5. Ритуал посвящения

Постепенно я втянулся в учебу.

Пять дней в неделю мы занимались, шестой, беззаботный день, был выходным. С утра я скакал в академию, коня и седельные сумки с кольчугой и шлемом оставлял в конюшне, под ответственность местного конюха. Потом до обеда были лекции, на которых магистры с повторами и длинными отступлениями рассказывали нам всякое важное по своей теме. После обеда начинались групповые занятия. После учебы, если не было ночного занятия на кладбище, я напяливал на себя кольчугу и шлем и возвращался по темным улицам домой.

Раз в неделю, пока магистр Бунд, преподаватель практики, в мрачном подземелье академии учил студентов нашей группы видеть энергию и убивать людей, я приходил к магистру Петору и у него отрабатывал начертание. У меня получалось. К концу первого месяца магистр разрешил мне создавать самые простые мыслеформы в воображении, не рисуя их на доске.

Работа с воображаемыми образами у меня пошла легко, почти без ошибок. Старый преподаватель удивлялся, что я сразу сумел удерживать образы стабильными, избежал обычной для новичков ошибки, когда они не успевают наполнить форму, потому что им не хватает концентрации удержать ее достаточно долго. Думаю, мои способности объясняются той тренировкой, которую проходит зрение современного человека на Земле. Компьютеры, смартфоны, телевизор… да даже и обычное чтение или вождение – всё это с детства создает нагрузку, намного превышающую ту, которая предусмотрена природой.

Конечно, простенькие начальные формы еще не давали какой-то практической пользы. Разве что форма «Уничтожение жизни» – ею, например, можно было стерилизовать что-то. Бинт, ланцет, банку варенья, снятую с животного шкуру, рыцаря в латах (если у рыцаря нет амулета, защищающего от мыслеформ). Еще для формы «Разложение» можно было найти применение – она быстро уничтожала всю органику, правда вонь при этом процессе стояла безбожная и органика превращалась в мутную жижу, которая оставляла липкие пятна на всем, к чему прикасалась.

***

Магистр Бонифакс больше не заговаривал со мной на темы, связанные с моим титулом и Гильдией. Он продолжал раз в неделю гонять нас на кладбище, где мы половину ночи ковырялись в холодной грязи, раскапывая очередную могилу, потом быстро по очереди поднимали призрака, вычерчивая необходимые формы «на доске». Только вместо школьной доски на кладбище мы использовали каменную плиту. Всё это можно было бы сделать и без раскопок могил, где-нибудь в уютном сухом подвале или кабинете с завешенными окнами, но магистру нравилось издеваться над студентами, оправдывая это тем, что он готовит нас к тяжелой работе за пределами академии, в реальной жизни.

***

Наконец, последние парни из моей группы на практике в подвале магистра Бунда совладали с убийством подопытного. Студенты радовались – начальный шаг пройден, теперь они настоящие некроманты. Я мог их понять – сам чувствовал что-то похожее, когда впервые убил взглядом.

***

Я сидел в столовой, когда ко мне подошли незнакомые старшекурсники. Трое. Они потребовали, чтобы Рудо и Боно отсели. Я остановил парней. Не по статусу кому-то распоряжаться за моим столом.

– Да ты понимаешь, с кем говоришь! – дернулся один из старшекурсников.

Второй, тот который стоял посередине этой троицы, жестом остановил своего вспыльчивого товарища.

– Сэр Тимос, нам нужно поговорить без посторонних ушей.

Эта просьба звучала вполне приемлемо. Я предложил присесть за свободный стол.

– Итак, удивите меня, с кем же я говорю?

– Меня зовут Ситтон, я глава студенческого братства «Улыбки Смерти». Это мои лейтенанты.

Я о таком братстве не слышал, впрочем, я и не интересовался. По названию можно было предположить, что это братство некромантов.

– И чем вас заинтересовал скромный первокурсник?

– Все ваши прошли первую практику, убили своего первого подопытного. Стали на путь некромантии. Пора проводить посвящение.

– Что за посвящение?

– Посвящение в члены Братства.

– А я тут причем?

Старшекурсники замялись.

– В общем, мы долго спорили. Для каждого курса от Братства назначается курс-лидер. Обычно это человек, которого поддерживает кто-то из Гильдии. Но у тебя уже есть титул, и если мы назначим не тебя, получится, что мы пренебрегли самым важным кандидатом.

– А, ну с этим не беспокойтесь, – я не претендую на место курс-лидера, – легкомысленно отмахнулся я.

– Ты не можешь отказаться.

– Еще как могу. И вообще, лидер должен быть поближе к народу, а я даже не живу в общежитии.

– Но тогда тебе придется подчиняться лидеру, который будет ниже тебя по статусу.

– Не придется. Я же не собираюсь становиться членом вашего Братства.

– КАК??? – хором вскрикнули братки.

От такой крамольной мысли, что кто-то не собирается присоединяться к ним, они оторопели.

– Это совершенно невозможно! – сообщил Ситтон. – Все студенты-некроманты должны стать членами «Улыбок Смерти».

– Кто сказал? Кому должны?

Задумались…

– Я прошу тебя принять участие в посвящении, – сделал Ситтон вторую попытку. – Мы проследим, чтобы там с тобой ничего неприятного не случилось. И потом не будем докучать поручениями.

Мой слух зацепился за фразу о том, что что-то там неприятное может случиться. Я захотел уточнить, как же проходит это посвящение. В подробностях. Чем дальше я слушал, тем больше округлялись мои глаза.

– В полночь второкурсники выгоняют новичков на улицу, в одних нижних рубашках. Там, вдоль дорожки к тренировочному залу, стоят третьекурсники с палками и прутьями. Они гонят новичков в зал.

– А палки зачем?

– Палками подгоняют тех, кто плохо бежит.

Я представил себе эту картину. Ночь, холод, темнота. Замерзшие полуголые испуганные парни бегут куда-то, их стегают прутьями по мускулистым задам и голым ляжкам…

– В зале третий курс выстраивает новичков у стены и по одному подводит к пятикурсникам. Те каждому загадывают желание.

– И какие желания?

– Ну, всякие бывают… – замялся Ситтон.

– Вот конкретно, какие желания загадывали на прошлом посвящении?

– Кому-то просто говорят попрыгать на одной ноге, или песню спеть, или кукарекать. Кому-то – подползти и сапоги облизать… Или помочиться на кого-то могут… Или по голому заду ремнем стегнуть или розгами… Соскам обычно загадывают отсосать у желающих.

Мои глаза поднялись на лоб и там застряли.

– Вот… а потом все пьют пиво, а новички прислуживают за столом.

– И вы хотите, чтобы я там ползал и сапоги кому-то лизал? А потом прислуживал? – возмутился я. – Никак невозможно!

– Мы тебе что-то простое загадаем. Подпрыгнуть на месте десять раз, например. Чтобы достоинство не пострадало.

– Никак невозможно. Предлагаю другой сценарий: новички моются, надевают чистые одежды, выстраиваются в коридоре общежития в стройную колонну, с песней идут к тренировочному залу. Вдоль дороги выстраиваются третьекурсники с факелами, чтобы новички не споткнулись в темноте. Внутри ты выступаешь с пафосной речью, новички приносят пафосную клятву, потом все дружно бухают. При таком варианте я даже готов стать курс-лидером и пройти впереди колонны в праздничных доспехах.

– Невозможно. Ритуал посвящения не меняется уже много лет.

– Всё когда-то случается впервые. Сами-то вы, я думаю, сапоги никому не лизали. Вам ведь тоже что-то попроще загадали, как уважаемым членам общества?

– Не в нас дело – члены Братства не поймут.

Ну да, ну да… Действительно, тех членов Братства, которых заставляли лизать сапоги, очень расстроит, что кому-то этого делать не придется. А больше всех расстроятся те, кто сейчас на пятом курсе и рассчитывает развлечься за счет новичков.

– В общем, я не буду участвовать в таком посвящении. И мои друзья не будут. Отнеситесь к этому с пониманием.

Переговоры зашли в тупик. Братки повозмущались, но найти компромисс нам не удалось.

Напоследок один из лейтенантов пробурчал, что Братство – не само по себе, оно подчиняется Гильдии. И если я не хочу вести себя по установленным правилам, буду иметь дело не только с Братством, но и с Гильдией.

***

Вернувшись за свой стол, я рассказал Рудо и Боно, о чем был разговор. И подробности процедуры посвящения тоже не забыл рассказать.

– В общем, сам я туда не пойду, и вам идти не советую, – закончил я. – А чтобы не возникало лишних проблем, приглашаю вас на следующий беззаботный день к себе в гости. После занятий в пятницу уйдем, в понедельник утром вернемся.

Боно тут же согласился.

А Рудо задумался, а потом отказался.

– Тут не так всё просто, объяснил он. – Братство тесно связано с Гильдией. А преподаватель нашей группы, Бонифакс, представитель Гильдии. Если я на посвящение не пойду, он меня потом со свету сживет, так или иначе. А если не получится – после окончания учебы припомнит, устроит невыгодное распределение. Так что пойду я, не стану сориться.

– Уверен?

– Да, – пожал плечами Рудо. – Схожу. Все ходят, и я перетерплю.

***

В пятницу я прихватил с собой запасную лошадь, для Боно. Вечером мы попрощались с Рудо и вдвоем шагом поехали по ночному городу ко мне. Я, конечно же, был в кольчуге, Боно держался позади. Дорога прошла спокойно. Как, впрочем, и обычно.

В моем особняке в присутствии Миши Боно сильно стеснялся. Всё-таки баронесса, не фрейлина какая-нибудь. До сих пор он, видимо, не до конца воспринимал мои слова о том, что я опекаю настоящую горную баронессу, и сам имею из-за этого равный ей статус, хоть и «заемный», временный.

Выходной прошел скучновато. Из-за присутствия Боно мы не смогли пойти на малый прием в герцогский дворец, куда нас приглашала Грала.

Сама ведьма тоже не смогла вырваться к нам в гости, беззаботный день – самое загруженное у нее время, количество обращений к ней по разным вопросам в такие дни в разы выше, чем в обычные. Еще выше – только в крупные праздники и дни больших приемов. Кто-то хочет обновить амулет от зачатия, кто-то – разжечь угасшую страсть, кто-то пользуется случаем, чтобы договориться об увеличении груди или интересуется устранением соперницы. Такая она, работа придворной ведьмы.

Других знакомых, с которыми мы могли бы провести время, у нас и не было. Кто был – в Ому уехал до зимних праздников.

***

С утра Боно потренировал меня владению мечом.

После обеда мы собрались в гостиной. Виля вязала очередную шапочку, которую мы кому-нибудь из дворян продадим, а ей отложим половину заработка в кошелек для приданого. Боно с охранником и фрейлиной о чем-то негромко болтали. Миша тоже к нам присоединилась – у нее появилось желание связать мне свитер. Вязать она только училась, но работала старательно, иногда спрашивая что-то у более опытной в этом деле Вили.

Я тихо сидел в уголке и копался в своих конспектах, пытался как-то систематизировать информацию.

В этом мире еще не появилась наука и научный метод мышления. Тут даже число «0» еще не изобрели. Одна монета, две, три, пять – это понятно. А что такое ноль монет? Глупость какая-то.

Трактаты о магии были похожи на труды земных средневековых схоластов. Обычно там излагалось что-нибудь в таком стиле: «Магистр ХХХ использовал похожую форму в таком вот виде (приводилась схема). И эта форма давала такие вот результаты… А магистр УУУ использовал для аналогичных целей вот такую форму (схема), и результаты отличались вот так вот… А я, испытав множество различных вариантов, предлагаю вот такую форму, потому что она лучше вот этим вот…». При этом никто не пытался разобраться, почему работает именно так. Всё, что пытались сделать – постепенные улучшения «методом тыка» схем прежних разработчиков.

До возникновения системного анализа тут пройдут века. Сама идея, что схемы можно разбить на какие-то стандартные части, каждая из которых отвечает за определенные свойства, не скоро придет в головы магистров. Это и не удивительно. Вот представьте, вам дали чертежи нескольких сотен автомобилей, разных по назначению, произведенных в разные времена и разными производителями. Сумеете вы разобраться в том, как в них всё устроено? Ну, наверное, вы быстро догадаетесь, что у всех автомобилей есть колеса. У каких-то – четыре, у каких-то – восемнадцать. Те, у которых восемнадцать, – больше размером и устроены однотипно, имеют кабину спереди и длинный ящик сзади. Сколько усилий и времени вам потребуется, чтобы выделить среди деталей машин двигатель и сцепление? Поймете ли вы, зачем нужен бензобак? Это будет непросто. Но современный человек справится с такой работой, двигаясь от простых машин к более сложным. Он не сможет по чертежу разобраться, как работает двигатель, но что он делает – поймет. Просто потому, что он привык, что сложные объекты можно делить на более простые части, каждая из которых имеет входы и полезный выход. А жители нетехнологического мира этого принципа не знают.