Глава 5. Новая семья – новые заботы

Два дня мы добирались до его поселения. Пурьгорь был настоящим следопытом: обнаруживал путь без компаса, оценивал расстояние до погони, находил еду и питье. Большую часть пути я провел у него на плече. Достаточно подготовленный и спортивный, я все таки не мог выдерживать бег по 3-4 часа по пересеченной местности. Уже после часу такого ритма я начинал отставать и мой названный брат закидывал меня как мешок картошки на плечо.

На привалах и ночлегах мы много разговаривали. Я рассказывал о доме, и, дабы не пугать впечатлительного гиганта, говорил о России как об очень далекой стране за двумя океанами. Он, в свою очередь, рассказывал о жизни своего клана и племени, о взаимоотношениях с соседями, о тех странах, о которых слышал от торговцев и путешественников. Его жизнь, вроде бы простая и непритязательная была насыщена интересными и даже таинственными событиями. Некоторые вещи я не понимал, но старался не перебивать рассказчика.

Пурьгорь несмотря на всю свою силу, нечеловеческую выносливость и храбрость, был добрым и веселым человеком. Он никогда не унывал и не жаловался. Типичный сангвиник. Он рассказывал и показывал каких растений стоит остерегаться, а какие можно употреблять в пищу, какие животные опасны, а какие нет.

Речь заходила об увиденных мною тварях, тогда Пурьгорь очень удивлялся, как мне удалось выжить. Уур был известен ему, а вот кродиша он никогда не видел. Уур жил в реках и мог запросто потопить целый корабль. Тварь живущая в ручье была окромоном, очень опасным и быстрым существом, но люди всегда легко определяли его логово по характерным круглым ямам на, с виду обычных, ручьях. Ну а гигантская птичка называлась сельмой, королевой неба тундры.

Пурьгорь был достаточно интересный собеседник, и относился он ко мне действительно по-братски. Его до сих пор удивляло, как я вмешался в погоню хошбанов за ним. Он пояснил, что этот народ крайне свиреп, но слишком рассеянный. Их больше волнуют их духи и погружения в таинственные действа, чем земные дела. Лишь только во времена, когда их не посещают духи, они отрываются на всю катушку: грабят, убивают, насилуют, сжигают.

Ирулы, союзное хошбанам племя, наоборот, более малочисленное и миролюбивое, живущее в горах Мор, приходит на помощь только тогда, когда грозит опасность хошбанам. В другое время они любят торговать, охотится, заниматься скотоводством и рыбной ловлей. И хошбаны, и ирулы, и племя Пурьгорья, Кароги – все терпят частые нападения Номадов – таежных кочевников, совершающих частые налеты с востока. Многочисленное, мобильное и крайне агрессивное племя частенько терзает и племенные объединения и лежащие южнее государства и империи. Они смертельной саранчой проносятся по территориям, сея смерть и разрушения. Их не могут остановить даже цивилизованные страны, частенько полностью разоряемые номадами. Они по силу лишь мощной Драманской империи, Аранейской конфедерации и, пожалуй, Свободной Куманской республике, сдерживающим поток этих дикарей на страны южнее их на континенте.

Но страшнее их, всех вместе взятых, по словам Пурьгоря, являются Улуны. Их имя является нарицательным, им пугают не только детей, но взрослых. Рассказывая, он как-то даже ссутулился и поник взором, а затем и вообще переменил тему. На мои просьбы рассказать о них, он ответил местным вариантом пословицы "Не тревожь лиха, пока оно тихо".

Так мы выбрались из тайги на открытые поляны, которые перемежались лесом, возвышенностями и каменными породами. Мы старались идти более скрытно, держаться высокой растительности. Заночевали в пещере.

– Я здесь был, – уверенно сказал Пурьгорь, накидывая плотную охапку лапника в дальний угол. – Это окраина владений Карогов. Любой клан окажет нам помощь и поддержку. Здесь можешь быть спокоен, если только…

Его взгляд сделался тревожнее, он явно стремился скорее вернуться на родину, увидеть своих родных, и явно переживал, что произошедшая битва могла бы стать последней для всего племени.

Время перед сном мы провели в молчании. Пурьгорь был мрачен и собран. Таким я его и застал при пробуждении, будто он совсем не спал. В прочих ночевках, его звериный слух сразу же обнаруживал дикого зверя или прочую опасность. Но он словно младенец засыпал спокойным сном, чтоб в мгновенье ока пробудиться при опасности. Теперь же он, похоже, не спал всю ночь. Видно было, что ему не терпелось отправиться в путь, но лишь понимая человеческие слабости он позволил мне поспать. Невольно шкала уважения к нему повысилась до максимального уровня.

Теперь уж я бежал из всех сил. Несколько дней изнуряющих тренировок заставили организм приноровится к новым реалиям и подключить резервы организма. Теперь три из четырех часов бега, перед остановкой на обед и ужин, я пробегал на своих ногах, и лишь падая бессильной куклой, меня подхватывала, казалось неистощимая энергия Пурьгоря, и несла дальше. Мы бежали четыре часа с утра, четыре после обеда, и еще четыре после ужина, чтобы потом уснуть уже в кромешной тьме.

Все тело ныло, хотелось спать, но все же, когда мы в очередной раз забились в огромное дупло дерева, под проливным дождем на ночлег, я задал давно мучавший меня вопрос:

– А как меня примут твои родственники, когда мы доберемся?

– Ты мой названный брат, я никогда не видел столь сильных духом мужчин, готовых умереть за незнакомых людей. Ты будешь славным воином нашего племени, – сказал он настолько возвышенно, что я прослезился малость.

– Спасибо брат, – и первый раз в этом мире я заснул, понимая, что у меня есть кто-то, готовый подставить мне спину в любых обстоятельствах.

На следующий день ближе к вечеру мы добрались до пределов пастбища клана Пурьгоря. Увидев картину сожженного немаленького поселения, он рухнул на колени, и я первый раз увидел на его жизнерадостном лице слезы. Его сотрясали конвульсии ярости и отчаянья.

Я подошел к нему, убежавшему далеко вперед, и похлопал его по плечу. Он, думая что я его поддерживаю, сокрушенно сказал:

– Это место, где я родился и жил. Все мои родственники, отец, мать братья и сестры погибли.

– Брат, все не так печально, посмотри на это.

На земле возле хижин лежали ни в чем не примечательные деревяшки, но, как только я их увидел, сразу понял, что положили их здесь не просто так. На одной из них была надпись "мы", у другого дома "стойбище", у третьего, "река", у четвертого "Омниса", у пятого, "юг", и так далее. Пурьгорь, ничего не поняв, сказал:

– Детские игрушки, я также рисовал в детстве, – его заикающийся от горечи голос все же подавал надежу.

– Это указание выживших. Смотри, хижины обгорели, а табличек, вообще не коснулся огонь. Значит, кто-то решил показать, где они находятся, при том так, чтоб поняли только члены племени. Их принесли уже после пожара.

– Омниса, да я знаю что это! – в голосе Пурьгоря заискрилась надежда. Он рванулся искать таблички. Нет он их не трогал, ведь не только для него одного они были оставлены, но в итоге мы составили странный набор слов: мы, стойбище, река, омниса, юг, поляна, зог, гора, олений тракт, болото, крыжма, пещера, лодка.

Пурьгорь задумался, мешать ему теперь, а тем более давать советы не зная географии, я не решился, надеясь что он сопоставит неизвестные мне топонимы. Но результата не было, напряженная мысленная работа гиганта не увенчалась успехом.

– Можно тебе помочь?

– Брат, конечно, я вообще не могу понять что за перечисление мест.

– Здесь мы видим имена собственные и имена нарицательные.

– Ты говоришь заклинания?

– Нет, – я улыбнулся его чувству юмора, – Что такое Омниса? Что такое Зог? Что такое Олений тракт? Что такое крыжма? Вот с чем надо разобраться сперва. И что за чем находится. Так мы составим маршрут, по которому сможем добраться до твоего племени.

Головоломки для этих диких мест были непривычной стихией, но какой-то умник все же догадался, зашифровать местонахождение племени. Хошбаны с их крайне скудным интеллектом, практически гарантированно не смогут найти лагерь Карогов.

–Да, – на лице Пурьгоря засветилась надежда. – Побежали быстрее, я понял где они.

Забежав в одну из хижин, как оказалось принадлежащую его семье, он достал из подземного тайника большой лук, средних размеров обоюдоострый крепкий меч, и длинную алебарду. Посмотрев на меня, он кинул последний предмет мне.

– Лови. Умеешь обращаться?

– Видел в кино.

– Где? – его лицо исказило вопросительное выражение.

– Ну это… город такой в моей стране.

Мы побежали вдоль небольшой речушки, располагавшейся с небольшим поселением Карогов. Местность здесь представляла собой сочетание открытых пространств, хвойного леса и скалистых выходов, порой превращавшихся в отвесные утесы. В них можно было разглядеть пещеры, как рукотворные, так и созданные самой природой.

Стараясь бежать под защитой леса, мы все же иногда пересекали обширные луга и поляны. Как я узнал из рассказов спутника, его жестокий мир был полон хищных тварей, которые в своих гастрономических предпочтениях первое место отдавали человечине. Поэтому практически все жители северных территорий были настолько сильны и выносливы. Пасли стада бизонов и яков в сопровождении группы вооруженных мужчин.

Как оказалось, бежали они вдоль реки Крыжмы, далее нужно было свернуть на священную поляну Зог, затем по Оленьему тракту добраться до болота. Перейдя его мы увидели массивную гору, которую называли Омниса. Там в одной из пещер протекал горный ручей, и на лодке нужно было спуститься по нему на юг. Там бы мы увидели их стойбище.

Потратив три дня, и преодолев около ста километров мы увидели широкую поляну на берегу горного ручья.

– Пурьгорь! – разнеслось где-то над головой, с кроны расположенной над гладью воды дерева.

– Антонир! – узнав кричавшего, мой названый брат превратился в буйно помешанного. Антонир, как оказалось брат Пурьгоря, прыгнул в воду и подплыл к лодке. Мне казалось они скорее пытаются задушить друг друга, чем обняться. Антонир был менее высоким, и не таким коренастым как Пурьгорь. К тому же, его волосы лишь слегка рыжими – более выделялся русый цвет. Но в целом было заметна схожесть этих двух мужчин.

Когда мы вылезли на берег к Пурьгорю подбежала целая толпа мужчин и женщин. Он был сыном главы клана, лучшим охотником и бойцом. Его все просто обожали. Из хижины степенной походкой подошел крепко сбитый, но прихрамывающий пожилой человек. Это было отец Антонира и Пурьгоря Зарун. Скупые на слезы и эмоции мужчины радость от встречи всегда выражают через силу объятий.

Наконец, через некоторое время, когда первая волна счастья спала, в клане обратили внимание и на меня.

– Это Миша, мой названый брат, – вдруг вспомнив о моем существовании, сказал присутствующим Пурьгорь. – Он дважды спас мне жизнь. Мы не знали друг друга, но этот отважный человек попытался спасти меня от погони. Затем, когда мы находились в плену у хашбанов, он прорыл тоннель к моей пещере и мы вместе смогли бежать.

Клан состоящий из не менее чем пятнадцати женщин, семерых детей и десятка мужчин восхищенно посмотрел в мою сторону. Мне показалось это таким наивным мелодраматическим зрелищем, ну прям как в индийском кино.

– Брат моего сына и мой теперь сын, – спокойным и уверенным тоном сказал Зарун. – Я рад приветствовать у себя такого бесстрашного витязя!

Сидя за костром Пурьгорь рассказывал о наших злоключениях, о моих путешествиях в тундре. Разинув рты, кароги слушали своего война. Мой названый брат рассказывал все детально, и даже с некоторой долей художественного описания, но правдиво и достоверно. Люди вокруг успевали только восклицать и хлопать широко раскрытыми глазами. Что уж взять с детей природы. Моих современников, воспитанных на голливудских спецэффектах и байках политиков, не пронять такими "обыденными" историями. Но попади в современный мир древний, пусть даже максимально ученый и циничный человек, у него бы сдали нервы от потока информации, заливаемого из каждого утюга.

Нас накормили вкусным мясом бизона, напоили брагой на целебных травах. Мужики стали петь свои заунывные песни, а женщины и дети разбрелись по своих хозяйственным хлопотам. Одна из девушек невольно привлекла мое внимание своей красотой. Светло-русые волосы, четкие и правильные черты лица, голубые, как у Пурьгоря глаза, аппетитная фигура делали её несомненной красавицей. Надо сказать, что почти все женщины в клане были красотками: рыжеволосые или белокурые блондинки, с белой чистой кожей, ровными, как бы выразились земные антропологи, "европейскими" чертами лица. При этом среди них не было толстух.

Но та девушка запала мне в душу. Она тоже украдкой поглядывала в мою сторону с явным интересом. Участок моей личности, ответственный за размножение и общение с женским полом впервые пробудился после долгого периода спячки. Когда над тобой висит опасность, как то не до продолжения рода и романтических отношений.

Но сейчас, когда рядом все спокойно, опасность, по-видимому, миновала, в чреве упокоился добрый кусок сочного мяса и пару литров крепкой браги, мысли о женской ласке стали все больше овладевать мной. Почему бы и мне не завести себе жену здесь, раз уж меня приняли в клан?

Но внутренний голос настойчиво пробивался сквозь пары алкоголя к разомлевшему мозгу: "Наверняка цель книги не в количестве покоренных женских сердец, и уж тем более не в семейной жизни под каблуком местной красотки, десятке шумных спиногрызов, унылом воздыхании в старости о потраченной зря жизни".

Я мотнул головой и как будто отрезвел. Что же тогда? Если моя книга-оригинал это повествование героическое, значит и разгадку нужно искать в героических поступках.

– Пурьгорь, – я толкнул сидевшего рядом "брата", который разговаривал с отцом и Антониром, сидевшими справа от него.

– Да, Миша. Как тебе у нас? Всего ли в достатке? Хочешь ли я приведу тебе девушку, и она утешит тебя сокрытыми от чужих глаз утехами, – Пурьгорь подмигнул, как будто распознав витавшие у меня мгновеньем раньше мысли.

– Нет… пока. Я вот что хотел спросить. Что вы планируете делать дальше?

– Ну это просто, мы напьемся на радостях, кто-то пойдет спать, кто-то будет долго разговаривать, ну а кто-то соскучился по женской ласке, – он ткнул себя в грудь.

– Нет, я не об этом. Ведь клан спасся от хашбанов, а они возможно преследуют нас. Возможно все их войско сейчас на подступах к нашему лагерю.

– У нас есть вождь, – Пурьгорь обнял отца за плечи. – Он знает как нас защитить.

– Отец, – решил я напрямую обратиться к главе клана. Слово отец я выбрал скорее из-за того, что именно так на земле уважительно окликают мудрого человека, нежели из-за того, что Зарун назвал меня сыном. – Мы с Пурьгорем спасались от погони, как вы считаете, может выставить передовые посты.

– Не волнуйся сынок, на север отправились Арделай и Рудослад, а на северо-запад Ордон и Калис, – Зарун был крепко пьян на радостях, поэтому с него слетела дневная суровость во взгляде. Он даже потрепал меня по уху. – Сегодня наслаждайся всем, чем захочешь. Завтра будем думать, что делать дальше.

Девушка, которая мне понравилась, подошла к Заруну и крепко обняла его.

– Папа, вам принести еще зирики (так называлась убойная травяная брага)? – она сказала эту фразу ангельским голосочком, при этом украдкой стрельнув в меня взором. У меня запорхали бабочки в животе (возможно от бурной пищи и непривычного напитка). Она мне все больше нравилась. Но вряд ли наш "отец" одобрит наши отношения. Конечно кровосмешением здесь и не пахло, но обычно такие суровые отцы крайне придирчивы к выбору суженого для дочери. Ну а если и допустят на вакансию жениха, даже не думай "сдать назад" или разбить сердце красотки: Вендетта тебе обеспечена.

Мой взгляд заметил Пурьгорь, и улыбнулся. Кажется я нашел себе союзника. По крайней мере, все поняв, он не воспринял это "в штыки".

В эту ночь, я ворочался и не мог уснуть. Все-таки это первая ночь в абсолютной (ну или не очень) безопасности. Я выжил после стольких испытаний и, казалось, обрел свой дом. Но что дальше? В голове одна за одной вызревали мысли дальнейших действий. Ну нельзя было утопать в болоте сытой и безопасной жизни, в которой, как мне казалось, оказался я. Нельзя сидеть на месте. Нужно искать выход в свой мир.

В большой просторной палатке, собранной из шкур животных, навешанных на крепкие брусья, служившие её опорами, ночевало еще человек пять. Кто-то храпел, кто-то неразборчиво разговаривал во сне. На улице догорали последние костры, а было светло уже как днем. Изредка доносились пьяные голоса и женский смех неугомонных гуляк.

Я вышел на свежий воздух из спрессованной атмосферы дыханий и выделений пьяных мужиков. У костра тихо переговаривались Пурьгорь с отцом.

– Миша, – тихо сказал мой названный брат. – Не спиться?

– Отвык я от коллективного сна, – честно признался я.

– Садись к нам, нам нужен твой совет, – сказал Зарун, расправляя шкуру на большом бревне, служившим не очень удобной заменой скамеек возле костра. – Ты чужестранец, из далекой страны, возможно более мудрый, чем мы.

– Вы теперь моя семья, так что всегда можете рассчитывать на меня.

– Итак, с юга нас подпирает Княжество Шаронди, – с надеждой пронзительно смотря мне в глаза сказал "отец". – В свою очередь являясь вассалом могущественной Драманской империи. На севере, за горой Омниса, все наши пастбища оккупировали Хашбаны и их покровители Ирулы. Как донесли разведчики, половина наших кланов было уничтожено, другие спрятались за горами и мыкаются, как и мы среди бескрайней тайги. Правители Шаронди скоро узнают о том, что мы здесь, если уже не узнали, и пройдут огнем и мечом все пространства до горных цепей Градии, в которую входит и Омниса. Эта цепь высоких гор является для "цивилизованных" государств как бы естественной границей, за которой живут дикие, по их мнению, кочевники, во все времена бывшие для них как бы заслоном от нападений номадов. Поэтому они нас и не трогали, даже иногда помогали при нашествиях. Но если хоть один Карог пересекал Градею, он становился рабом Шаронди. Нас отдавали в рабство на рудники, галеры, на самую тяжелую работу, убивали целыми кланами. Вот сейчас несмотря на праздник, я думаю как спасти наши кланы.