– Значит, это ты Кирюху вырубила? – спросил с усмешкой Молотов.

– Я… – вздохнула девушкаа.

– Ну, ниче, ниче. Зато у меня появился повод наведаться к врачам. Доклад готов? – поинтересовался сталкер.

Алиса кивнула и протянула Борису письмо.

– Лейтенанту Ларионову, – прошептала она чуть слышно.

– Будет сделано, – ответил с улыбкой Молот, убрал листок бумаги во внутренний карман и удалился.

Девушка блаженно выдохнула и опустилась на койку. Теперь, когда письмо было отправлено, она могла позволить себе немного расслабиться.

18 мая, за пять месяцев до начала войны,

станция Площадь Ленина

Сталкера Псарева выписали из госпиталя через два месяца после злополучного похода. Кислотные ожоги более-менее зажили, силы восстановились. Пес снова смог ходить в рейды. Из каждого он стремился принести какую-нибудь милую безделушку: кулон, сережки, зеркальце. Все это богатство Игнат после тщательной дезактивации относил на станцию Площадь Ленина – медсестре Алисе Чайке.

Имя и фамилия девушки вызывали у Игната восторг.

– А что это за девочка? – напевал сталкер, увидев Алису, а Чайка подхватывала:

– И где она живёт?

– А я с такой вот рожей взял, да и приперся…

И они дружно заканчивали:

– К Элис! Элис!

Эта песня была не единственной, которую Игнат и Алиса пели вместе. Стоило им встретиться, и вот уже хрипловатый мужской и звонкий девичий голоса выводили бодрые мелодии.

Их чувства друг к другу крепли день ото дня. Алиса читала стихи. Игнат травил байки, и, конечно, привирал. Но Чайка оказалась благодарным слушателем. Даже понимая, что Игнат просто выдумывает, девушка не пыталась вывести его на чистую воду.

«Пусть фантазирует, – размышляла Алиса. – Не обманешь – не расскажешь».

В первый раз за много лет Алиса влюбилась. Полюбила всем сердцем этого грубоватого, но веселого и открытого парня. Расставшись с Игнатом, она буквально не находила себе места. А увидев любимого, млела от счастья…

20 октября, вечер, за две недели до начала войны,

станция Чернышевская

Долгое время Игнату и Алисе не удавалось остаться наедине. Но их так сильно влекло друг к другу, что, наконец, влюбленные договорились встретиться на нейтральной территории. Выбор пал на станцию Чернышевская.

Нейтральная жилая станция находилась в одном перегоне от Площади Ленина и в двух – от Владимирской. Надежно защищенная владениями Альянса от всех возможных врагов, Чернышевская считалась мирной, спокойной окраиной. Имелась тут и гостиница, где можно было за умеренную плату снять номер на ночь.

Здесь и решили встретиться Алиса и Игнат.

Дело было вечером, после рабочего дня. По станции сновали люди, возвращавшиеся домой – кто с трудовой смены, кто с дежурства на блокпосту. Военные и гражданские, мужчины и женщины – кого тут только не было. В узких проходах между хибарами царила типичная для жилой станции сутолока. Старожилы рассказывали, что до войны такая же толкотня творилась в вестибюле станции. Это объяснялось огромным количеством офисов, музеев, магазинов, расположенных рядом с Чернышевской. После войны все эти здания старательно «чистили» сталкеры, в том числе Игнат Псарев. Сегодня он явился на Чернышевскую без оружия и химзы. И направился не к выходу, а в гостиницу. Номер стоил пять патронов. Недорого по меркам метро.

Алиса появилась минут через пятнадцать. Она была одета в брюки и свитер. Игнат немного расстроился, что девушка не стала надевать врачебный халат. Он всегда мечтал снять с нее халатик, неторопливо расстегивая пуговицу за пуговицей. Но потом сталкер вспомнил, что на рабочей одежде медиков красовались свежие и давнишние кровавые пятна. Да и холодно было в метро, чтобы ходить в халате.

Алиса с минуту стояла на пороге, переминалась с ноги на ногу.

– Ну, ты чего, милая? – улыбнулся Игнат, подошел, обнял девушку. Она чуть заметно вздрагивала. – Боишься?

– Да. Нет, – отвечала Чайка. – Нет. Правда, нет. Просто здесь… Холодно.

В гостиничном номере было темно и неуютно. Алиса, сняв свитер, сразу почувствовала сильнейший озноб. Кровать печально скрипнула, когда девушка легла на нее. Постельное белье оказалось слегка влажным. То ли отсырело, то ли его толком не просушили после стирки. Да и стирали ли тут что-то? Чайке не хотелось даже думать, сколько парочек совокуплялось в этом номере.

В соседних номерах между тем кипела жизнь. С правой стороны раздавался богатырский храп. С левой – вялая перебранка между мужчиной и женщиной. Оба ужасно шепелявили и выговаривали ругательства, словно через силу. В коридоре кто-то надсадно кашлял. Не самая романтичная обстановка для первой ночи любви…

Игнат начал стягивать с себя куртку.

Вдруг раздался голос Алисы.

– Милый. Милый, давай не здесь. Не сейчас. Может, у тебя?

– У меня? – Пес фыркнул. – Ты смеешься, детка? Я в палатке живу, с двумя мужиками! Давай тогда к тебе.

Но своего жилья у девушки не было, Игнат знал это. Только койка в общем спальном помещении. Площадь Ленина была одной из самых густонаселенных станций метро.

– Ну, давай пойдем на другую жилую станцию, – предложил он. – На Выборгской тоже есть гостиница.

– А какая разница?

Разницы, в самом деле, не было. Все станции, кроме нескольких самых богатых, почти ничем не отличались друг от друга.

– Да ладно, норм гостиница. Че тя не устраивает? – проворчал сталкер и начал снимать штаны.

– Все. Все не устраивает! – прошептала Алиса сквозь слезы.

– Понимаю. Но, блин, детка, тут не Страна Чудес. Даже не Зазеркалье. Это метро, – Игнат опустился рядом на скрипучий матрас, ласково провел ладонью по голому животу девушки. Алиса дрожала. Игнат покачал головой.

– Ты не заболела?

Она не ответила. Нащупала рукой свитер, кое-как натянула его через голову. И Пес понял, что секс отменяется. Волшебное свидание, которого Игнат ждал целый месяц, вновь откладывалось. Сталкер даже не пытался скрыть свою обиду. Он демонстративно застегнул куртку на все пуговицы и сел спиной к девушке.

– И че нам делать? А? На Невский переезжать? Ага. Щас. Ты хоть понимаешь, как там все дорого?!

– Можно и туда, – Алиса подобралась к Игнату, попыталась ласково обнять его за плечи. – Не насовсем, конечно. На одну ночь. Там тепло, сухо. Снимем номер…

– А потом? – Пес не оборачивался, отрешенно смотрел в пустоту.

– Ну, придумаем что-нибудь, – произнесла она. Помолчала и добавила с раздражением: – Ты же сталкер, Игнат! И сидишь без денег! Что мешало скопить на нормальное жилье?

Псарев промолчал.

Патроны в его карманах, в самом деле, водились. Но не задерживались. К тому же он привык жить в палатке с Молотом и Суховеем, ему нравилась такая жизнь, простая, без лишних удобств и ограничений. Прежних подружек Игната все устраивало.

– Разве я многого прошу? – кипятилась Алиса. – Я просто хочу свой уголок!

– Хоум, свит хоум, значит? – проворчал в ответ сталкер.

В словах девушки был свой резон, Игнат это понимал. Скопить на покупку отдельного жилья было ему вполне по силам. А когда Пес чувствовал себя неправым, то страшно злился. Едкое замечание так и просилось на язык.

– У всех бабы как бабы. А у меня, блин, принцесса… – буркнул Псарев.

Он говорил негромко, себе под нос. И все же Алиса услышала. От обиды девушка даже не смогла ответить ничего внятного. Она лишь всхлипнула, вскочила с кровати и выбежала из гостиницы. Игнат кричал ей вслед: «Стой, милая! Прости!» – но Чайка не остановилась, пока не преодолела перегон до Площади Ленина.

Алла Ивановна, увидев заплаканную, еле стоящую на ногах девушку, даже ругаться не стала. Лишь обреченно махнула рукой. Что, мол, с тебя возьмешь.

Кое-как добравшись до своей койки, Алиса упала на подушку и забылась тяжелым муторным сном.

27 октября, за десять дней до начала войны,

станция Площадь Ленина

Алиса твердо решила, что как только Псарев появится, у них состоится серьезный разговор.

– Пришло время определиться, – повторяла она снова и снова, репетируя их встречу. – Нам нужно нормальное жилье. И точка. Иначе никак.

Но Пес все не появлялся. Задетая гордость мешала Алисе сделать первый шаг. Она ждала. Шли дни. Игната не было.

Наконец Чайка сдалась. Отправилась на Владимирскую сама.

Там она не нашла ни Молота, ни его парней.

У костра грелись местные жители в ботинках с шипами и прочих странных шмотках. Их тут называли «спелеологами». Горланил песню тип по прозвищу Психопат. По станции прохаживался туда-сюда суровый шериф, местный блюститель порядка.

– Вам кого? – недружелюбно спросил шериф у Алисы.

– Игната, – промолвила девушка.

– Уплыли сталкеры, – шериф хмыкнул и пожал плечами. – За Неву ушли.

– Давно?

– Да уж неделю как свалили. Их нанял какой-то купец. Как его бишь? Антон… Ка-зи-ми-ро-вич, во.

Обратно на станцию врачей Чайка возвращалась удрученная, подавленная. Алисе удалось выяснить, что рейды группы Молотова на правый берег никогда не затягивались дольше, чем на три дня. А прошла уже неделя.

– Потонул Молот, – шептались по углам. – И казачки эти с ним в придачу.

Все тревожнее становилось на душе у девушки.

Все внимательнее смотрел в ее сторону Гаврилов…

Прошло уже десять дней с момента ее ссоры с любимым. Псарев не возвращался.