– Война родов закончилась четыре дня назад, практически всех гвардейцев можно вернуть в строй либо целителями, либо после двух-трёх месяцев в больнице. Я специально консультировалась с профильными специалистами. Что касается калек, то либо обратиться к целителю, либо использовать протезы, но в любом случае специалисты с таким уровнем знаний полезны сами по себе. В крайнем случае их можно использовать как специалистов для подготовки и обучения гвардии.

– Понятно, что сейчас от меня требуется?

– Документы я уже подготовила, нужно подтвердить принятие их в гвардию рода, подтвердить согласие у заместителя главы гвардии, единственного выжившего офицера, уплатить пошлину в сто рублей за каждого гвардейца, – ответила Наталья.

– Хорошо, а согласие гвардейца я получу?

– С высокой долей вероятности можем вначале отправиться к нему, он в одном из государственных госпиталей, проходит восстановление.

– Давай тогда вначале к нему, потом с остальным разберёмся, – распорядился я.

Как оказалось, мой секретарь сняла машину напрокат, поэтому Шмель уселся за руль, а я сел рядом с ним, остальные разместились в салоне, и мы отправились к окраине столицы.

Ехали молча, и я всю дорогу осмысливал случившееся в ресторане, убеждаясь, что конфликта было не избежать, и выходило, что я ещё неплохо отделался.

В госпиталь меня пропустили только в сопровождении секретаря, проверив документы и проводив до общей палаты, где на больничной койке лежал хмурый мужик, высокий, с хорошо развитой мускулатурой и мелкими шрамами на лице.

– Хмурый Виктор Степанович, сорок три года, безупречный послужной список, на службе уничтоженного рода находится с самого рождения, неоднократно получал поощрения. В данный момент проходит реабилитацию, в результате уничтожения рода признан банкротом и лишён всех официальных средств, которые ушли победителям в виде компенсации и права выкупа жизни, как и всех выживших бывших гвардейцев рода, – зачитала Наталья, когда мы остановились около больничной койки, на которой лежал мужчина с перебинтованной культей левой руки. Если внешне на слова девушки он никак не прореагировал, то вот внутри мужика были печаль, безысходность, и он испытывал серьёзнейший стресс.

– Меня зовут граф Авров Дмитрий Потапович, сейчас мой род состоит из единственного человека, это меня. Мне нужны верные люди, на которых я могу положиться. Так получилось, что право на ваш наём мне предоставил граф Суворов, выкупив эти права у победивших в войне рода. Прежде чем заключать контракт, хочу поговорить с вами, – сказал я и замолчал, смотря за реакцией мужика.

– Я уже дал согласие на службу в другом роде с условием, что это касается всех выживших членов «Бывшей» родовой гвардии. Что вы ещё хотите услышать, граф? – повернув ко мне голову, произнёс Хмурый.

– Ещё два месяца назад я был варнаком, лишённым титула и всего имущества, каторжником, которого выкинули на границе Диких земель. За два месяца я смог добиться, чтобы с меня сняли судимость, вернули баронский титул и даже наградили ещё и графским. Теперь я – граф, без рода, без слуг, без гвардии, без верных друзей. Вокруг хватает аристократов, которым я как бельмо на глазу. Сам отсиживаться в безопасности не собираюсь и, вернувшись в Дикую зону, буду активно обустраивать родовые земли, полученные от Её Императорского Величества. Скажу сразу, что легко не будет, не все переживут этот год, но я могу обещать, что готов взять вас на службу и позабочусь не только о своих гвардейцах, но и об их семьях. Я собираюсь строить своё поселение в Диких землях, и жить мы будем там, но ваши семьи, у кого они есть, смогут жить в пограничной крепости, – рассказал я.

– Что, заберёшь всех калек и будешь содержать семьи? – хмыкнув, презрительно сказал Хмурый, показав свою культю.

– Со мной будет очень сильная целительница, мой вассал, и она сделает всё возможное, чтобы поставить вас на ноги. Как и сказал, ваши семьи возьму на содержание, золотых гор не обещаю, но минимальные требования обеспечу, включая образование для детей. От голода точно никто не умрёт, а там многое будет зависеть от всех нас. Да, будет сложно, но ничего, с чем не справится такой профессионал, как вы и ваши люди.

– И чего ты сейчас хочешь от меня, – уже с затаённой надеждой спросил бывший гвардеец.

– Мне нужно ваше слово, что вы возглавите мою гвардию и поручитесь за всех своих людей, а я сделаю всё возможное, чтобы вернуть вас всех в строй, и позабочусь о ваших семьях. Готов дать слово аристократа, – сказал я.

Что характерно, сразу ответ он не дал, а задумался, и я простоял рядом почти пять минут, до тех пор, пока Хмурый не встал с кровати и, не встав напротив меня, посмотрел мне прямо в глаза. Свой взгляд я отводить не стал, спокойно выдержав его.

– Хорошо, я Хмурый Виктор Степанович, даю своё слово, что я и мои выжившие сослуживцы будем верой и правдой служить вашему роду, в обмен на заботу о нас и наших семьях.

– Я, Авров Дмитрий Потапович, даю слово дворянина, что позабочусь о вас и ваших семьях, – произнёс я.

– Что дальше? – спросил Хмурый.

– Мне нужен список первоочерёдных потребностей, вас и ваших людей. Завтра с утра, мы должны отправиться на восточную границу Российской империи. Это мой секретарь, Беркутова Наталья Александровна, она обеспечит всё необходимое для переезда. Запишите номер её телефона для экстренной связи. Сейчас мы отправимся закончить регистрацию моей гвардии, а завтра с утра, планирую покинуть столицу, – ответил я.

– Принято, список подготовлю в течение часа, мне нужно посетить моих людей и узнать, в каком они сейчас состоянии. Список я надиктую по телефону, – ответил гвардеец, и я, кивнув, вышел из палаты, оставив его с Натальей, обсуждать, что необходимо в первую очередь и организационные вопросы.

На выходе из госпиталя меня ждали мои телохранители, что-то интенсивно обсуждающие.

– Господин, мы хотели бы поговорить с вами, – сказал Шершень, когда я подошёл к нему.

– Слушаю.

– Мы уже давно занимаемся наёмничеством и в ближайшее время собирались найти себе место, которое можно назвать домом, возможно, завести семью. Короче, мы хотим вступить в вашу гвардию, если вам ещё нужны люди? – высказался Шершень и с ожиданием уставился на меня, как и два его товарища.

– Почему вы решились на это? – спросил я.

– Мы долго наблюдали за вами и пришли к выводу, что вы – человек чести и очень порядочны, помимо этого, вы не боитесь сражаться наравне с нами, не пытались прикрыться нами, хотя это прописано в контракте. Да и возраст уже не тот, хочется завести семью, а сделать это можно, только присоединившись к сильному роду. Вот мы и решили предложить вам нашу службу.

– Хорошо, готов вас взять на испытательный срок в один год. Окончательное решение будет принимать глава моей гвардии, Хмурый Виктор Степанович. Сейчас вернётся мой секретарь, и вы подадите ей свои документы, а я завизирую их в канцелярии, – ответил я. Да, это могли быть подосланные шпионы, хотя их наём был чистой случайностью, но я уже успел убедиться в их квалификации, и лучших солдат мне не найти.

– Благодарю, господин, – ответил Шершень и отошёл в сторону.

Дождавшись, когда вернётся Наталья, мы отправились в городское управление по делам аристократов. Оформление всех документов не заняло много времени, так как люди графа Суворова уже обо всём договорились. Небольшая заминка вышла только из-за необходимости внести в список гвардейцев фамилии моих телохранителей. Но и тут сильных проблем не возникло. У них была действующая лицензия на охранную деятельность и на наёмничество, а это существенно упрощало все процедуры. Найми я стороннего человека, и одним днём регистрация не окончилась бы, а так подтверждать их квалификацию не было необходимости.

Закончив оформление, мы выехали в гостиницу, где в холле меня ждал сюрприз в виде разгневанного графа, его сына и десятка гвардейцев этого графа.

Как только вошёл в холл на первом этаже в сопровождении телохранителей, сразу понял, что эта небольшая толпа по мою душу.

– Граф Авров? – спросил пожилой мужчина, преградивший мне дорогу, как только я направился к лифту.

– С кем имею честь разговаривать? – задал встречный вопрос.

– Граф Широков, вы напали на моего сына и серьёзно ранили его, я требую от вас компенсацию и лечение.

– Требуете? Похоже, вы не совсем понимаете, что произошло между вашим сыном и мной, не знаю, какую версию вам рассказали, но дело обстояло следующим образом. У меня было свидание с графиней Орловой, которое попыталась испортить Её Императорское Высочество, Александра Фёдоровна. В момент словесной перепалки появился ваш сын и напал на меня, используя магию, хотя в тот момент, я находился с подавителем магии на руке. Если взять в расчёт тот факт, что мой род имеет статус вымирающего, подлое нападение, даже вне рамок дуэли, является серьёзнейшим нарушением законов Российской империи. Если мы сейчас не уладим этот неприятный инцидент с попыткой моего убийства, сделанного в публичном месте при большом стечении свидетелей, то я буду вынужден обратиться в Высокий суд чести и потребовать процедуры Забвения в отношении вашего рода. Можете связаться с принцессой или графиней Орловой, они подтвердят всё произошедшее, – ответил я, смотря прямо в глаза собеседника и выпустив немного свою ауру.

– Но он выполнял приказ принцессы, – попытался возразить граф.

– Я там находился, и принцесса не отдавала приказа убить меня или вообще напасть. То, что ваш сын так привольно трактовал её просьбу, это его дело и ваше, как главы рода. Вы должны знать, что в отношении вымирающих родов, где остаётся только один наследник, мужского пола, запрещены даже дуэли, а нападения, да ещё необоснованные с целью убить, жестоко наказываются. Поверьте, даже принцесса не будет врать, если дело дойдёт о суда чести, а помимо принцессы и меня, там была ещё и графиня Орлова. Выиграть дело в суде, не составит никакого труда, – произнёс я, не отводя взгляда.

Граф опустил взгляд, не выдержав давления, занервничал и в итоге выдавил из себя поморщившись,

– Чего вы хотите, граф?

– Один миллион рублей на счёт моего рода до конца сегодняшнего вечера как компенсацию в качестве попытки покушения, – ответил я.

– Да вы охренели, граф? – возмутился Широков.

– Согласен, одного миллиона мало, два миллиона, или завтра с утра будет подано заявление на вашего сына и на ваш род в Высокий суд Чести. После этого дешевле, чем пятьюдесятью миллионами вы не отделаетесь.

– Хорошо, я согласен, два миллиона в течение часа поступят на ваш счёт, – с трудом выговорил граф.

– Ну вот и ладно, спасибо, что сэкономили моё время, всего счастливого, – ответил я и, развернувшись, направился к лифтам.

– Стойте, граф, а как же мой сын? Вы обязаны его вылечить, – возмутился граф.

– Обратитесь к целителю, я не лекарь и не целитель, у меня другое направление магии, – ухмыльнувшись, ответил ему, собираясь пройти дальше.

Граф оказался смышлёным и сразу понял, в чём дело.

– Сколько? – устало произнёс он.

– Только ради просьбы принцессы, всего сто тысяч, брать больше я с вас не стану, и будет хорошо, если вы вычтите эти деньги из содержания своего сына, чтобы в будущем он подумал, как подставлять свой род, ведь вы ещё легко отделись, пострадай тогда моя спутница, вы бы деньгами не отделались, я уничтожил бы ваш род, – ответил графу и, развернувшись к парню, осмотрел его, пытаясь вспомнить, как разблокировать каналы.

– Наталья, мне потребуются две иглы или шпильки, – попросил я.

Девушка сразу поняла, что от неё требуется, и вынула две иголки из-под воротника с намотанными нитками. Так делают обычно, собираясь в дорогу, чтобы иметь под рукой иголку с ниткой.

– А ты запасливая, – улыбнувшись, сказал я и, убрав нитки, зажёг на пальце небольшой огонёк, раскалив кончики игл.

Подойдя к стоявшему парню, пока тот не понял, что сейчас буду делать, вонзил две иглы, одну в локоть, а вторую в плечо, в места, где проходили энергетические узлы.

– Ай, – вскрикнул мой пациент.

– Не дёргайся, а то без руки останешься, – прислушавшись к себе, сказал я.

Выждав десять секунд, я снял подавитель с руки, после чего выдернул в начале иглу из плеча, а потом и из локтя.

– Попробуй зажечь маленький огонёк на ладони, только маленький, – приказал я.

Парень, морщась, зажёг небольшой огонёк, и тот ровно загорелся.

– Всё, в течение недели, магией не пользоваться вообще, а потом постепенно нагружайте каналы и источник. Через месяц всё придёт в норму, – громко произнёс я и направился к лифту.