Цитаты из книги «Таня Гроттер и локон Афродиты»

Стоило Пупперу протянуть руку к контрабасу, как Бейбарсов внезапно заинтересовался своей тросточкой. Приподнял ее, покрутил, и Пуппер вдруг осел на песочек, держась руками за живот. На лице у него застыло недоумение. Он не понимал, откуда пришла внезапно скрутившая его боль.

Шмыглинг встал и брезгливо отряхнул брюки. Видно было, что он считает сделку удачно завершенной. – Еще мне нужны будиль ваш защитник! Я бы попросиль у вас мадемуазель Лоткофф. Гоярын можиль не подпустиль к себе моих защитник! Он будиль не понять, кто есть enemy, а кто friend, – деловито сказал он. Соловей покачал головой и потрепал Шмыглинга по толстой щечке. – Не расслабляйся, Айзек. За Лоткову тебе придется прыгать зайчиком!.. Готов? Начинай! – ласково сказал Соловей.

Соловей разглядывал Шмыглинга с живым интересом биолога, по пальцу которого ползет волосатая гусеница. – На колени! – сказал он, прерывая его болтовню. Айзек изумленно заморгал: – Я вас не понималь. Я должен сесть к вам на колени? – Вы должны встать на колени! Здесь, на песочке!.. Шмыглинг, поняв, вспыхнул: – Вы не имеете райтс, старый дурак!.. – Я вообще не имею в Магфорде никаких прав! Но мне пора! Я вижу, дальнейший разговор не имеет смысла. Шмыглинг быстро покосился направо, налево, проверяя, слышит ли их команда. Команда сгрудилась вокруг и, разумеется, все слышала. Красный, распаренный Шмыглинг выглядел таким раздраженным, что казалось – воздух нагревался, соприкасаясь с ним. – Всем отвернуться, глюпый болван! Не смотрель сюда! – пискнул Айзек, грузно падая на колени. – Я признавать свой некомпетентность и просить ваш дракон! Теперь ви удовлетворен в ваш моралити? – сказал он с мольбой. – Более-менее. В общих чертах, – выдержав паузу, спокойно произнес Соловей.

– Дракон… Мы в тупик! Нам нужиль новый дракон для невидимка! Ви будете продаль нам свой Гоярын?.. Глубокий шрам на лице Соловья дрогнул. – Вы больны? А Буян вам в придачу не дать? – поинтересовался он.

– И она свободна? – Свободна. Но каждый новый муж живет у нее только три дня. Потом вешается на брючном ремне или глотает яд. Сугубо добровольный, исключительно логичный финал семейного счастья. Здесь в Магфорде есть особая усыпальница. Так тебя представить? – встрял вездесущий Баб-Ягун. – Нет! Юн я еще для таких экспериментов! – сказал Жикин, пятясь с вежливой улыбкой.

– Ты чего остановилась, дорогая? Что там такое? – поинтересовался Гломов, который, расталкивая народ, тащил за Склеповой ее чемоданы. – Душераздирающее зрелище! Ломайлошадкин представляется Трупперу, – пояснила Склепова. – А-а-а, класс! Рад за них! – протянул Гуня. – Жертв еще нет? – Нет. Но не исключено, что вот-вот появятся… Пуппер уже кипит от злости! Ого, а Женька-то, которая Петушкова, заинтересовалась нашим Кусайбукашкиным! – внезапно сказала Гробыня.

Увидев корзину, Таня простонала: «О нет! Только не это!», а Гробыня пакостно захихикала. Она еще в Тибидохсе поспорила с Таней на четыре шоколадки, что Пуппер притащит именно розы и именно в корзине. И ленточку, кстати, она тоже предвидела. За Пуппером, капая ядовитой слюной, семенила его невеста Джейн Петушкофф. На ее красивом желчном лице было написано, что ей-то как раз роз и не досталось. Кроме того, кислые взгляды, которые она бросала на ленточку, говорили о том, что Пушкина она тоже читала. Таня подумала, что, если бы можно было убить взглядом, глаза Джейн Петушкофф насверлили бы в ней с полдюжины дыр.

Почуяв в них драконов, Гоярын громко и вызывающе заревел. Из крайнего ангара ему немедленно откликнулся Кенг-Кинг. – Вот что значит настоящая дружба! Чувак не видел чувака кучу времени, а сразу готов порвать его, как Тузик грелку! – весело крикнул Ягун.

– Это она! Она виновата! Держите меня сорок человек, или я задушу ее! – театрально закричала Лиза Зализина, бросаясь на Таню. Поймав взгляд Гробыни, Гломов неохотно подхватил Зализину и перекинул ее через плечо, как мешок с картошкой. – Зачем же сорок? И одного хватит! – пробасил он.

Ванька, окончательно опомнившийся, притянул Дыра к себе и заткнул ему ладонью рот, пока он не закончил заклинание. – Тшшш! Никакой лишней магии! Говорят же тебе! Гломов, подержи этого оратора!.. Он вырывается! – У меня не вырвется, – нежно сказал Гуня, принимая у Ваньки мгновенно притихшего Семь-Пень-Дыра.