Глава 8

Около четырёх часов до случая на мосту

– Максим, со слов Оли, ты умный, добрый человек. Уверен, что это – так. Поэтому, пока – погоди с вопросами, и я честно расскажу всё с самого начала, надеясь на твои – понимание и чувство справедливости.

Светлов, освобождённый таким началом разговора – от необходимости формулировать вопросы, – согласно кивнул.

Владимир Николаевич сел напротив и начал рассказывать:

– Когда то, моя двенадцатилетняя дочь подверглась сексуальному насилию. Мы не смогли справиться с этим потрясением, и через два месяца тяжелой депрессии – она покончила с собой. Насильника вскоре поймали и осудили. Спустя годы, я узнал, что его снова арестовали. Уже через месяц после выхода на свободу, этот гад испортил жизнь ещё одной девочке. Такое известие, окончательно подорвало здоровье моей супруги, и она вскоре скончалась.

После этого, я уволился из армии, и решил сделать всё, чтобы насильник, принёсший столько горя – больше никогда не вышел на свободу. Для решения этой задачи, необходимы – связи и средства. Продав квартиру и всё имущество, вложился в развитие своего бизнеса. Постепенно появились большие деньги и знакомства. Спустя почти три года после смерти супруги, используя – подкуп и связи в системе исполнения наказаний, я сделал так, что насильник моей дочери – отбывавший второй срок, прожил три – ужаснейшие недели своей жизни и, не выдержав – покончил жизнь самоубийством.

И знаешь, Максим, хоть я на это очень рассчитывал, – легче после этого не стало.

На последних словах, глаза Владимира Николаевича начали блестеть от увеличения влаги. Слегка наклонив и отвернув лицо, он попытался оставить незамеченным этот факт и, чувствуя – что возможно скрыть слёзы не получится, резко встал и вышел.

Спустя пару минут, он со спокойным видом вернулся с бутылкой виски и двумя стаканами, налил себе и Светлову, выпил залпом, и продолжил говорить:

– Позже выяснилось, что рецидив, это достаточно частое явление для осуждённых за педофилию. Я решил: хотя бы в моём родном городе, по мере своих сил, буду препятствовать тому, чтобы твари разбивающие детское счастье, не смогли такое повторить – после отбывания наказания.

У меня получилось выгодно продать свой бизнес, и выкупить большую часть зданий – обанкротившегося завода. Сдача в аренду производственных и складских помещений – достаточно выгодный бизнес, который не требует много времени и внимания, позволяя заниматься чем-то ещё.

От близкого друга, работающего в федеральной службе исполнения наказаний, я своевременно получаю информацию о появлении в городе лиц, – освобождённых после осуждения за педофилию. И при всей моей ненависти к этим людям, мы – без фанатизма и с осторожностью, вычисляем из них – тех, кто явно стремится повторить причинение боли и страданий.

– Таких, как сегодняшний Ухалёв? – уточнил Светлов

– Да, Максим. На сегодняшний день, не осталось никаких сомнений в том, что он планирует новое насилие над девочкой из танцевальной секции. Если хочешь, я могу назвать её имя и адрес?

– Вы что, ясновидящий? – быстро спросил Светлов, сразу понимая что задал некорректный вопрос.

– Нет, мы внимательно наблюдаем за наклонностями педофилов, вышедших на свободу, чтобы определить – стремление к рецидиву. Благо – их немного, а материальных и технических средств – достаточно, что позволяет эффективно выполнять данную задачу – в составе немногочисленной группы. Ухалёв, последнее время стал следить за одной и той же девочкой. Кроме этого, мы наблюдали – как он изучал находящиеся по пути её следования на занятия – полу заброшенные гаражи. Так же, Ухалёв осматривал подъезд в котором она живёт. И уже два раза, он парковал свой старый москвич – в малолюдных местах вдоль этого маршрута. Кстати, окна на этой машине, недавно были затонированы тёмной плёнкой. А вчера, Ухалёв по объявлению – взял маленького котёнка.

– Но причём тут котёнок? – не понял Светлов.

– Привлечение детей с помощью – якобы потерявшегося котёнка или щенка, один из эффективных приёмов для их заманивания в машины или безлюдные места.

Максим молча обдумал услышанное, и спросил:

– Но почему Вы не сообщаете о таких лицах в полицию?

– По нескольким причинам. Во-первых: незаконность сбора информации – на которую мы опираемся. Во-вторых: пока нет преступления, нет дела, следовательно – нет ответственного, и получается – некому этим заниматься. Всё, что спровоцирует такой сигнал, это – визит участкового милиционера, или – вызов на профилактическую беседу в отделение внутренних дел. Данные мероприятия, приведут к тому, что преступник, поняв, что за ним присматривают – некоторое время будет вести себя добропорядочно, и станет более осторожно планировать преступление в отношении другого ребёнка.

Светлов снова подумал, и задал следующий вопрос:

– Допустим вы не ошибаетесь на счёт его намерений, но чем такой самосуд отличается от некой формы фашизма, когда вы – без суда решаете жить человеку или нет?

– Да причём тут фашизм? Мы – постоянно задаёмся вопросами, о справедливости применяемого насилия. Когда я в детстве лазил по чердакам, и забирал себе птенцов из гнёзд голубей, для того чтобы играть с ними, – не думая ни о птенцах, ни об их родителях, – я действительно был фашистом. И таковым оставался, пока не перестал воспринимать ситуацию только со «своей колокольни», не представляя страданий тех – чьими жизнями манипулировал, – просто опираясь на свои преимущественные физические возможности. В нашем же случае, мы осознанно мешаем существованию тех – кто по своей сути являются фашистами. Рецидивисты – насильники, не беспокоятся о тех, чьи страдания приносят им удовлетворение. Поэтому, не давая им возможность продолжать сеять несчастья – мы скорее выступаем в роли антифашистов. Мы, не развиваем страдания, а останавливаем тех – кто этому способствует, и при этом, стараемся даже насильникам – не причинять лишних страданий.

– А как Оля с Артёмом стали участвовать в этом?

– Возможно ты знаешь, что они росли без отца. И у меня больше не было детей. Так сложилось, что я стал своим племянникам – как отец. Принимал участие в их воспитании, образовании, вместе отдыхали на даче, ходили в походы, ездили на море. У нас очень близкие и тёплые отношения. Они работают в моей фирме, и являются наследниками всего, чем я владею. Непосредственное участие в данном проекте – Артёма, а потом и Оли, развилось постепенно. Трагедия моей семьи, оказала сильное влияние на их мировоззрение.

Прошу тебя Максим, не торопись осуждать нас. Ведь у тебя есть сестрёнка, представь, что какой-нибудь извращенец планирует насилие над ней, или другим ребёнком…

Светлов молча сидел, не зная как поступать.

Из двери с кодовым замком вышел Андрей со спортивной сумкой на плече, и спросил:

– Владимир Николаевич, если на сегодня всё, я пойду?

– Да, на сегодня всё, – ответил Доронин и, дождавшись, когда тот выйдет, продолжил: – Сам подумай, будь мы преступной организацией, разве рассказывал бы я тебе всё?

Этот, казалось бы – разумный довод в пользу доверия, произвёл обратный эффект, на уже было начинающего успокаиваться Максима. Он вспомнил, что Артём – не сомневаясь собирался напасть на него, и подумал, что теперь – является нежелательным свидетелем, от которого зависит свобода нескольких человек. Решив разобраться подробнее, Светлов сказал:

– Не обязательно же убивать, можно просто – ранить, ну например – сломав колено.

– Да, мы тоже постоянно думаем об этом. И пока, пришли к выводу о невыгодности такого решения – для обеих сторон конфликта. Во-первых, это либо – временно выводит преступника «из строя», либо – обрекает его на тяжелую инвалидность. Во-вторых, нас бы начали искать, в связи с возникновением уголовного дела о причинении тяжких телесных повреждений. И что касается – преступника, то что на его месте, ты бы предпочел: отягощённое инвалидностью и физическими страданиями – продолжение и без того неудовлетворительной жизни, или, чтобы – всё закончилось в один момент?

Знаешь Максим, мы даже рассматривали идею – о насильственной кастрации. Например: вырубить педофила в тихом месте, и вколоть ему средство – блокирующее сексуальные влечение и возможности. Но, пока не нашли достаточно эффективный препарат, гарантирующий достаточно длительный эффект. Да к тому же: переживание «такой неполноценности», с высокой долей вероятности, приведёт к большему озлоблению – «маниакально расстроенной личности», что может выразиться проявлением других форм насилия.

Слова Владимира Николаевича, вроде бы убедили Светлова в правильности их действий, но то, что – его любимая, периодически переходит запретную для всех грань – участвуя в убийствах, создавало в его душе – тяжело гнетущее состояние.

– Ладно, Максим, не буду больше убеждать на тебя. Хорошо подумай над тем что я сказал, прежде чем решать что-либо. Поеду домой, что-то давление поднялось, наверно погода поменяется, – и ушел.