Часть II
Великий перелом

Глава 1
Навстречу судьбе

Не только Марк перевернул страницу своей жизни. Страна вступала в новую эпоху: слова «индустриализация», «план», «пятилетка» стали привычными. Именно они теперь определяли жизнь советского народа. И везде с небывалым воодушевлением принялись строить, развивать, производить, добывать…

Правда, как сообщали газеты, далеко не все радовались успехам социалистического строительства, не дремали и вредители, которым не по душе было, что «Наш паровоз, вперед лети. В Коммуне остановка…» (слова бодрых песен лились из каждого репродуктора). Злобствовали и настоящие враги, – с которыми государство беспощадно расправлялось.

Одним словом, случился Великий перелом. Перекорежив семьи, судьбы, породив грандиозные достижения ценой колоссальных потерь. Но кто о них тогда думал, кроме пострадавших и их семей? Мысли и чувства молодого поколения были полны энтузиазма: юноши и девушки, не знавшие «проклятого царского прошлого», радостно строили свое светлое будущее. А коммунистические идеи и масштабность планов преобразований завораживали смелостью и перспективой…

Сейчас будущее Марка Марецкого зависело только от него самого, да еще от благорасположения приемной комиссии военной школы.

В Ленинграде он отправился к Григорию Давыдовичу Берсову, маминому брату, который жил на Шпалерной, вернее, теперь улице большевика Воинова (что невольно обнадеживало). «Хороший знак! – подумалось Марку. – Путь к военной карьере – не за горами!»

Улица оказалась шикарной, и ничего намекающего на воинское дело на ней замечено не было – одни помпезные дома и даже дворцы (Таврический, например, где Дума заседала), а еще тюрьма, в народе – Шпалерка. Правда, дядя Гриша, радушно принявший племянника, объяснил, что имеются тут еще с царских времен казармы с манежем Кавалергардского полка и офицерские казармы лейб-гвардии Конной артиллерии. «Для начала неплохо было бы узнать город», – размышлял Марк, сворачивая на следующий день к Неве со Шпалерной («революционные» названия никак не хотели приживаться, и даже кондукторы в трамваях объявляли остановки по-старому и по-новому): ему нужно было на Петроградскую сторону.

Дойдя до моста Равенства (он же Троицкий), он остановился. Здесь летчик Чкалов совершил, по слухам, свое первое воздушное «лихачество». Пытаясь представить, как удалось пройти между опорами прямо над водой, Марк в который раз мысленно возвращался в свой первый московский год…

* * *

Днем работа на заводе – вечером школа. Сначала слишком много впечатлений, да и забот – сверх меры. Детские фантазии ушли в прошлое. Но на то она и столица, чтобы дать шанс тем, кто не только мечтает, но и действует!

В разных местах на глаза Марку стали попадаться плакаты общества «Добролет» с призывами к трудящимся о строительстве воздушного флота, потом яркие агитки Осоавиахима. И наконец – воздушный парад в честь десятой годовщины революции, когда на Ходынском поле, на Центральном аэродроме, демонстрировал свое невероятное мастерство Валерий Чкалов. Марик, конечно, не мог попасть туда, но зато наблюдал эту воздушную акробатику неподалеку, в толпе восторженных зрителей.

Так мечта вновь ожила – и с этого дня юноша стал готовиться к занятиям особенно тщательно и вовсю решал дополнительные задания. Не хватало только спортивной подготовки, но вскоре на заводе появился кружок Осоавиахима. Записаться в него было легко. К тому же выяснилось: заявление на поступление в военную школу можно подать прямо в местной организации Осоавиахима и там же пройти предварительную медкомиссию.

* * *

За медицину, как сказали бы в Геническе, Марик совсем не переживал: здоровье-то у него отменное, папина наследственность.

Пожилой хирург, заставлявший соискателя наклоняться то в одну, то в другую сторону, почему-то медлил с вердиктом и вдруг спросил:

– Молодой человек, в детстве травмы у вас были?

Марк даже растерялся: у кого ж их не было?

– У вас деформация позвоночника. Сделайте еще рентген, но вряд ли он покажет что-либо, чего не вижу сейчас я. Сожалею, но летное отделение для вас закрыто.

«Какая деформация? Откуда?» – Марк был ошарашен.

«Я же здоров, здоров и силен – “гезунтунштарк”» – всплыло вдруг из глубин памяти слышанное в детстве.

– Да не волнуйтесь, в остальном вы совершенно здоровы, деформация незначительна. Если для вас так принципиальна авиация, вы вполне можете претендовать на место в технической школе.

Жизнь, конечно, не закончилась, но… Марк уныло брел по улице. «Эх, был бы сейчас рядом Санька…» – поддержки друга ему частенько не хватало. Тот сказал бы что-то вроде: «Сокол! Крылья-то не складывай раньше времени!» Марку даже показалось, что он услышал Санькин голос. Пришлось энергично тряхнуть головой, прогоняя странное наваждение.

И все же – как это могло получиться? Ведь он чувствует себя совершенно здоровым.

Зато отец сразу понял, откуда проблема:

– Говорил тебе, сто раз говорил и показывал, как правильно груз брать! Забыл, как спина болела, когда мастерские ремонтировали в Марьиной роще?

В который раз отец был прав. Конечно, Марк и не вспоминал о таком пустяке. Да и на то, что спина изредка ноет, внимания совсем не обращал.

– А может, ты в Москве где-нибудь сможешь учиться? – В голосе Ани были и сочувствие, и надежда.

– Ох и сестрица у меня! И это ты называешь поддержкой… – Ее бесхитростность даже развеселила Марка.

Первый шок прошел, и он мог теперь рассуждать спокойно: «Технику я люблю? Люблю. А ковыряться в приборах? Еще бы! Физику знаю? Лучше всех в классе! Зря, что ли, в Политехническом пропадал?»

В этом московском музее экспонаты манили и завораживали, а самой притягательной стала радиотехническая выставка. При каждом удобном случае Марк стремился послушать и лекции.

А позвоночник что? Его, может, и вылечить получится. И вправду, не отказываться же совсем от мечты из-за первой неудачи. Нет, не таковы Марецкие!

– Ну, Анюта, самолет починить – это не машинку твою швейную наладить, так ведь?

– Вот это уже хорошо, уже молодец, – нахваливал Яков Михайлович, – нечего сдаваться, когда судьба решается.

Взяв в Осоавиахиме направление в Ленинградскую военно-техническую школу ВВС РККА, Марк отправился в бывшую столицу – колыбель революции.

* * *

Итак, оставалось сдать экзамены, Марк волновался, но почему-то был уверен: он пройдет, совершенно точно пройдет. Иначе и быть не могло.

Военно-техническая школа располагалась в бывших зданиях Второго кадетского корпуса на улице Красного Курсанта (Большой Спасской). Напротив – Пехотные курсы в помещении, где ранее было топографическое училище, а дальше тянулись прежние казармы Дворянского полка, ныне – Военно-теоретическая школа КВФ.

Страна тогда нуждалась в квалифицированных военных кадрах: в первую пятилетку полным ходом шло перевооружение армии, нужно было осваивать новую технику. Стоя в очередной раз на Троицком мосту, Марк надеялся, что его призвание – именно в этом.

«Уговариваешь себя? – Задав себе прямой вопрос, Марик грустно усмехнулся, но уверенно ответил: – Да что уговаривать? Решено уже. И все правильно!»

Экзамены были сданы блестяще, и он стал «красным курсантом», а питерские казармы бывшего Кадетского корпуса сделались на несколько лет для него родным домом.

* * *

Ленинград открывался Марку по-разному: четкая планировка, помпезность зданий придавали городу надменность и серьезную величавость – но именно это и привлекало юношу. Питерцы тоже казались приветливыми, но сдержанными (хотя потом он смог убедиться, что и здесь публики хватает разной). Но все же веяло от города какой-то холодностью (а может, это просто свежий балтийский ветер?). Во всяком случае, так ощущал город Марк.

Москва с ее безалаберной круговертью улиц и веселой неразберихой была гораздо ближе южному темпераменту Марецкого. Тем не менее все увольнительные он проводил в музеях и на улицах – и как бы впитывал культурную атмосферу великого города.

С наступлением тепла можно было выбраться на пляж, и желательно за город, туда, где воды Финского залива обрамляли светлые песчаные пляжи.

В Сестрорецк – признанный буржуйский, а теперь пролетарский курорт – его вытащил Валера, приятель-ленинградец, убеждая, что ни один пляж в окрестностях Питера не сравнится с этим местом. Валерий оказался прав: высадившись на станции, украшением которой было здание вокзальчика с крытой галереей, тянувшейся к самой зоне отдыха, ребята, немного пройдя вперед, как будто оказались в сказке. Выросший на море Марк никогда не видел подобной красоты: сосновый бор оканчивался длинной прибрежной полосой песка, а между ними высился необычный – да просто волшебный! – деревянный дворец курзала, перед которым раскинулась эспланада с извилистыми дорожками и клумбами.

– Ничего-о себе-е… – «Прости, Арабатская стрелка. Сейчас преимущество не на твоей стороне».

– Я же говорил! А то заладил: «Что я, моря не видел, что я, песка не видел?»

Побродив по парку, осмотрев другие достопримечательности, курсанты расположились на пляже. И тут Марика ожидало еще одно чудо: неподалеку появилась парочка – неприметный юнец и статная темноволосая красавица. Причем заметил их первым Валера, взгляд Марка «застрял» в небесах на краю горизонта.

– Ты только посмотри, какая богиня! Ну чисто Афродита!

– Да-да, я помню: дед – историк, мифы вместо сказок – оттого и везде богини! – Марецкий, которому везло на начитанных приятелей, огляделся: вокруг столько симпатичных девушек, что неземная красота явно потерялась в их земной массе.

– Да не туда! А, впрочем… Не смотри! Даже не вздумай! – Приятель вдруг испугался конкуренции.

Но было поздно. Их обоих накрыли флюиды фантастически привлекательной девушки. Теперь на нее уставилось две пары глаз. Игнорировать силу их пристальных взглядов она не могла. Однако «богиня» лишь мельком глянула на молодых людей и, видимо не заметив ничего достойного внимания, равнодушно отвернулась.

Раззадоренные молодые люди бросились напоказ плавать и нырять в спасительных волнах залива. Впечатлив других отдыхающих (и даже вызвав аплодисменты), они не произвели ни малейшего впечатления на неприступную деву. Марк решил действовать напрямую.

Валерка посмеивался:

– Такую крепость только приступом брать.

– Да какая ж крепость устоит перед моими чарами!

– Ну, может, какая-то и не устоит. А только эта тебе не по зубам. Уж больно надменная барышня.

– Ошибаетесь, товарищ курсант! Какая надменность? Если девушка не реагирует на нахальную назойливость незнакомцев – так это же большой плюс!

И Марк направился прямиком к парочке (не имея никакого четкого плана действий – экспромт всегда был его сильной стороной).

– Молодой человек, вы местный? – обратился он к спутнику красавицы, который оказался подростком лет четырнадцати.

– Нет, мы питерские. А что вы хотели?

– Да вот поспорили с приятелем, кому сейчас принадлежит этот чудесный дворец: детям или дедам?

Увидев недоуменные взгляды, Марк пояснил:

– Ну, это Дом пионеров или пенсионеров – ветеранов революции и Гражданской войны?

Мальчишка рассмеялся. Девушка взглянула на подошедшего. Вблизи она оказалась еще красивее: огромные карие глаза смотрели насмешливо, при этом лицо сохраняло серьезность.

Удачным экспромт назвать было нельзя, но главное – разговор завязался.

– А что здесь сейчас? – Про себя Марик похвалил девушку: «Молодец. Не дурочка какая-нибудь, глупыми шутками не проймешь».

– Санаторий. Как и раньше. Тут еще до революции был курорт, – парнишка оказался разговорчивым. – А вы не из Ленинграда?

– Я из Москвы. Мы учимся здесь. А друг мой – ваш земляк, – махнул он рукой приятелю. – Мы из военно-технической школы. Это Валерий, а я Марк.

– Владимир. А это моя сестра Берта. – И паренек добавил с хитрой улыбкой: – Мама отпускает меня на пляж только под ее бдительным присмотром.

Сердце радостно подпрыгнуло разок: сестра! Хотя и так было понятно, что на кавалера малец не тянет. А имя-то какое – Берта! Как выстрел! И сразу наповал.

– А как ваш муж смотрит на эти мамины поручения? – пошел в лобовую атаку Валерка.

– Вас это не касается. – Девчонка-кремень, не раскололась.

– Да какой муж! Нет у нее мужа.

Володя был награжден парой благодарных взглядов и одним испепеляющим.

Время пролетело незаметно. Правда, общалась в основном мужская часть компании, у Володи оказалась масса вопросов по авиационной технике. Берта в разговоре почти не участвовала и на предложение проводить ее до дому ответила решительным отказом, всем своим видом дав понять, что в продолжении знакомства она не заинтересована.

Пришлось вежливо попрощаться.

«Понятно, – думал Марик, – у нее, небось, ухажеров, как шишек в этом бору. Что ей какие-то зеленые курсанты».

– Ну, что я говорил? – Валерка злорадно веселился. – Крепость-то – Орешек! Не по зубам!

– Слушай, весельчак, через год будешь гулять на нашей свадьбе.

– А кто ж жениться будет? И на ком?

– Еще не понял? Я. На Берте. – Марк был непривычно серьезен.

– Ну конечно! Может, прямо сейчас предложение сделаешь?

– не унимался друг. – Готов поспорить, что ничего у тебя не получится. Она даже не смотрела на нас. Да ты и знаешь только имя. Как ты ее найдешь?

– Увидишь. Только придется поспешить.

И Марик решительно направился вслед за братом и сестрой. Он не собирался отказываться от идеи проводить парочку до дому, только план был немного подкорректирован: провожаемые не должны были заметить провожатых.

К счастью, к вечеру перрон заполнили отдыхавшие, в толпе которых легко можно было затеряться.

На станции ребята старались держаться поближе к зданию вокзала. Однако несколько раз новоявленные сыщики чуть не попались, когда Володька (вот тут он подкачал) потянул зачем-то Берту к расписанию. Марк старался превратиться в невидимку, но Валерка ему не подыграл: он слишком много жестикулировал. Положение спасли две маленькие девочки, удачно и громко начав плакать и капризничать. Берта отвлеклась, и новоявленные сыщики успели затеряться в толпе. В соседний вагон они вскочили последними. И проследовали за Володей и Бертой до самого Финляндского вокзала.

Дальше задача осложнилась: брат с сестрой направились к трамвайной остановке, где «хвост» могли легко обнаружить.

– Сесть нужно в третий, а лучше в четвертый вагон, – настаивал друг, – тогда точно не заметят.

Это предложение Марк отмел:

– Ну ты даешь. Так вообще не увидим, где они сойдут.

Остановились на втором вагоне. Место у окна возле дверей удалось занять с трудом, неделикатно растолкав пассажиров и услышав в свой адрес много нелестных эпитетов. Так и ехали, всю дорогу проторчав у окошка.

Берта с Володей вышли на перекрестке Литейного проспекта (конечно, Володарского, спасибо, кондуктор!) с Невским (проспектом 25-го Октября) и, увидев толпу на остановке на противоположной стороне, решили пойти пешком. Пройдя площадь Восстания, парочка свернула на Суворовский проспект, а затем, миновав один перекресток, на небольшую улицу – заурядный каменный мешок с двумя рядами четырех-шестиэтажных домов, оказавшуюся почти пустой. Пришлось наблюдать из-за угла. В какой-то момент Берта обернулась, внимательно посмотрев в их сторону (ну и чутье у этой девчонки!), ребята еле успели спрятаться. Когда они снова решились вынырнуть, на улице уже никого не было – упустили! – но одна из дверей парадного, как заправская сообщница, медленно закрылась буквально на глазах. Оставалось только отметить нужный подъезд и быстро ретироваться – кто знает, не захочет ли красавица выглянуть в окно.

Довольные и результатом, и приключением курсанты успели вернуться в казарму в срок.

Марк ликовал: «Вот это совпадение! 3-я Советская, 3-я Мещанская! Опять хороший знак». Да, с названиями улиц ему в Ленинграде явно везло.

А вот с чудесной девушкой повезет ли – это еще большой вопрос…