§ 3. Позитивизм в криминологии. Туринская школа

1. Родоначальником позитивизма в криминологии считается Чезаре Ломброзо (Lombroso, 1835–1909), профессор университетов в Павии (с 1862) и Турине (с 1896), опубликовавший в Италии в 1876 г. работу «Преступный человек» на основании проведенного им изучения значительного числа заключенных в Турине с применением антропологических методов измерения и описания их внешности. Наблюдения привели его к выводу о том, что типичный преступник может быть распознан по определенным физическим признакам: скошенный лоб, удлиненные или неразвитые мочки ушей, складки лица, чрезмерная волосистость или облысение, чрезмерная или притупленная чувствительность к боли и др.

Он разработал классификацию преступников, оказавшую и продолжающую оказывать влияние на последующие попытки криминологов систематизировать преступников по группам. Классификация Ломброзо включала такие группы: 1) прирожденные преступники; 2) душевнобольные преступники; 3) преступники по страсти, к которым он относил и «политических маньяков»; 4) случайные преступники.

Ссылаясь на свои исследования, Ломброзо полагал, что приблизительно по одной трети приходится на заключенных, обладающих атавистическими чертами, на пограничный биологический вид и на случайных правонарушителей, от которых не следует ожидать рецидива. Привлек к себе внимание прежде всего тезис Ломброзо о существовании анатомического типа прирожденного преступника, т. е. человека, преступность которого предопределяется его определенной низшей физической организацией атавизма или дегенерации. Однако последовавшие тщательные обследования преступников, в том числе в России, не подтвердили его выводов. Так, патологоанатом Д. Н. Зернов на основании специально проведенных проверочных исследований пришел к убеждению, что «прирожденного преступника» не существует, что квалифицированными изысканиями в области анатомии не удалось подтвердить его бытие. Зернов отмечал, что среди преступников встречаются люди с признаками дегенерации точно так же, как и среди непреступных людей. Численность их, вероятно, одинакова среди как преступников, так и непреступников, поэтому и средние числа получаются одинаковые.^[53]

Нельзя отрицать вклад Ломброзо в развитие криминологии. Именно он начал исследования фактического материала, поставил вопрос о личности преступника и о причинности преступного поведения,^[54] трактуя ее как цепь взаимосвязанных причин.^[55]

2. В более поздних работах Ломброзо модифицировал свою теорию, произвел анализ большого числа факторов, влияющих на преступное поведение. Так, в основательном сочинении «Преступление»^[56] он рассматривает зависимость численности преступлений от метеорологических, климатических, этнических, культурологических, демографических, экономических, воспитательных, наследственных, семейных и профессиональных влияний. В этой работе не придается чрезмерного значения наследственности, она упоминается лишь в конце длинного списка факторов преступного поведения. О ее роли автор пишет довольно туманно: «…тип развития организма неизменно передается по наследственности. Сами дети принимают довольно значительное участие в проявлении наследственности».^[57]

Утверждения о наследственном предрасположении к преступлению можно встретить и в современных работах. Но по мере развития криминологии авторы, занимающиеся проблемой наследственности, считают своим долгом разъяснять опосредованный механизм ее влияния на нарушение человеком закона. Собственно склонность к правонарушению не является наследственной. Да этого и быть не может, поскольку сами законы не постоянны, и их введение во многом зависит от воли законодателей. Однако тип темперамента, половозрастные характеристики, другие биопсихологические особенности, включая аномалии, безусловно, проявляются в человеческом поведении. Во взаимодействии с внешней средой, общественным окружением они обусловливают человеческое поведение и при определенных обстоятельствах могут стать одной из предпосылок преступления. Таким образом, биологическим путем могут наследоваться лишь отдаленные предпосылки преступного поведения.

Немецкий психиатр Э. Кречмер (1888–1964) и его американские последователи из числа криминологов констатировали связь между типом строения тела и характером человека. В конечном итоге, по мнению этих специалистов, данная связь может проявиться и в совершении преступления определенного вида. Такой подход получил наименование теории конституционального предрасположения. Кроме того, возникли также теории эндокринного и хромосомного предрасположения. Согласно первой теории эмоциональная неустойчивость, отмечаемая у части преступников как движущая сила их преступной активности, объясняется нарушением деятельности желез внутренней секреции; вторая теория связывает проявившуюся в отдельных преступлениях сверхагрессивность с наличием в генетическом наборе у преступника лишней мужской Y-хромосомы.

3. Биологическое объяснение преступного поведения сегодня непопулярно. Исследование факторов, лишь отдаленно, опосредованно влияющих на уголовные правонарушения, малопродуктивно в части обоснования мер, направленных против преступности.

Еще при жизни Ломброзо высказанные им теоретические положения были уточнены и дополнены его учениками Энрико Ферри и Рафаэлем Гарофало, которые отрицали учение классической школы о свободной воле. Ферри, в частности, предлагал придать институту наказания чисто оборонительный или предохранительный характер. Он рекомендовал рассматривать в идеале преступность как болезнь, а карательную систему – как клинику.^[58] И Ферри, и Гарофало известное значение придавали биологической обусловленности преступления.

Вместе с тем Ферри достаточно фундаментально охарактеризовал влияние на преступное поведение социальных, экономических и политических факторов, а Гарофало углубился в его психологическое объяснение. Так была заложена основа для последовавших соответственно социологических и психологических разработок. Влияние туринской школы на некоторых исследователей следующих поколений криминологов сказалось, в частности, в отрицании принципа моральной ответственности преступника и в отказе понимать наказание как возмездие.

§ 4. Марбургская неоклассическая школа

Положения немецкой неоклассической школы уголовного права и криминологии были сформулированы Францем фон Листом (F. Liszt) в прочитанной им в Марбургском университете лекции «Идея цели в уголовном праве» (1882),^[59] развиты им и его последователями в так называемой Марбургской программе и других трудах.^[60] Фон Лист (1851–1919) родился в Вене в семье генерал-прокурора Австрии, был наиболее эрудированным из юристов своего времени, обладал разносторонними научными интересами, снискав себе наибольшую известность в области уголовного права и криминологии.^[61]

Фон Лист выдвинул концепцию собирательной уголовно-правовой науки, включающую в себя наряду с юридической догматикой криминальную антропологию, криминальную психологию и криминальную статистику.^[62] Объясняя преступное поведение, он подчеркивал значение, с одной стороны, внутренней предрасположенности человека, с другой стороны – влияние на человека его окружения. Согласно его высказыванию «преступление есть продукт самобытности виновного на момент преступления и окружающих его в этот момент отношений».^[63] Таким образом, этот ученый предпринял попытку примирить в криминологии высказывания антропологического и социологического направлений.^[64]

Наряду с объяснением преступного поведения фон Лист развивает идеи уголовной политики, которая, по его мнению, должна обеспечивать то, чтобы виды и меры наказания определялись сообразно особенностям преступника.^[65] Целями наказания, по фон Листу, являются предупреждение преступлений, включающее в себя устрашение, исправление и обезвреживание. А средствами предупреждения служат: 1) классификация преступников и научное обоснование целесообразных мер воздействия на разные криминальные типы, 2) разработка системы карательных мер, механизма постоянного анализа их эффективности и коррекции; 3) подготовка судей и служащих учреждений, исполняющих наказание, с тем, чтобы первые могли назначать соответствующие наказания, а вторые надлежаще обеспечивать режим их отбывания.^[66] Фон Лист подчеркивал необходимость социологических и антропологических исследований преступлений, их причин и средств противодействия им.

Предложенная фон Листом классификация лиц, совершающих преступления, включает группы случайных и постоянных преступников. Среди постоянных преступников он различает способных к исправлению, неисправимых, прирожденных.^[67]

Приведем здесь некоторые наиболее характерные положения, отстаиваемые фон Листом. Он был противником кратковременного лишения свободы и рекомендовал отдавать предпочтение вместо данного вида наказания условному осуждению, штрафу и поручительству. Являлся сторонником неопределенных приговоров, устанавливающих лишь минимум и максимум наказания. Решение о дате освобождения, полагал он, должно приниматься специальным учреждением. Этим автором разработана концепция принудительного воспитания молодых преступников (до 21 года). Воспитательные меры предлагались им различные: от передачи в добропорядочную семью (мера для правонарушительниц женского пола) до помещения в специальное учреждение с достаточно строгим режимом. Он полагал, что при обеспечении строгой изоляции опасных преступников излишней оказывается смертная казнь. Вместе с тем фон Лист не исключал применения телесных наказаний, в частности, в виде альтернативы краткосрочному лишению свободы и дисциплинарной меры по отношению к неисправимым преступникам.^[68]

В своих поздних работах фон Лист признает бессилие современного ему уголовного права против преступности.^[69] Он предлагает активно использовать в противодействии ей генетические и социальные меры. Ему принадлежит и такое чреватое злоупотреблениями со стороны государства высказывание: «Уменьшая число лиц, обремененных плохою наследственностью, государство будет укрощать, делать ручным зверя, гнездящегося в человеке.^[70]

Фон Лист основал журнал общей уголовно-правовой науки (Zeitschrift für die gesamte Strafrechtswissenschaft) и совместно с А. Принсом и Г. А. фон Хамелем – Международное криминалистическое объединение (Internationale Kriminalistische Vereinigung – IKV). И то и другое сыграло важную роль в развитии европейской криминологической мысли.

Разработанные Францем фон Листом научные положения оказали заметное воздействие на развитие германской криминологии (антропологическое направление – до окончания Второй мировой войны, социологическое – по настоящее время), а также уголовной политики в целом, которая пошла путем тщательной дифференциации уголовного наказания, назначения неопределенных приговоров, отмены смертной казни, широкого использования мер, альтернативных лишению свободы и др.

§ 5. Теория социальной дезорганизации

1. Теория социальной дезорганизации дает объяснение преступности на социальном уровне, ставит в зависимость психологию преступника от процессов функционирования общества в целом. Пожалуй, эта теория оказала наиболее значительное влияние на развитие в XX столетии мировой криминологии. В ней, в частности, удачно сочетается абстрактная концепция с исследованием конкретного материала. Основоположником теории социальной дезорганизации является французский социолог Эмиль Дюркгейм (1858–1917); его идеи были развиты и дополнены американцем Робертом Мертоном и др.

Эмиль Дюркгейм (Durkheim), профессор социологии и педагогики в Бордо (с 1896) и Сорбонне (с 1902), основал журнал «L’Année sociologique» (1896). Дюркгейм является одним из основателей структурно-функционального направления в социологии.^[71] Он утверждал соответствие каждого социального явления определенной потребности общества. (О разделении общественного труда, 1893). В противовес «атомистическим» концепциям, общество трактуется Дюркгеймом как реальность особого рода, не сводимая к совокупности индивидов. Одним из первых в социологии он пытался соединить теоретический анализ социальных явлений с эмпирическим.

Согласно Дюркгейму, предметом социологии являются «социальные факты», которые обладают двумя отличительными признаками: объективностью (внешним существованием) и принудительностью по отношению к индивидам («Метод социологии», 1899).

К социальным фактам, по Дюркгейму, в частности, относятся внешние по отношению к индивиду образы мыслей, действий и чувств. При этом ученый исходил из того, что коллективные наклонности не сводятся к наклонностям индивидов, представляют собой нечто иное, чем сумма взглядов отдельных людей. «Совокупность верований и чувств… образует определенную систему, имеющую свою собственную жизнь, ее можно назвать коллективным или общим сознанием».^[72] Так, по мнению Дюркгейма, общественная мораль всегда строже и бескомпромиссней, чем индивидуальная мораль. Мораль общества диктует конкретным людям правила поведения.

2. Давая объяснение отклоняющемуся от социальных норм поведению, наибольшее внимание Дюркгейм уделил самоубийствам и убийствам («Самоубийство», 1897). При этом он использовал две научные категории: социальную сплоченность и аномию.

Дюркгейм различает два типа социальной сплоченности (солидарности): механический и органический. Механическая солидарность доминирует в архаических обществах, органическая – в современных. Первый тип основан на сходстве индивидуальных сознаний, целиком поглощаемых коллективным. С развитием разделения общественного труда механическая солидарность уступает место органической, основанной на разделении функций и индивидуальных различиях. В успешно функционирующем, морально здоровом обществе, по Дюркгейму, всегда велика сплоченность, выраженная в том, что большинство солидарно в идеалах, представлениях о должном и порицаемом. Периодически при нарушении общественного равновесия, которое может происходить как вследствие экономического бедствия, так и при резком возрастании благосостояния страны, сплоченность между людьми ослабевает, общество дезорганизуется.

Социальная дезорганизация выражается в явлении аномии (anomi). Этот термин, заимствованный из теологического лексикона, буквально переводится как «безнормативность». Аномия понимается Дюркгеймом как социальный факт, как такое состояние общества, при котором существенно ослабевает сдерживающее действие морали, и общество в течение какого-то времени не способно оказывать ограничивающее воздействие на человека. Общее состояние дезорганизации, или аномии, усугубляется тем, что страсти менее всего согласны подчиняться дисциплине именно в тот момент, когда это всего нужнее.^[73] Таким образом, Дюркгейм обнаруживает нормативный по своему характеру феномен – аномию, являющийся, по его мнению, основной причиной преступного поведения.

3. Согласно убеждению Дюркгейма, само существование преступности является нормальным при условии, что она достигает, но не превышает уровня, характерного для общества определенного типа.^[74] «Этот уровень, – пишет он, – быть может, не невозможно установить».^[75]

Последователи Дюркгейма рассматривают явление аномии в двух аспектах: как характеристику общества и как характеристику отдельного человека. Мертон (R. Merton, род. в 1910 г.) дополняет учение Дюркгейма тезисом о том, что причиной аномии может служить противоречие между целями, которые пропагандирует общество, и одобряемыми средствами, которые в нем считаются приемлемыми. Пропаганде общепринятых в американском обществе целям личного успеха и благосостояния противостоит ограниченность доступа к социально одобренным каналам обретения этого успеха, а именно к образованию, профессии, богатству и статусу. Тем самым для низших слоев общества остается практически только один выход – нарушение правовых норм.^[76] Положение о целях и средствах считается центральным тезисом Мертона, которым он обогатил теорию социальной дезорганизации.^[77]