Глава 2

После Таисия Константиновна приказным тоном разогнала всех посетителей из медицинского блока, в котором я прохлаждался.

– Контр-адмиралу нужен покой, поэтому – все на выход, – строго сказала она, выталкивая из отсека упирающегося Пападакиса и его офицеров.

Айк о чем-то хотел со мной переговорить, но ему не дали этого сделать, и капитан был очень расстроен, отчего еще долго кричал и возмущался в коридоре медблока. Но Таисия и Наэма, которую Пападакис побаивался, так и не пустили его обратно, окончателно и бесповоротно выгнав из отсека.

Мои протесты, дамы, неожиданно взявшие главенство на корабле, тоже не учитывали и приказали медикам не пускать никого постороннего в палату. Точно говорил Айк – нет ничего хуже женского засилья. Успокаивало то, что скоро регенерирующие и восстанавливающие препараты подействуют, и я буду снова огурцом. Черт, даже идентификационный браслет со встроенным переговорным устройством не оставили – полный произвол!

Под действием лекарств я на какое-то время отключился, а когда очнулся, почувствовал куда больший прилив сил. Несмотря на возражения медперсонала, я самовольно покинул регенерирующую капсулу и, вкинув в себя горсть выписанных таблеток, надев китель, нетвердой походкой покинул медблок. Немного построжился на бедного военврача, так для порядка и чтобы у того не возникло мысли пожаловаться на меня и сообщить в рубку.

Вырвавшись на «свободу», я с передышками добрался до собственной каюты, где смог сменить помятый мундир на свежий и вообще привести себя в порядок. Если не считать бледности лица и фиксирующей манжеты на запястье правой руки, контр-адмирала Василькова можно было снова отправлять в бой.

Через силу впихнув в себя порцию еды, я вышел в коридор и, стараясь держаться ровно и безмятежно, направился в командный отсек. Я опасался, что Таисия Константиновна по-прежнему находится на корабле, но мои страхи оказались напрасными, капитан-командор, отдав распоряжения старшим офицерам «Одинокого», покинула его еще несколько часов назад. Видимо наша потрепанная эскадра уже подошла к переходу и готовилась к прыжку в систему «Таврида».

Я вручную набрал код замка дверей капитанского мостика, ведь браслет у меня благополучно изъяли, и вошел внутрь. Как только я появился в рубке, меня встретил шквал аплодисментов и свиста, будто толпа фанатов приветствовала своего кумира. Было немного странно видеть, как офицеры флота ведут себя не по уставу, но мне это на мгновение даже понравилось…

– Отставить щенячье веселье, – я напустил на себя деловой вид, не знаю, по-моему, получилось плохо, потому как свист и овации не прекратились. – Хватит, я вам говорю! Вы на флоте или где? Что за балаган?!

– Занять боевые места! – прозвучал звонкий голос старшего помощника, и офицеры стали потихоньку успокаиваться и снова расселись по креслам, но улыбаться не перестали.

Все эти ребята были свидетелями того, как их командир некоторое время назад впечатался в стекло иллюминатора и как его откачивали после этого медики. Поэтому видеть адмирала живым и почти здоровым стало для офицеров радостной новостью. По-крайней мере я так предположил, поэтому не стал на них сильно строжиться.

Сейчас мое внимание занимала та, которая как ни в чем не бывало, продолжала нести службу, стоя у своего пульта управления.

– Похоже, я теряю контроль над командой в отличие от тебя, – я широко улыбнулся Алексе и подошел ближе. – Почему они слушаются не командира, а его старшего офицера, позвольте узнать?

– Скорее всего, по той причине, что командир слишком балует экипаж и вступает с младшим звеном в панибратские неуставные отношения, – ответила девушка-андроид, так же искренне улыбаясь в ответ. – В отличие от вас, господин контр-адмирал, я не позволяю себе подобного, поэтому меня они слушаются беспрекословно, боясь получить наряды…

– Вот оно что, ты, оказывается, держишь моих людей в ежовых рукавицах, – хмыкнул я, приобнимая старпома.

Та от неожиданности не знала как себя вести. Теперь сам командир нарушал субординацию да еще таким странным способом, что вокруг стали присвистывать и прицокивать. Девушка стояла как истукан, не смея пошевелиться, в то время как я максимально нежно постарался ее обнять.

– Слышал, что ты всеми силами пыталась меня спасти, – немного отстранился я, но продолжал держать Алексу за плечи. – И у тебя это получилось… Спасибо что ли, старший помощник…

– На здоровье, – широко улыбнулась она, наконец, осознав причину моего радушия. – Обращайтесь в будущем…

– Не хотелось бы повторения, но буду иметь в виду, – ответил я, а сам машинально пальцами, обхватывающими плечи девушки, пытался понять, как такой хрупкой конструкции удалось удержать здорового кабана да еще в двадцатикилограммовом скафандре во время удара.

На ощупь Алекса ничем не отличалась от обычного человека, как бы странно это сейчас не звучало. Такое же теплое тело, хрупкие девичьи формы, ничего не выдавало той огромной силы, спрятанной где-то внутри. А я еще переживал за нее! Посмотрев в глаза Алексы, я понял, что наши объятия затянулись и очень странно выглядят мои действия. Быстро одернул руки и еле сдержался, чтобы не рассмеяться от вида робота в ступоре. Еще бы, какой-то сапиенс ощупывает и осматривает ее с ног до головы! Это выглядело очень и очень странно…

– Не могу понять, как тебе удалось меня удержать, – пояснил я, опережая вопрос моей помощницы: «Что вы только что со мной делали»?

Вместо этого Алекса очаровательно улыбнулась и произнесла:

– Будет правильней сказать вам, спасибо…

– За что?

– Ведь это вы пытались спасти меня во время тарана, – прозвучал ответ. – Как это необычно!

Девушка действительно выглядела сейчас очень удивленной, такое естественной, что мне показалось будто это незапрограммированная реакция.

– Меня еще никто не спасал… Это очень… Это очень приятно…

– Ну, кто кого спас в итоге, все мы знаем, – немного покривился я, хотелось бы до конца оставаться кавалером, даже по отношению к искусственной барышне.

– Это не так важно…

– Смотря для кого. Мне например не очень приятно…

– Почему?

– Ну, как тебе объяснить, – замялся я, – у мужчин есть такая тема – показать себя героем перед девушкой. Защитить ее и все такое… Тебе не понять, это у нас людей природное…

– Я понимаю, – серьезно ответила Алекса, – но почему по отношению ко мне?

– Нууу, – я не знал что ответить, – ты вроде как тоже…

– Вы и вправду считаете, что я могу называться «девушкой» в вашем смысле? – Алекса посмотрела на меня совершенно другим взглядом, в котором больше было надежды, чем вопроса.

Ого, а для нее, похоже, это очень важно! – подумал я, видя такую реакцию. – Что-то слишком много человеческих эмоций напихали в прототип ребята из Центра робототехники на «Новой Москве»! Полиметаллическую девченку сейчас аж подтрясывает от переживаний…

– Слушай, конечно, я могу тебя так назвать, ибо ты практически не отличаешься от обычной девушки, ни поведением, ни реакциями, – начал придумывать я на ходу, но в принципе, если разобраться то с некоторыми поправками, так на самом деле и думал. – Если не брать в расчет проявления некоторых сверхспособностей, когда ты меня держала во время удара, то вообще от человека не отличить…

– Спасибо, – у Алексы порозовели щечки и она, черт подери, потупила глаза, как в мелодраме.

Этого мне еще не хватало на боевом корабле!

– Я постараюсь больше не применять, как вы их назвали «сверхспособности» в экстренных ситуациях…

– Эй, эй, отставить – «не применять»! – забеспокоился я. – А кто меня будет спасать в следующий раз! Применяй в полную силу…

Оставив робота анализировать произнесенное, я отпустил ее плечи и наконец доковылял до своего любимого кресла. Один из его подлокотников действительно был свернут, видимо это тот самый поручень, за который держалась моя помощница и по совместительству спасительница. Я автоматически посмотрел на триплекс напротив себя. Никакого следа от моего недавнего присутствия на стекле, хорошо умеют делать иллюминаторы наши заводские мастера…

– Ну что, полетали по отсеку, пора и честь знать, – пошутил я громко вслух, и общий смех показал, что мое совокупление со стеклом не осталось незамеченным и произвело на присутствующих должный эффект.

Теперь меня мучил вопрос, сколько времени и что должно произойти такого, что перебьет байки про полет контр-адмирала Василькова через весь мостик. Ладно, это мелочи, скоро всем нам будет не до шуток.

Я посмотрел на карту и глазами пробежался по цифрам, светящихся рядом с изображением кораблей нашего флота. Так, сколько вымпелов у Самсонова было в начале операции по обороне переходов от Дрейка и Парсона? Шестьдесят с чем-то единиц, это из боеготовых… А сколько осталось? Общая численность оставалась не критической – пятьдесят девять вымпелов.

О, так это не мало, после всего того, что происходило с дивизиями Козицына и Козлова! Однако когда я посмотрел на боевые характеристики упомянутых пятидесяти девяти вымпелов, то оптимизма у меня поубавилось…

Две трети кораблей этого количества в данный момент не представляли из себя ничего ценного с точки зрения боеспособности. Причем, в ряду таких вымпелов оказался и мой «Одинокий», который тащила все это время на буксирных тросах Тасина «Афина». Из всего Черноморского флота, более-менее прилично выглядели: 2-я «ударная» дивизия адмирала Белова и 15-я «линейная» вице-адмирала Хиляева. Остальные соединения только назывались дивизиями.

И Семеновская гвардейская, и 3-я «линейная» Козицына… Кстати, а что там с ее комдивом?

– Алекса, как чувствует себя Василий Иванович? – спросил я.

– По последним данным вице-адмирал Козицын продолжает находиться в медицинском блоке в стабильном состоянии, – ответила помощница. – На эту минуту он, как и большинство членов экипажа линкора «Сисой Великий», переведен в медотсеки кораблей 3-ей дивизии…

– Значит старика уже нет на «Одиноком»? – переспросил я. – Жаль, а я так хотел с ним пообщаться… Что ж, как-нибудь после… Пусть поправляется.

Так, на чем я остановился? А, все остальные дивизии, кроме двух были обескровлены. Соединение Козлова и моя собственная 27-я находились не в лучшем своем состоянии. Поэтому хоть кораблей у Ивана Федоровича Самсонова под рукой особо меньше не стало, но жалкое их состояние не позволяло командующему рассчитывать на них и использовать как полноценные боевые единицы.