И так далее – примерно то же самое, но в разных вариациях. Сначала я отвечал, потом просто кивал. Меня самого распирало от счастья, а на лицо упрямо лезла широкая улыбка. Я исцелил отца! Я сделал это!!! Теперь для моих близких болезни отошли в прошлое! Спасибо моему чудесному дару и той, которая его пробудила! Неизвестно, правда, с какой целью, и потому вполне возможно, что подарок окажется с подвохом. Хотя, на мой взгляд, подвох уже вполне очевиден: разрушительная сторона Э‑магии успела проявить себя во всей красе. Но во всей ли? Может, та собачонка, ночные грабители и вещи в моей квартире – только цветочки? Тогда какими же будут ягодки?

Честно говоря, я не особо стремился узнать ответ на этот вопрос. Хуже грядущих неприятностей может быть только их предвкушение. Лучше бы вообще об этом не думать, да вот не получалось. День неотвратимо катился к середине, а значит, близился час, когда мне придется отправиться на работу. От этой мысли настроение мое резко упало. Я опасался двух вещей: обнаружить для всех свои способности и совершить что‑то, о чем потом буду жалеть.

Как жаль, что до моего отпуска еще целых два месяца! За четыре недели я научился бы управлять своим опасным даром. А сейчас… Спокойствие, только спокойствие, как говорит Карлсон, обитающий на крыше. Будем рассуждать логически. Вряд ли все Э‑маги обладали полным контролем над собственными эмоциями. Это тогда не люди, а киборги какие‑то получаются. Нет, тут что‑то другое.

Ударить отрицательной волной типа, имевшего глупость тебя разозлить, или окатить своим благоволением кого‑то из близких или друзей не представляет никакой сложности. Это получается само собой, а иногда даже помимо твоей воли. Другое дело, если требуется применить Э‑магию вопреки испытываемым в данный момент эмоциям или же полному отсутствию оных. Например, для лечения неприятного тебе человека или наказания того, кто ни в чем перед тобой не виноват. Для этой цели необходимо делать запасы энергии обоих видов, иначе в нужный момент ее просто неоткуда будет взять. С негативом все проще: стоит пройтись по нашим улицам – и наберешь его столько, что девать будет некуда. А вот положительную энергию так просто не накопишь, а потому относиться к ней следует бережно и не расходовать по пустякам. Главная для меня проблема состояла в том, чтобы создать эти самые «закрома» и научиться хранить в них свой энергетический НЗ.

Кроме того, меня очень волновал вопрос: как добиться, чтобы спонтанные всплески моих отрицательных эмоций не приводили каждый раз к жертвам и разрушениям? Может, опытные Э‑маги способны мгновенно поглощать энергию таких выбросов и аккумулировать ее внутри себя? А что, если «аккумулятор» уже насыщен под завязку? И как об этом узнать? От возникающих вопросов у меня пухла голова. Количество их росло лавинообразно. А где взять ответы? Только из личного опыта. Нужны тренировки и временная изоляция от людей, которые могут пострадать при моих рискованных экспериментах. Однако ни времени, ни возможности заняться этим у меня сейчас нет. Какой же выход?

Я ощущал себя студентом, прогулявшим все до единой лекции по предмету, который сегодня нужно сдавать. И отложить экзамен нет никакой возможности… Или есть? Пойти на больничный? Можно, только «БШК» – не бюджетное предприятие, и если я стану этим злоупотреблять, то запросто потеряю работу. Другой вопрос – нужна ли она мне, такая работа? Не факт. Деньги, конечно, сравнительно неплохие, но это за счет сумасшедшего количества сверхурочных. А для меня сейчас подобный режим чрезвычайно опасен. Во‑первых, усталость ослабляет самоконтроль, а во‑вторых, чем дольше я нахожусь рядом с людьми, тем больше риск, что произойдет спонтанный эмоциональный выброс. Да и присутствие рядом таких дестабилизирующих мое внутреннее состояние факторов, как Лена и Кошкин, мне опять‑таки ничего хорошего не сулит.

Значит, увольняться? Тогда на что жить? Не уверен, что я быстро найду работу, а финансового запаса прочности у меня нет. Пожалуй, лучше попробовать продержаться эти чертовы два месяца и уйти в отпуск. Его я планирую провести совершенным отшельником и за это время худо‑бедно поднатаскаюсь в работе с Э‑магией… И тут меня словно током ударило. Ё‑моё, какие два месяца?! Ведь через три с половиной недели – Аленкина свадьба! А для меня это – гарантированный капец, если за оставшееся время я не сумею обезьяну с гранатой превратить в умелого и дисциплинированного солдата! Учинить что‑нибудь непотребное на данном мероприятии – стократ хуже, чем в конторе. Каков же выход и есть ли он? Попробовать передвинуть отпуск? Ага, щаз! С нашими боссами где сядешь, там и слезешь. В «БШК» все строго по графику.

Во влип! Куда ни кинь, всюду клин! От хорошего настроения, с которым я вышел из больницы, не осталось и следа, а до «БШК» – всего пять минут неторопливого ходу. И я был совершенно уверен, что за эти пять минут не то что «сделать очень много», но и придумать толком ничего не сумею. Самое разумное в такой ситуации – это сосредоточиться исключительно на работе, стараясь максимально игнорировать внешние раздражители, и таким способом перекантоваться до вечера. А там как‑никак ночь впереди. Авось что‑нибудь да придумаю.

Вот с таким немудреным планом действий я пересек порог нашей конторы и вознамерился быть в его реализации твердым как скала. Но как говорится, человек предполагает…

Как назло, первым, кто попался на моем пути, оказался Мишка Тихонов.

– Привет, пропащий! – жизнерадостно произнес он. – Ну‑ка зайди ко мне!

Делать нечего, я поплелся за ним, проклиная свою невезучесть. Меньше всего мне сейчас улыбалось давать какие‑то объяснения по поводу субботней ночи, рискуя не совладать с нервами. А кроме того, это еще и сбивало меня с нужного настроя. Но как ни крути, после своего таинственного исчезновения с дачи Белова я остался должен Мишке пару ответов на каверзные вопросы, а ссориться с единственным своим другом на работе мне очень не хотелось.

Тихонову в достаточно просторном офисе «БШК» был отведен маленький закуток в стороне от торных троп к кабинетам руководства, так что там мы могли поговорить без особого риска быть подслушанными.

– Ну и что это был за фортель, загадочный ты наш? – вполголоса вопросил Мишка, едва водрузившись на свой стул.

– У меня действительно возникли срочные дела…

– Мне можешь мозги не компостировать! – перебил мой друг. – Ты постыдно бежал с поля боя! Облом, да?

Я уныло кивнул. С этими Э‑магическими заморочками мое субботнее любовное фиаско как‑то отошло на второй план, но теперь тоска вернулась и принялась терзать меня с новой силой. Блин, ну как же Мишка некстати со своими расспросами! Однако, памятуя о том, сколь опасным оружием стали со вчерашнего дня мои эмоции, я постарался обуздать возникшее было раздражение. Кажется, получилось, так как ни Тихонов, ни окружающая обстановка не пострадали.

– А ведь я тебя предупреждал! – неожиданно вредным тоном произнес он. – Медникова – крепкий орешек. А тут еще Кошкин… Погоди, так ты что, ей прямо так, в лоб, все и выложил?

Я опять кивнул, не зная, куда деваться от стыда. Теперь мое субботнее поведение казалось непроходимо глупым.

– Дурак! – не замедлил Мишка подтвердить мою нелестную самооценку. – Тоньше с ними надо, тоньше, а ты… Эх! Вот уж от тебя таких чапаевских наскоков я не ожидал! И к чему стремиться ставить все точки над «и»? Всегда надо оставлять пространство для маневра, чтобы отступить достойно, если видишь, что победа не светит. Ты в жизни такой осторожный и разумный, а тут – или грудь в крестах, или голова в кустах! И на черта тебе это было нужно?! Только поставил себя в дурацкое положение!

Мой друг раскипятился не на шутку, и я мог понять его негодование – мои действия были ниже всякой критики. Мысленно я ругал себя еще почище, чем Мишка, но тут вдруг почувствовал, как мне становится плохо. Появилась слабость в ногах, вспыхнула головная боль, а во рту возник противный горьковатый привкус. Из глубины организма к горлу стремительно подкатывала тошнота. Я судорожно сглотнул, но тут же коленки мои подкосились, и я буквально упал на стул.

– Что с тобой? – встревожился Мишка. – На тебе лица нет! Ты что, вчера нажрался по этому случаю?

Я молча кивнул, не в силах что‑то объяснять: мысли в голове носились, как обезьяны по веткам, а рот открывать мне было боязно – меня мучила сильнейшая тошнота. Мной овладела паника: да что творится, черт возьми?! И тут в мозгу всплыли слова Лили, сказанные на прощание: «Люби себя, Э‑маг!» Это воспоминание разом поставило все на свои места. Ну конечно! Как я сразу не допер?! Моя Сила может быть направлена не только вовне, но и внутрь. Когда я ненавижу себя и занимаюсь самобичеванием, Э‑магия разрушает мой организм! А ведь за этим дурацким занятием я в последнее время ловлю себя все чаще и чаще.

«Нет, пора завязывать, парень, а то так и ласты склеить – не вопрос! Так относиться к себе – последнее дело! Давай‑ка вспомни, что ты сегодня сделал хорошего. Шутка сказать – отца исцелил! Ну не молодец ли?! Почти герой! А суббота? Так с кем не бывает? Не ошибается тот, кто ничего не делает. Забудь и наплюй! Тебя ждут великие дела!»

Невероятно, но этот простецкий внутренний монолог, правда произнесенный с чувством, подействовал лучше всякого лекарства. Живительная Э‑волна, которой я окатил себя с ног до головы, мигом исправила весь тот вред, который я только что нанес себе своими уничижительными мыслями. Самочувствие стало просто отличным. Вот так, Игорь, учись позитивному мышлению!

Мишка сидел, растерянный и слегка испуганный произошедшим. На его глазах человек стал выглядеть как тяжелобольной – и тут же восстановился. Причем все это за считаные секунды. Умом можно тронуться! В себя мы пришли почти одновременно. Он – от изумления, я – от пагубного воздействия Э‑магии. Видя его обалдевшее лицо и понимая, что сейчас он учинит мне форменный допрос, я его опередил:

– Все, Мишка, харэ! На сегодня хватит! На днях после работы пересечемся и обо всем подробно переговорим. Но не здесь и не сейчас!

И столько в моем негромком голосе было твердости и убедительности, что Тихонов подчинился. А я, довольный этой маленькой победой, двинулся к своему рабочему месту, готовясь к погружению в море служебных бумаг. До конца рабочего дня оставалось еще как минимум четыре часа…

Два часа прошли относительно спокойно, так как мне почти в полной мере удалось отрешиться от проблем личных и сосредоточиться на рабочих. Правда, однажды только чудом избежал гибели стоявший на столе рядом со мной телефон, который зазвонил как раз в момент моей наивысшей сосредоточенности, из‑за чего я вздрогнул, но сумел‑таки спеленать рванувшуюся было отрицательную Э‑волну. Так что, в общем, все шло относительно неплохо, пока я не услышал за спиной:

– Привет, пропащий! Куда ты подевался вчера?

Так. Эти слова сегодня уже звучали. Фраза дня, что ли? Я повернулся. На меня смотрела Лена Медникова. Она улыбалась беззаботно и весело, но где‑то в глубине ее карих глаз затаилась тревога.

– Прости, Лена. Не удалось попрощаться. Возникли срочные дела.

– Правда? – Ее взгляд стал испытующим.

– Чистая. Я стараюсь не врать без крайней необходимости. К тому же, если ты заметила, я отсутствовал и сегодня с утра.

– Заметила. Я тебя искала.

– Зачем?

– Все за тем же. Узнать, что случилось и куда ты исчез.

– Семейные проблемы, – почти не солгал я.

– Серьезные?

– Отец попал в больницу. Сердце.

– Ох! Мне очень жаль.

– Спасибо. Сегодня с утра я навещал его. Завозил лекарства.

– Понятно. А я подумала…