, а то и все два с половиной. Плюс евонный бармен скорее сдохнет, чем продаст такую доходную точку.

– Уже сдох, – сказал я. – И сейчас его бар охраняют кибы. Которых можно отключить пультом, что лежит у меня в кармане.

– Ну и здоров ты брехать, сталкер, – криво хмыкнул торгаш.

– А ты проверь, – отзеркалил я его ухмылку. – Подойди к бару да нажми красную кнопку. Впрочем, в любом случае выбор у тебя небольшой. У меня уже рука устала к гранате рычаг прижимать. Так что выметайся из вездехода вместе со своим Ильюшей, забирай у меня из кармана пульт, и двигай к «Янову». Только без резких движений, чтобы я ненароком «эргэдэшку» не уронил.

Если прислушаться, наверно можно было услышать, как в голове Жилы гудит счетная машинка. Но делать нечего, гуди коммерческими мозгами, не гуди, а вылезать надо – жизнь дороже.

– Ну, попал, твою мать, – бухтел торгаш, выползая из вездехода. – Ну, попал…

И непонятно было о ком это он – о себе, или обо мне. Хотя мне-то какая на фиг разница, о чем бормочет торгаш? Что я конкретно попал, это я и без него знаю. А также знаю, что вскоре у знаменитого бара будет новый хозяин, еще более прижимистый, чем прежде. Так что пусть погорюет, скоро радоваться будет. Если, конечно, сделает все правильно, и его вместе с подручным-пулеметчиком не расстреляют кибы.