Мучительней твоих горящих глаз,
Что смотрят на других, и мне дают отказ,
Как беднякам, что просят хлеб и милость,
Как будто мне любовь твоя приснилась,
Как будто я в назойливом бреду
Придумал день и завтрак на пруду,
Где ты шутила, плакала, смеялась,
Куда собака с нами увязалась,
И подбегала, лаявши, подчас,
Чтобы еды добыть у добрых нас, —
Придумать сложно мне для сердца пытку.
В твоё же не войти, как в узкую калитку
Мужчине тучному, любившему поесть.
Но габариты – злая шутка, злая месть.
И ты меня по самый край, едва наполнив,
Любовью, нежностью – сказала вдруг: уродлив!
Уродлив голос, взгляд, лицо твоё немое.
И умерло тотчас на свете белом двое —
И я, и ангел – от любви твоей хранитель,
Которому не удалось спасти обитель
Надломленного сердца моего,
В котором ты, как кровь, как вещество.
2017
Но лживый тот, кто говорит иначе,
Кто мыслит, что любовь его спасёт!
Она придёт с тоскою или плачем,
И гордость в бездну тут же унесёт.
Она, впустив в сердца надежды,
Заставив верить в то, чему не быть,
Поселится спокойно где-то между
Умом и сердцем, должному любить.
О, что любовь? Любовь моя – расплата,
Стихи – мой бесконечный мадригал,
Который слушают два дьявола крылатых,
Которым слёзы – вечный идеал.
И тот, кто красивее всех – расчётлив!
И власть тверда, а гнев необратим!
Не видит он, что есть ещё напротив
Такой же дух, и следовать за ним…
То дух упадка! дух всего безверья,
Он – кардинал, его не побороть.
Его нутро – нутро врага и зверя,
Чья обожженная сияет ночью плоть.
2017
когда опять закроет мне глаза
перчаткой чёрная любовь,
представлю я зелёный сад,
где нет ни шороха, ни слов.
представлю я в тот миг тогда,
что гордость верх над мной возьмёт,
и пронесётся мыслей череда,
руками я закрою рот,
земля не тронется колен,
и я приму земную суть,
в блядях не будет перемен,
без швали лучше мне уснуть.
2017
Сладка её слеза, как сладок сахар,
И грусть лица не то передаёт,
Что видишь ты. Совсем её не страхом
Грудной наполнен клетки переплёт.
Там сердца нет; где рёбра – вьются змеи,
Ты тронешь их, а не её уста.
Ты верен был, и многому ты верил,
И кровь твоя из сердца пролита.
Она под видом жалобным запястья
Подаст, чтоб резал, или целовал.
И речь начнёт она, и будет клясться,
И две сразит мишени наповал.
Её слова пусты, как поле боя, —
Представь, что слышишь их, как волны моря.
2017
В итоге оказаться, всё же, правым
Желанья глупого, с теченьем лет,
Когда я жизнь познал, грехи и нравы,
Во мне, быть может, больше нет.
Зачем мне доказательства иные,
Что красота бесчувственна, как лёд,
Когда и ты, приняв меня впервые,
Поступкам злым открыла новый счёт?
В ответ молчат и лук мои и стрелы, —
Как ты, когда бесчувственный почёт
Отдашь мне вновь, как раб давно несмелый.
Но от тебя и враг мой отстаёт.
Чтоб святостью прослыть между ворами,
Отдашься тем, кто с большими грехами.
2017
Твой облик отличается, нам милый,
Что хрупкостью фарфорною пленит,
От пустоты разверзнутой могилы,
Где высится над холодом гранит.
И речь твоя на ангела похожа,
Когда б тот ангел был сладчайший звук!
Но голос твой сирены, манит тоже
К двум щупальцам и содроганью рук!
Ты всякий час сомненьями объята,
И непреклонна в просьбах никогда!
И как преступник ты не виновата
Перед собой и строгостью суда…
Хозяйка масок ты, где скрыты раны,
И вор ты сердца моего упрямый.
2017
Когда умолкнет хор твоих похвал,
Один с тобой останется певец.
Всё тот, кого твой взгляд не замечал,
Кому терновый дан давно венец.
Ты не услышишь снова нежных слов,
В притоне сердца слышен только звон.
Твой нрав любого полюбить готов,
Но не того, кто ставит средь икон
Один портрет возлюбленной своей,
Чтобы, как деве, умершей святой,
Молитвой завершать среди теней,
Остаток дня в тиши своей ночной.
Но в этом сердце тихо потому,
Что нет биенья. Холод любит тьму.
2017
Как бедняку сдержать себя невмочь,
Когда он получил в своё наследство
Богатство дядюшки, и в эту ж ночь
Он промотает всё, а завтра – бедствуй!
Так я, заполучив, как ценный дар,
И полюбив тебя уже всецело —
С ног бросился транжирить. Как Икар,
Лишившись крыльев, погубил и тело.
Но телом мне была твоя душа,
С тех пор бедней я стал, чем был дотоле.
И праведники в юности грешат!
Забыв о Боге, возжелая воли.
Но я не праведник, я снова то убью!
Что всей душою с горя полюблю.
2017
Нежнейшие цветы твои фиалки,
Не ровня им убранство пышных роз.
Что эти противопоставят палки
Твоим милейшим воплощеньем слёз?
Пускай дают нам много нужной тени
Весенних листьев яркий урожай.
Но так приятней вид живых растений,
Когда кипит в них жизнь аж через край!
И юной бесполезности пороки
Расплатой были нам с теченьем лет.
Цветам не скажут: – «Немы и жестоки!»,
Когда глазам приятен вид и цвет.
Но что им нежность рук твоих печальных,
Ведь красота признает только равных!
2017
Фиалкам не прожить в саду столетья,
Как не согрела б нас их красота.
И всех родов пройдут уже соцветья,
Наследством лишь спасаясь от стыда.
И терпкий вкус пускай благоуханья
Весной вскружат главы земную высь,
Они пройдут. Но цвет напоминанья
Оставит летом вновь зелёный лист.
Ты тронешь гладь воды своей рукою,
Она в ответ оставит зыбь и свет.
Когда все чувства нарекли душою,
Родился в мире подлинный поэт.
Всё оставляет что-то в этом мире,
Земля же заключается в Шекспире.
2017
Тебе сегодня двадцать только лет!
Какое же прелестное созданье
Гуляет там, где тысячи Джульетт
Теряют перед ней очарованье.
Забавный шеи изредка твой хруст
Напомнит – ты жива, из той же плоти,
И майский цвет твоих лиловых уст
Все ж говорит об ангельском полёте.
Возьмёшь бумаги ты тот белый лист,
Который с кожей белою сравнится,
Где плоть и мрамор с ангелом слились
В тебе, сердец ты вечная столица.
Из уст других исходит пустота,
В твоих и свет, и тьма, и красота.
2017
Кто может не любить дары природы,
Когда вкусить ты можешь спелый плод
Фруктовый, бодрствуя в тени, где своды
Душистых яблонь тень на плечи льёт.
И кто же не возьмёт одежды в горы,
Где под ногами лёд и вечный снег?
И мудрым будет тот в лесу, который
Костёр зажжёт, готовя свой ночлег.
Не вспомнишь ли о Боге в час мерцанья
Звезды на небе, в сердцу сладкий миг?
Так набожность дана и с ней терзанье,
Чтоб человек был нищ и в том велик.
Но что мне красота твоя во взоре,
Когда зима в тебе, и с нею горе…
2017
Безвкусица – последняя из мод,
И четверть века в том не лучше были.
Но вновь пошёл вещей круговорот,
И лучшее теперь соединили.
Возможно ль взгляд свой жадный оторвать,
Когда в красавицах изъяна нету.
Но в их сердцах, как в худших из бродяг,
Лишь мёртвый свет, чтоб вычислить монету.
Художника великого рука
Не передаст холодного величья,
Но там и глубина невелика,
В колодцах глаз, где видно безразличье.
А был ли кто и молод и красив,
И не жесток, своё заполучив?
2017
Когда наденешь бархатное платье —
Тайком ты помышляешь о тряпье.
Когда дают не по душе занятье,
Уйти в мороз не хочется ль тебе?
Откажется любой от тяжкой ноши,
Но разве бременем своим тебя снабдил,
Когда в лугу, что был зимой искошен,
Цветы искал тебе и находил?
Но вот он гость, на дружбу чью-то падкий, —
Ты соблазнилась с лёгкостью, как зверь,
И клюнула на все его приманки,
Забыв о множестве своих потерь.
Всему найдётся жалкая замена.
Ты заменила сердце, несомненно!
2017
Словам своим ведёт кто точный счёт,
Не пропуская лжи, и с нею сходства,
Бедней того всегда, кто воду льёт
На саженцы обмана и уродства.
Но всё, что быстро там взрастёт,
Увянет на глазах его печально.
И перевесит подлинный подсчёт,
Разоблаченным станет лжец нахальный.
Но что подсчёты эти хвастуну?
Найдёт он вскоре новых ротозеев.
А тот, кто победил – найдёт одну
Недолгую признательность позднее.
Приветствоваться в мире будет ложь!
Любой того прощает, кто похож…
2017
Я – тарелка и глина,
Ты – и чашка, и нож.
Если я дам тебе имя,
Ты уже не умрёшь.
2017
Когда при людях плачет дикий зверь —
Он жалость в каждом вызвать может.
Так капля с глаз приоткрывает дверь
К вратам души и сердца тоже.
В себе скрывал я вечно дикий нрав,
Считая то ужасным и постыдным.
Но, видимо, я был тогда неправ,
Раз кровь способна ужин сделать сытным.
Так женщинам привычнее ласкать
Всё то, что ставит боль на белой коже.
Во мне давно таится эта страсть,
И чтоб любить гораздо стало проще,
Я в зверя тотчас тихо облекусь,
И в шею, в сердце я твоё вопьюсь.
2017
Когда я видел – плачет дикий зверь, —
Обманом жалость вызвать в людях может,
То усомнился я в слезах твоих, поверь,
Тебя люблю сильней, хоть зверя тоже.
Но вот смешок ты кинула тогда,
Когда ты не заметив больше зверя,
Увидела ребёнка в малые года
Во мне на миг, глазам своим не веря.
Зачем в минуту слабости моей
Ты грусть мою сравнила со слезою,
Способен ли звучать, как соловей,
Всё тот же соловей, но не весною.
Но, вижу, жалости достойней тот,
Кто зверь, и кто давно во мне живёт.
2017
Есть в человеке страннейший сосуд,
Он всё в себе хранить умеет.
Молчанье вдоль пустой аллеи,
Которое венчается касаньем губ.
И слёзы матери уже седой,
Заботливо принесшей ужин,
Тебе её надзор давно не нужен,
А жизнь её кончается тобой.
И скоротечность дней не ускользнёт
От твоего рассеянного взгляда.
Но что спешить? Спешить не надо,
Волна ракушки молча унесёт.
Но помни ты о небе ясном,
О звёздах гаснущих к утру,
О просьбах горьких и напрасных,
О светлых днях, угасших на ветру.
2017
О проекте
О подписке