Глава 1
Жизнь до политики

Отец А. М. Щастного – Михаил Михайлович (1846–1918) – происходил из казацкой старшины, которая была записана в дворянство при Екатерине II. Он родился в Житомире, окончил гимназию и Михайловское артиллерийское училище в Петербурге. Принимал участие в русско-турецкой войне 1877–1878 гг., осаждал Плевну, был награжден орденами Св. Станислава 2-й степени с мечами и Св. Анны 2-й степени с мечами^[62]. Занимал ряд должностей в Киевском военном округе: правителя дел Киевского окружного артиллерийского управления, начальника Киевского окружного артиллерийского склада, помощника начальника артиллерии Киевского военного округа. С 1908 г. в отставке в чине генерал-лейтенанта. Семья жила в родовой усадьбе в Житомире, которая принадлежала еще деду М. М. Щастного^[63], где он и родился. Там же родились и его дети.

Щастные принадлежали к гербу «Трубы», что было подтверждено решением Волынского дворянского депутатского собрания^[64]. Следует пояснить, что в Речи Посполитой в позднем Средневековье сложилась традиция, когда несколько десятков (а иногда и сотен) дворянских семей пользовались одним гербом. Самих гербов было не так много, и каждый из них имеет собственное название. Герб «Трубы» представлял собой три охотничьих рога, расположенных в виде крюкового креста.

Для своей семьи М. М. Щастный построил каменный одноэтажный дом, а в 90-х гг. XIX в. – двухэтажный с цокольным этажом на 14 осей, сохранившийся до наших дней (современный адрес: Житомир, ул. Д. Донцова, д. 20) и считающийся памятником архитектуры^[65]. В достройке этого дома отцу помогал деньгами старший сын Алексей – он передал на это 15 тыс. руб. в 1911 г., а отец подарил сыну примерно четвертую часть усадьбы в 500 кв. саж. (2268 м²)^[66].

В апреле 1879 г. М. М. Щастный женился на Александре Константиновне (1851 – после 1918), дочери генерал-майора Константина Николаевича Дубленко. В этом браке родились сыновья Алексей (4 октября 1881 – 22 июня 1918), Александр (5 ноября 1883 – после июня 1918), Николай (17 ноября 1888 – до октября 1915), Георгий (8 мая 1896 – после августа 1915) и дочери: Анна (1880–1941), Мария (? – до октября 1915) и Екатерина (? – после июня 1918). Е. Н. Шошков, который глубже других исследователей разобрался в генеалогии А. М. Щастного, считал, что у него не было сестер. Его ввела в заблуждение выписка из послужного списка М. М. Щастного, копию с которой ему предоставили работники Житомирского государственного областного архива^[67]. В этой выписке действительно есть сведения лишь о трех старших сыновьях М. М. Щастного. Но следует иметь в виду, что выписка сделана по сокращенному формуляру и небрежно – так, например, в ней указано, что за М. М. Щастным не числится никакой родовой или благоприобретенной недвижимости, хотя он точно был владельцем усадьбы в Житомире.

Михаил Михайлович Щастный умер 5 мая 1918 г. от разрыва сердца и похоронен 7 мая на Вильском (Русском) кладбище в Житомире.

Брат А. М. Щастного Георгий во время Первой мировой войны поступил вольноопределяющимся в 232-й Радомысльский пехотный полк 58-й пехотной дивизии. Второочередной Радомысльский полк развертывался на основе 20-го Галицкого пехотного полка 5-й пехотной дивизии, квартировавшего в Житомире (хутор Врангелевка, ныне микрорайон Богуния)^[68]. Вполне понятно, что Г. М. Щастный поступил в один из ближайших к дому полков вскоре после объявления войны. Он был произведен в ефрейторы, попал в немецкий плен в августе 1915 г. в крепости Новогеоргиевск, содержался в лагере в городе Лимбург-ан-дер-Лан (ныне земля Гессен, Германия)^[69]. Дальнейшая его судьба неизвестна.

Другой брат, Николай, учился в 1902–1903 гг. в 4-м классе Полтавского кадетского корпуса^[70]. Других сведений о нем у нас нет.

В семье А. М. Щастного кипели нешуточные страсти. Сестра Анна обладала данными оперной певицы, но по совету брата отправилась учиться в Монпелье (Франция) на медицинский факультет^[71]. Вероятнее всего, этим братом был Алексей. Напомним, что до открытия в 1897 г. Женского медицинского института в Петербурге женщинам в России высшее медицинское образование было недоступно. Анна училась на врача, но посещала и занятия пением. Там она встретила студента Московской консерватории Илью Александровича Сада (1875–1912), женой которого стала в 1903 г. Сад был евреем, к тому же состоял под надзором полиции за революционную деятельность, поэтому семья Щастных отвергла дочь и порвала с ней связь. Согласно семейной легенде, М. М. Щастный написал Анне: «Я не для того прожил такую долгую жизнь, чтобы отдать любимую дочку еврею, да еще, как говорят, по матери с цыганскими кровями»^[72].

На суде над А. М. Щастным присутствовала его сестра. Газета «Вечернее слово» писала, что после оглашения приговора «в рядах для публики раздается женский истерический крик. Это сестра Щастного. Сам Щастный совершенно спокоен. Спокойно обернувшись, он говорит сестре, указывая на дверь: “Выйди, там мы с тобой поговорим”»^[73]. Скорее всего, это была Анна. Тем не менее А. М. Щастный не упомянул ее в своем последнем завещании.

А. М. Сац выступала как камерная певица и умерла в Москве^[74]. Ее старшая дочь Наталья Ильинична Сац (1903–1993) стала первой в мире женщиной – оперным режиссером, Героем Социалистического Труда, основательницей московского Детского театра (ныне Российский академический Молодёжный театр), автором мемуаров^[75]. Младшая дочь – Нина Ильинична Сац (1904–1924), поэтесса^[76], была убита при невыясненных обстоятельствах в Евпатории. Возможно, она являлась подругой известного авантюриста Я. Г. Блюмкина, исполнителя убийства германского посла в Москве графа В. фон Мирбаха, позднее сотрудника ВЧК-ОГПУ, расстрелянного за связь с Л. Д. Троцким.

О других братьях и сестрах А. М. Щастного у нас сведений нет.

В 1892 г. Алексея Щастного отдали во Владимирский Киевский кадетский корпус, где он проучился четыре года. В сентябре 1896 г. он поступил в средний общий класс Морского кадетского корпуса (далее МК)^[77]. Одноклассники Щастного уже проучились в корпусе один год. Зачисление в один из старших классов МК было редким, но не исключительным случаем – таким образом восполняли убыль отчисленных по разным причинам воспитанников. По существовавшим тогда правилам, абсолютное преимущество при поступлении в МК имели дети строевых флотских офицеров. Поскольку предки Щастного во флоте не служили, он был принят благодаря отличным успехам в учебе в Киевском корпусе и хорошо сданным экзаменам (средний балл 10,9 из 12).

В мае-августе 1897 г. А. М. Щастный совершил свое первое плавание на учебном судне «Моряк». Затем он плавал на крейсере «Князь Пожарский» (в 1898 и 1899 гг.), на крейсере «Вестник» и учебном судне «Верный» (в 1900 г.).

6 мая 1901 г. А. М. Щастный был произведен в мичманы, будучи вторым по успеваемости в своем выпуске (из 107 человек) с награждением премией адмирала Рикорда в 300 рублей. Этот выпуск был юбилейным, поскольку МК отсчитывал свою историю от момента основания Навигацкой школы в 1701 г. Поэтому обучавшиеся в 1901 г. в трех старших классах МК, а также все служившие в нем офицеры и чиновники получили нагрудный знак в память о 200-летии корпуса, тогда как нагрудный знак для обычных выпусков был введен лишь в 1910 г. Право на этот знак задним числом получили все выпускники прежних лет.

Молодой офицер был зачислен в 5-й флотский его императорского высочества генерал-адмирала (великого князя Алексея Александровича (1850–1908). – К. Н.) экипаж. В мае-августе 1901 г. А. М. Щастный совершил плавание на канонерской лодке «Бурун» Балтийского флота, а затем был переведен на крейсер «Пластун» (август-ноябрь 1901 г.). 8 октября того же года состоялся перевод А. М. Щастного в 1-й флотский генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича экипаж. С апреля по октябрь 1902 г. Щастный плавал на том же крейсере. «Бурун» и «Пластун» занимались гидрографической съемкой.

Все это были суда, по выражению того времени, «не имевшие боевого значения», зато несшие полное парусное вооружение. «Моряк» – учебное судно специальной постройки для нужд Морского корпуса, спущенное на воду в 1891 г. «Князь Пожарский» – первоначально броненосный фрегат, позднее переклассифицированный в крейсер, был введен в строй в 1869 г. С начала 90-х гг. XIX в. использовался как учебное судно. «Бурун» – деревянно-металлическая канонерская лодка постройки 1880 г., во время службы на ней А. М. Щастного была вооружена 107-мм орудиями. «Пластун» и «Вестник» – клипера (позднее крейсера) постройки 1879–1881 гг. с нескольким 152-мм орудиями.

Несомненно, эти плавания, продолжавшиеся в общей сложности 727 дней, могли дать А. М. Щастному морской опыт, но не представление о современных боевых кораблях. Нельзя не отметить ошибочную кадровую политику руководства русского флота кануна Русско-японской войны. Оно исходило из того, что каждый флотский офицер должен быть универсальным специалистом, способным нести службу на любом корабле. Поэтому офицерский состав «перемешивали», часто переводя с корабля на корабль, а место службы не зависело от качеств офицера. Так, один из лучших в своем выпуске А. М. Щастный первые три года службы провел на устаревших или второстепенных кораблях. Осмелимся предположить, что гораздо больше пользы принесли бы отбор лучших офицеров на наиболее современные корабли и «закрепление» офицеров за своими судами, что позволило бы им хорошо изучить механизмы и личный состав. Движение в этом направлении началось только после Русско-японской войны.

Напомним, что до окончания Русско-японской войны в русском флоте как матросы, так и офицеры числились во флотских экипажах, которые были береговыми частями, а на время плавания они откомандировывались на корабли. Обычно команда одного корабля комплектовалась моряками одного экипажа, при этом каждый экипаж комплектовал одно судно 1–2 ранга и несколько мелких судов. К началу XX в. это была устаревшая система, которая заставляла смотреть на корабельную службу как на некое исключение, а на береговую – как на нормальное состояние матроса или офицера. Принадлежность к экипажу обозначалась его номером или вензелем шефа на погонах (как у матросов, так и у офицеров), а к кораблю – надписью на ленточке матросской бескозырки.

Молодой офицер впервые оказался в составе команды современного корабля лишь в январе 1903 г., когда он получил назначение на эскадренный броненосец «Севастополь». Этот корабль строился в Петербурге с 1892 по 1898 г., затем долго проходил испытания, так что официально вступил в строй лишь летом 1900 г. Броненосец был однотипным с «Полтавой» и «Петропавловском», но его машины отличались низким качеством, поэтому он не мог развить скорость, равную своим «систершипам», к тому же машины все время приходилось ремонтировать. И все же «Севастополь» по сравнению с прежними кораблями, на которых служил Щастный, представлял реальную боевую силу. Он нес классический для броненосца того времени набор из четырех 305-мм орудий в двух башнях, двенадцати 152-мм орудий в четырех башнях и двух казематах, двенадцати 47-мм и двадцати восьми 37-мм пушек, установленных открыто на палубе, и шести торпедных аппаратов. Молодому офицеру довелось прослужить на броненосце всего 3 месяца (январь-апрель 1903 г.)^[78], после чего он получил перевод на канонерскую лодку «Манджур», на которой служил до начала апреля 1904 г.

«Манджур» был построен в Дании и введен в строй в 1887 г., имел водоизмещение 1,4 тыс. т, скорость 14 узлов и довольно мощное вооружение – две 203-мм, одну 152-мм и четыре 107-мм пушки, шесть мелких противоминных орудий и один торпедный аппарат. Лодка не несла брони. Подобные суда предназначались для обстрела берега и вспомогательной службы при флоте. «Манджур» охранял морские промыслы от браконьеров. С этой деятельностью связана фотография А. М. Щастного и его товарищей в костюмах коренных народов Дальнего Востока.

В начале Русско-японской войны лодка оказалась в Шанхае. Поскольку переход из Шанхая в Порт-Артур или Владивосток посчитали слишком опасным для тихоходного одиночного корабля, лодка осталась в китайском порту и была интернирована до окончания войны. Китайские власти, дружественно настроенные по отношению к России, нарушили строгость своего нейтралитета, разрешив части офицеров лодки уехать с нее в Порт-Артур по суше и там присоединиться к основным силам 1-й Тихоокеанской эскадры. Щастный в числе других перебрался в Порт-Артур и был зачислен на крейсер «Диана» вахтенным начальником. Здесь он служил с 15 апреля по 28 августа 1904 г.

«Диана» относилась к серии из трех кораблей, самым знаменитым из которых стала «Аврора». Крейсер был построен в Петербурге, вступил в строй в конце 1901 г. «Диана» предназначалась для уничтожения британской морской торговли в случае войны с «владычицей морей», но в целом оказалась неудачной (как и вся серия)^[79]. «Диана» несла восемь 152-мм, двадцать четыре 75-мм орудий и шесть мелких пушек, а также три торпедных аппарата. Защитой служила лишь броневая палуба, закрывавшая котельное и машинное отделения и погреба боезапаса. «Диана» развивала скорость всего лишь 19 узлов (а по некоторым данным даже 17), что уже при вступлении корабля в строй считалось недостаточным. Экипаж состоял из 19 офицеров и 540 нижних чинов. А. М. Щастный был назначен на крейсер вахтенным начальником. Это означало, что в походе он посменно с другими вахтенными начальниками стоял вахту, являясь в это время старшим начальником на корабле и отвечая за его безопасность и исправное несение службы. В подчинении у вахтенного начальника могли находиться один-два вахтенных офицера. Несомненно, должность вахтенного начальника была важной и ответственной.

Напомним, что организация судовой службы в отечественном флоте до 1932 г. резко отличалась от современной. В наши дни экипаж корабля разделен на боевые части (штурманская, артиллерийская (ракетно-артиллерийская), минно-торпедная, связи, механическая, авиационная и радиотехническая) и службы (радиационной, химической и биологической защиты, медицинская и снабжения). Командиры боевых частей и служб являются во всех случаях начальниками своих подчиненных, одновременно выполняя обязанности старших специалистов по своей специальности. Другими словами, командир артиллерийской боевой части является одновременно старшим артиллеристом корабля и отвечает за артиллерию и боеприпасы, а также за офицеров, мичманов и матросов, их обслуживающих.

В начале XX в. экипаж корабля 1–2 ранга делился на 3–5 рот примерно равной численности, в которых состояли матросы различных специальностей. Командиром роты назначался особый офицер (лейтенант или мичман), который являлся строевым начальником для всех нижних чинов своей роты. Параллельно экипаж был разделен на вахты, в составе которых он нес службу на ходу. Кроме того, большинство матросов или офицеров отвечали за то или иное оборудование на корабле. Например, лейтенант мог быть ротным командиром, вахтенным начальником и командиром артиллерийской башни или плутонга (группы орудий). В каждой из его ипостасей он должен был командовать разными матросами, причем полную дисциплинарную власть он имел только в отношении нижних чинов своей роты. В другом случае лейтенант мог быть старшим специалистом (штурманом, артиллеристом, минером) на корабле. Тогда он не стоял вахту, но отвечал за соответствующее вооружение или оборудование в целом.

Такая организация была органична в парусном флоте, где корабельное оборудование было сравнительно простым и единообразным, а вся жизнь корабля сосредоточивалась на верхней палубе, легко обозримой из одной точки. В начале XX в. она уже не соответствовала изменившимся реалиям, но держалась по инерции во всех флотах мира.

Только инженер-механики и подчиненные им матросы обладали определенной автономией. Офицеры инженер-механики командовали кочегарами, машинистами и трюмными, которые составляли отдельную роту. Вместе со своими матросами они стояли вахту и выполняли обязанности в бою. Таким образом, лишь организация механической части на кораблях времен Русско-японской войны напоминала современную.

11 мая 1904 г. на «Диану» был назначен новый командир – капитан 2 ранга светлейший князь Александр Александрович Ливен (1860–1914), который до этого командовал канонерской лодкой «Бобр». А. А. Ливен был одним из выдающихся офицеров флота, в 1911–1914 гг. он стал начальником Морского генерального штаба. Несомненно, он проявил бы себя и во время Первой мировой войны, но в марте 1914 г. он скончался от сердечного приступа. О прозорливости А. А. Ливена свидетельствовало его высказывание: «Наши нижние чины вовсе не в наших руках, и настроение их вполне зависит от политических течений в народных массах. Они тесно связаны с толпой и резко отделены от своих начальников»^[80].

Вместе с А. М. Щастным на крейсере служили еще два мичмана, его одноклассники по МК, – князь Михаил Борисович Черкасский (1882–1918) в должности ревизора и граф Архибальд Гебхардович Кейзерлинг (1882–1951) – вахтенным начальником. Последний, кстати, был родственником матери А. А. Ливена, урожденной графини Кейзерлинг.

К моменту появления А. М. Щастного на «Диане» уже погиб вице-адмирал Степан Осипович Макаров (1848–1904), и настроение офицеров и матросов в Порт-Артуре заметно упало. Во время службы на крейсере А. М. Щастный принял участие в нескольких боевых операциях: в отражении ночных атак японских миноносцев 10–11 июня и в обстреле береговых позиций японцев в бухте Тахэ 26 июня, пережил обстрелы японцами русской эскадры в гавани 25–27 июля и, наконец, участвовал в бою в Желтом море 28 июля 1904 г. В этот день А. М. Щастный заменил убитого мичмана Бориса Григорьевича Кондратьева (1884–1904) в качестве командира плутонга. Отличился и князь М. Б. Черкасский, в плутонге которого три орудия оказались заклиненными бракованными снарядами: их калибр оказался больше допустимого. Под руководством М. Б. Черкасского артиллеристы выдавили снаряды банниками с дульной части – сложная и опасная операция. Во время боя крейсер выпустил в неприятеля около 200 снарядов, получив два попадания. Было убито пять человек, еще двадцать – ранены^[81].

Командир корабля А. А. Ливен писал: «Заведующий кормовым плутонгом… мичман Щастный особенно отличился. Он, по смерти заведующего средним плутонгом, принял под свое командование и этот плутонг и своей бодростью, быстрой распорядительностью, присутствием духа и полными распоряжениями выказал боевые способности, какие трудно было ожидать при его молодости. Прошу обратить особое внимание на мичмана Щастного. Это высокого качества боевой офицер, он и в обыкновенное время хорошо служил, но не всякий служащий в мирное время оказывается и в бою на высоте призвания, как он»^[82].

Старший офицер крейсера капитан 2 ранга Владимир Иванович Семенов (1867–1910) вспоминал, что «мичман Щ[астный], за смертью Кондратьева вступивший в командование средней батареей, сердито размахивал грязной щеткой для подметания палубы и этим грозным оружием гнал на левый борт под прикрытие от осколков излишних добровольцев, стремившихся заменить убитых и раненых, чтобы принять личное участие в бою…»^[83]