Уступив место другому соискателю, Барсум отошёл в сторону и принялся разглядывать тех, кто прошёл полный осмотр. Они собрались отдельной группой, и у каждого на груди красовался значок с переливающейся всеми цветами надписью «Лучший из Лучших, Покоритель Вселенной, Верный Сын Человечества». Это, по-видимому, настраивало их на соответствующий лад, поскольку они в полный голос обсуждали остальных претендентов, не смущаясь их присутствия.

– Нет, ребята, вы подумайте! – разглагольствовал лидер группы, толстяк в безразмерном пончо, показывая пальцем на парнишку, проходящего первичный осмотр. – Неужели нам нужен такой дохляк?

– Чёрта с два! – было ему ответом.

– Или этот, с разноцветной шевелюрой?

– Пускай бреется!

– Лучше пусть сразу убирается к дьяволу!

– Кто здесь лучшие из лучших? – продолжал толстяк, живот которого колыхался при каждом слове.

– Мы!

– Кто надерёт задницу инопланетянам по всей Галактике?

– Мы!

– А почему?

– Потому что мы – лучшие из лучших!

– Вы не слишком-то похожи на лучшего из лучших, – заметил Барсум, подойдя ближе. – Вряд ли вы при таком весе способны выдержать перегрузки, которые возникают в ракете на старте и при посадке. Надеюсь, вы не в обиде на меня за это скромное замечание?

– Нисколько, – ответил толстяк снисходительно. – Ты говоришь так потому, что у тебя нет значка. Если бы у тебя был значок, ты бы смотрел на вещи совсем иначе, и не терзался бы подобными глупостями. Какая разница, сколько я вешу? Важно, что я – лучший из лучших, и мне вместе с друзьями суждено покорить для человечества Космос.

– Всё это не решает проблемы с силой тяготения, – пожал плечами Барсум. – Вы задохнётесь, едва ракета оторвётся от Земли.

Толстяк наставил на Джона Дж. палец.

– Чтобы ты знал! – сказал он с покрасневшим от гнева лицом. – Мои сперматозоиды признаны более живучими, чем у пещерного человека! Их даже гамма-излучение не берёт! В новом мире я буду оплодотворять всех женщин – круглосуточно!

– Да ладно, Броуди, не трать на него время, – хлопнул толстяка по спине приятель. – Ясно же, что он один из тех придурков, что горбатятся за десять центов в день. Где ему оценить такие перспективы?

Вербовочный пункт Барсум покинул с тяжёлым сердцем. Все эти люди не годились для покорения Космоса, и вместе с тем в глубине души он понимал, что они отправятся туда, и преуспеют, а он, если и дальше будет придерживаться своих принципов, обречён оставаться на Земле.

И вот Барсум шёл по улице, и настроение у него было хуже некуда. Наконец, он остановился у огромного рекламного щита фирмы «Животная страсть». Надпись на щите гласила: «СЕКС С ВЫМИРАЮЩИМИ ЖИВОТНЫМИ – ТЕПЕРЬ СО СКИДКОЙ! ЗАКАЖИ СЛОНА – ЗАПЛАТИ КАК ЗА ЛАМУ!»

– Да, Джон, – сказал себе Барсум. – Величают тебя гением, а подлинный гений – это человек, который изобрёл винегрет. Казалось бы, что может быть глупее: свалить в одну кучу людей всех профессий и возрастов, и надеяться, словно ленивая домохозяйка, что огромная духовая печь – Космос – превратит эту мешанину в съедобное блюдо. Но ведь сработает эта глупость, да ещё как! Пусть этого никто не осознаёт, но это единственно правильный выход, и плевать, что выбран он наугад, вслепую. Главное – результат! Пока я видел только сырьё, но начнётся для этих людей настоящая жизнь – там, далеко, быть может, за сотни тысяч световых лет отсюда, и отольются из этих заготовок учёные, инженеры, спортсмены, писатели и художники. Кто знает, может быть, появятся среди них те самые люди, знающие, чего следует по-настоящему хотеть в жизни – люди, которых я ждал напрасно, потому что зрячий человек никогда не пойдёт за слепым, а я слеп.

Но что же делать? Ответ простой: они берут всех подряд, и я должен брать всех подряд. Но по-другому – да, по-другому. Правительство полагается на удачу, но здесь у меня найдётся, чем возразить. Что лучше: получить винегрет по воле случая, как результат лености и нерадивости, или собственноручно помыть, отварить и нарезать нужные овощи в строго необходимых пропорциях? Рассыпать семена по грядке наугад, или терпеливо спланировать рассаду в надежде на богатый урожай? Разумеется, предпочтительнее расчёт. Если космос должно покорить человечество – такое, какое оно есть – так соберём и мерзавцев и святых в надлежащей пропорции! Пусть никто не знает, чего хочет, не знает, зачем живёт на свете и для чего бьётся его сердце – это нисколько не помешает делу, ибо я и сам не понимаю, куда иду и чего хочу достигнуть!

Такие слова сказал себе Барсум, и начал с того, что в тот же день под залог освободил из различных тюрем сто двадцать девять заключённых, семеро из которых получили срок за растление малолетних, а трое подозревались в каннибализме и осквернении могил.

На вопрос присутствовавшего при этом журналиста, зачем он коллекционирует асоциальные элементы, Барсум ответил, что его задачей является сохранение человечества, а человечество, лишённое асоциальных элементов, просто-напросто перестаёт быть таковым.

«Каждая ниша в обществе должна быть заполнена», – торжественно провозгласил он. Иными словами, помимо добропорядочных граждан, составляющих хребет общества, необходимы убийцы, воры, взяточники (в отсутствие которых полиция превращается в самодовлеющую силу), а также террористы и заговорщики всех мастей (обычная политическая оппозиция не годится, поскольку быстро смешивается с правящей партией). «Безусловно», продолжал Барсум, – «новый мир, который возникнет на другой планете, окажется не менее кровавым и страшным, чем старушка Земля. Но разве не в этом суть второго шанса: в тех же условиях получить качественно иной результат? Да и взглянем на это с другой стороны! Неужели эта жуть не делает комфортное существование ещё более приятным? Представьте себе следующую картину: вы сидите в любимом кресле, прихлёбываете горячий шоколад, на коленях свернулась ангорская кошка… А в газете, которую вы лениво перелистываете, как всегда, одни страсти: эти акции упали, эти подскочили, как бешеные, одного политика убили, другого искалечили, взорвался автобус с детьми, упал самолёт, и какой-то очередной аятолла объявил джихад. И вот вы читаете эти ужасы и думаете: ах, как хорошо, что я сижу в мягком кресле, а не улепётываю под батарейным огнём от воющих дьяволов в бурках. Всё просто: не будь этой несчастной войны, вы бы не так остро чувствовали вкус жизни. К тому же, – вернулся Барсум к проекту, – ошибочно полагать, будто я собираю экипаж исключительно из мерзавцев и психопатов. Вовсе нет. С преступников я начал лишь потому, что их проще найти: зашёл в первую попавшуюся тюрьму – и порядок. Меня удивляет, что никто до сих пор не придумал подобные заведения для порядочных граждан – подумать только, как это облегчило бы мою задачу! Но нет, так нет – значит, будем искать по старинке. И обязательно найдём!».

В ответ на это заявление «Геральд Трибьюн» немедленно опубликовала карикатуру: Барсум, одетый в рубище, шагает по Бродвею, размахивая треснувшим фонарём. «Новый Диоген, – гласила подпись, – ищет человека. Помоги ему, справедливый и добрый читатель, а заодно ответь на вопрос: не слишком ли мешают поиску порядочных людей те несколько миллиардов, что отягощают его карман? Может быть, если уважаемый Джон Дж. Барсум переселится из роскошного особняка в глиняный пифос, это сделает его взгляд более зорким?». К карикатуре прилагалась петиция с красноречивым названием «Лезь в бочку!». В течение недели её подписали более двух миллионов человек. Барсум только веселился. Чтобы позлить недоброжелателей, он переименовал свой ковчег, до этого носивший звучное имя «Галактический странник», в «Бочку». Последним же ударом, добившим его врагов, стало размещённое на одной полосе с карикатурой следующее объявление (оплаченное, разумеется, Барсумом):

ВНИМАНИЕ!

«Всем! Всем! Всем! Если ты молод, умён, предприимчив, если ты смел, ответственен и упрям – «Глобал Индастриз» ждёт тебя! Стань Искателем – путешествуй по свету, пробуй новое, знакомься с людьми – всё совершенно бесплатно! Ты, конечно, спросишь: а что взамен? Может быть, мне сломают пальцы на руках или вырежут почку? Ха-ха-ха (драматический смех)! Нет, зачем же такие ужасы? От тебя потребуется простая вещь. Если в твоих странствиях тебе встретится какой-нибудь интересный или необычный человек – полисмен, автослесарь или даже преступник (ого-го, какой поворот сюжета!), дай ему специальный флаер и предложи присоединиться к нашему сообществу. Удачи тебе, дружище!

Как нас найти: в любом городе иди в наш филиал и обращайся к старшему менеджеру – он знает, что делать.

С наилучшими пожеланиями,

Джон Дж. Барсум и экипаж «Бочки» (нас уже 5 человек, и это число растёт).

Следом за «Геральд Трибьюн», это объявление с незначительными изменениями было опубликовано во всех газетах мира. На призыв Барсума откликнулось примерно полторы тысячи человек. Получив на руки приличную сумму денег и вооружившись специальными вопросниками, они отправились на поиски будущих членов экипажа «Бочки».

Вопросник состоял из трёх частей. Первая часть предлагала испытуемым ответить на несколько довольно простых вопросов, как то: что такое Бог? справедливость? красота? истина? добро? зло? любовь? Второй блок был посложнее: он включал в себя вопросы, имеющие несколько вариантов ответа. Вот, например:

Вопрос № 356. Вы – морской пехотинец армии США. Во время наступления ваша рота сожгла вьетнамскую деревню. Что вы оставите на пепелище?

А) Рождественскую открытку

Б) Зажигалку «Зиппо»

В) Своё разбитое сердце, навсегда разочаровавшееся в демократии

Г) Это поганые «чарли» ничего не получат!

Третья часть вопросника была самой короткой. Вопрос в ней был всего один:

«Хотите ли вы стать пассажиром «Бочки»»?

А) Да

Б) Нет

Поиск кандидатов в пассажиры «Бочки» производился одновременно во многих направлениях. Помимо обычных граждан, были отобраны политики, военные, философы, учёные, супермодели, футбольные фанаты, городские сумасшедшие, любители видеоигр, художники, актёры – как бездарные, так и лучшие из лучших. На борт принимались худые и толстые, больные и здоровые, богатые и бедные. Не удержавшись от искушения, Барсум принял на борт несколько десятков прокажённых и жертв витилиго. Поиск шёл и по более обширным критериям, нежели профессия и положение в обществе. Так, в числе пассажиров оказались примерно сто пятьдесят тысяч человек, считающихся умными, и столько же людей, заслуживших репутацию неисправимых глупцов. Что интересно, и те и другие могли как преуспевать в жизни, так и бедствовать: здесь Искатели не обнаружили какой-то чёткой закономерности.

Сложнее всего дело обстояло с таким неуловимыми существами, как дураки. Выступая перед очередной партией Искателей, Барсум подчеркнул, что дурак (не просто глупый человек, а именно дурак) необходим обществу, как воздух. К сожалению, единственный экземпляр, удовлетворяющий всем без исключения критериям дурака, занимал на момент обнаружения пост президента нефтяной компании, и уговорить его добровольно оставить столь выгодное место не представлялось возможным. Так что Искателям пришлось удовлетвориться субъектами второго, а то и третьего сорта, что изрядно опечалило Барсума. Но и без первоклассных дураков население «Бочки» составило почти полтора миллиона человек – более чем достаточно для любого Спасителя Человечества, ибо не количеством сильны.

Не следует думать, что Искателей везде принимали с распростёртыми объятиями. Немало их осело в благоустроенных тюрьмах Европы (официальное обвинение – подстрекательство к мятежу), ещё больше сгинуло на Дальнем Востоке и в джунглях Южной Америки, где Искатели рассчитывали пополнить экипаж «Бочки» племенем янеманго – марксистами и собирателями черепов. Одно время хотели арестовать и самого Барсума, но тот куда-то пропал: как выяснилось позже, отбыл на остров Борнео, дабы лично возглавить работы над разумным зубным протезом – лучшим другом холостяков среднего возраста. «С ним всегда можно поговорить, когда тебе одиноко, – гласил рекламный проспект этого выдающегося изобретения. – А ещё он любит тот же шоколад, что и ты».

По мере того, как приближался старт ковчега, в прессе началась нешуточная шумиха. Те триста тысяч жителей стран «третьего мира», что по приглашению Барсума обрели приют в трюме «Бочки», благожелательно настроенные издания называли «будущим подспорьем в нелёгком деле колонизации планет», а газеты-противники проекта – «дешёвым топливом для бортовых двигателей».

Последние слухи Барсум опроверг лично.

– Все пассажиры «Бочки» обладают равными правами, – заявил он, выступая перед журналистами. – Уже сейчас на нижней палубе ковчега, помимо дополнительных баллонов с кислородом, установлены пищевые синтезаторы, задача которых – переработка мочи и экскрементов в мороженое и персиковый напиток, идентичный натуральному. Что же касается удовлетворения духовных потребностей пассажиров нижней палубы, то с этой целью нами закуплено более ста пятидесяти тысяч фильмов категории B, C, D и F, а также свыше одиннадцати тысяч игровых автоматов и телевизионных приставок. В будущем, если мои обязанности на мостике не будут отнимать слишком много времени, я и сам не откажусь пожить в трюме хотя бы недельку.

Чем дальше продвигалось строительство «Бочки», тем большее сопротивление оказывала внешняя среда. Ведущие фабриканты, обозлённые тем, что Барсум лично не предложил им места в ковчеге (принимать спасение из рук Искателей, а значит вливаться в экипаж на равных условиях им не слишком-то хотелось), продавали ему сырьё втридорога, задерживали поставки, засылали на стройку шпионов и саботёров. Недовольно было Барсумом и правительство: из чудака с нелепыми лозунгами, шумного, но безопасного, он превратился в серьёзного конкурента. От обвинения в измене его спасла лишь докладная записка, врученная президенту США министром внутренних дел. В ней министр доказывал, что небольшое кровопускание человечеству не повредит, да и выпущенная кровь – обычно дурная, мешающая нормальному самочувствию. Прочитав записку, президент наложил на неё резолюцию, текст которой я приведу полностью.

«Игрушечник совсем зазнался, – написал он в правом нижнем углу листа. – Помучайте его хорошенько».

И Барсума принялись мучить.

Во-первых, были опубликованы его счета, из которых выяснилось, что Барсум в плане личного комфорта довольно неприхотлив, если не сказать – аскетичен. «Он носит стоптанные кеды, меняет свой гардероб всего два раза в год, обставил квартиру мебелью собственного изготовления и ни разу не пробовал «Потрясающий лунный пудинг» – любимое лакомство кинодивы Принцессы ван Раандт, за один кусочек которого она неоднократно выражала прекрасное, пусть и несколько запоздалое желание «расстаться со своим веночком», – писал корреспондент «Геральд Трибьюн».

Широкой публике эти сведения пришлись не по вкусу. Человек, возомнивший себя Бог знает кем, говорили на кухнях, в пивных и в общественных туалетах, должен вести себя Бог знает как, а иначе это очень подозрительно.

– Чёртов скряга! – восклицали одни. – Нет, чтобы повеселиться, как следует, с такими-то деньжищами! Сразу видно, что нет у человека фантазии. Нам бы его деньги, уж мы бы развернулись, такую вечеринку устроили бы, что и на ногах не устоишь!

Другие, напротив, утверждали, что скромность в быту – не порок, и беспокоит их совсем другое: не потребует ли Барсум такого же самоотречения от своего экипажа, то есть, не прячется ли под личиной Спасителя Человечества фанатик и тиран – они ведь, как известно, довольно неприхотливы. В подтверждение своих опасений они ссылались на интервью с Джоном Дж., в котором тот называл себя самым немилосердным из всех доброжелателей человечества, и утверждал, что не спокойной жизни он ему хочет, а возможности проявить себя. Вдруг это правда? Что скажет сам Барсум?

Барсум молчал. К чему тысячу раз повторять одно и то же? Из самых первых интервью, в которых Джон Дж. честно пытался объяснить, зачем построен ковчег, он понял, что в действительности никого не интересует, знает ли он, чего хочет, равно как и хочет ли он вообще чего-нибудь. Его спрашивали о душевых кабинках, умывальниках и бильярдных, интересовались вместительностью бортового холодильника и часовни. Интервьюеров интересовало, как Барсум будет решать проблему однополых браков и сексуальных девиаций, а также где он будет содержать экзотических домашних животных.

– Вы понимаете, что, поместив живого удава в коробку от кресла-кровати, вы нанесёте серьёзный ущерб его телесному и психическому здоровью? – спрашивал Барсума репортёр.

– Не думаю, – отвечал Джон Дж. – По моим сведениям, примерно тридцать процентов населения Земли проживает в схожих условиях и не испытывает никакого дискомфорта от подобного унизительного существования. В конце концов, если человеку удобно в коробке размером метр на два, то удаву грех жаловаться.

Во-вторых, специально обученные журналисты занялись личной жизнью Барсума, и вскоре взору общественности было явлено несколько десятков аппетитных блондинок в возрасте от шестнадцати до тридцати пяти лет, утверждавших, что Барсум, пользуясь грубой силой и шантажом, склонил их к сожительству. Одна из них, по имени Мэри Энн (ангелочек с нежными щёчками и чудным носиком), рассказывала такие ужасы, от которых кровь стыла в жилах. Помимо самого Барсума, в её показаниях фигурировали дворецкий девяноста трёх лет от роду, племенной жеребец, по меньшей мере шесть роботов (из них только два человекоподобных) и установка ядерного синтеза, работающая на оружейном плутонии.

– Я умоляла его остановиться, – плакала Мэри Энн перед камерой, – но он был непреклонен! Он сказал, что способен испытать оргазм лишь тогда, когда его жертва испытывает нечеловеческую боль.

– Боже мой, неужели он мучил вас? – в паузе между рыданиями спросил интервьюер. – Как он мог поднять руку на столь беззащитное создание?

Мэри Энн всхлипнула в последний раз и вытерла глаза любезно поданным платочком.

– Думаю, это месть, – сказала она твёрдо. – Месть всем женщинам Земли. Мы проходили это на втором курсе по психиатрии. Должно быть, какая-нибудь женщина отвергла его гнусные домогательства, и он пришёл в ярость.

– То есть вы считаете, что причиной сексуальных извращений является несостоятельность Барсума как мужчины?

– Совершенно верно.

– А как бы вы охарактеризовали его личность?

– Личность? – переспросила Мэри Энн. – Чёрт, к этому вопросу я не готовилась. Разрешите заглянуть в учебник?

– Простите?

– В шпаргалку, идиот, в шпаргалку! Ты опять забыл свою реплику?

– А! – хлопнул себя рукой по лбу репортёр. – Конечно, конечно!

– Итак, – продолжила несколько минут спустя Мэри Энн, – я бы сказала, что Барсум – нарциссическая личность, совершенно не способная к сопереживанию. Это крайний эгоцентрик, озабоченный лишь телесными удовольствиями, готовый пойти на всё ради удовлетворения своих страстей. Все его чувства поверхностны и недолговечны. Он – раб своих инстинктов, наполовину животное.

– Но как тогда расценивать его скромность и непритязательность?

– Как свидетельство глубокой развращённости его натуры. Из неё же и проистекает желание Барсума покинуть Землю, якобы в поисках новых возможностей. Новые возможности, как же! В действительности, будучи абсолютно неконкурентоспособным в сравнении с обычным человеком, он считает, что в Космосе сумеет реализовать свои подавленные желания. Но это не так: даже в Космосе эгоист остаётся эгоистом, а ничтожество – ничтожеством.

– Совершенно верно, Мэри. Нашим зрителям интересно: что бы вы сказали людям, которые покинут Землю вместе с Барсумом? Есть ли у них какой-то шанс?

– Я бы сказала им: да поможет вам Бог.

Другое истолкование Барсума дал доктор психиатрии, автор книги «Половая жизнь лам» профессор Уокерли. Проанализировав изобретения Джона Дж., он сделал вывод, что тот из-за перенесённой в детстве травмы навсегда остановился на оральной стадии развития личности – иными словами, по мнению профессора, этот магнат в свои двадцать семь лет был ничуть не взрослее пятилетнего мальчишки, который тянет в рот всякую гадость.

– Что вы можете в таком случае сказать о его сексуальной жизни? – спросил профессора корреспондент.

Профессор улыбнулся. Это была роскошная улыбка, улыбка, словно сошедшая с телеэкрана – тридцать два белоснежных, идеально ровных зуба.