Цитаты из книги «Первый Эйдос»

Как мало мужчине надо для счастья, – заявила Ната с вызовом. – Это смотря какому, – спокойно поправил Багров. – Скажем, такому, как ты? – спросила Вихрова. Ирка была убеждена, что Матвей не станет отвечать на такой откровенный вопрос, но он ответил: – Мне еще меньше, чем Антигону. Уединение, лодка, лошадь, книги и единственная девушка, которую я люблю, рядом. Ирка закашлялась. Петрушка попала ей в дыхательное горло. Антигон забрался на стул, чтобы похлопать ее по спине. – Терпеть не могу одиночества. Надеюсь, твоя любимая девушка не я, – заявила Ната. Багров кивнул, подтверждая, что надеется она в правильном направлении. – Все эти лошади, лодки – эгоистично и банально, потому что только для себя. Почему никому не приходит в голову, что счастье в самоограничении? Если позволять себе лишь корку хлеба и глоток воды, никогда не станешь зажравшимся снобом, – перестав кашлять, сказала Ирка. Уже на середине фразы она поймала себя на том, что сейчас опять все выйдет, как с петрушкой. – И шпроты с шоколадом, – вполголоса напомнил Багров. – Что? – Ну, говорю, корку, глоток воды и шпроты с шоколадом…

Никого особо не приглашаю, но все готово, – устало сказал Багров. Ирка заметила, что Мефодий едва заметно поднял брови. Багров вел себя как хозяин – как настоящий расслабленный хозяин, а не хлопотун, который и на стул не присядет, порываясь каждую секунду бежать на кухню что-то переворачивать или выключать. «Надо бы и мне немного проявить себя хозяйкой!» – подумала Ирка и напряглась, размышляя, что бы такое ей произнести, чтобы все вспомнили, что «Приют валькирий» все же не «Берлога некромага». – Хорошо бы на бутерброды сверху положить петрушку, – сказала она. Валькирии почудилось, что ее слова упали на дно глубокого колодца. Воцарилось вежливое молчание. – Зачем? – наконец спросила Ната. – Это было бы красиво, – беспомощно сказала Ирка. – Что? Правда?

Мефодий подумал, что его поездка к валькирии смахивает на заурядные гости. Для полноты ощущений не хватает только музона и парализованной бабули, которая лежит в соседней комнате и упорно отказывается освободить жизненное пространство, умотав на улицу. Буслаев сам не понял, как стал резать хлеб. Кажется, вызвался, чтобы не стоять истуканом посреди тесной комнаты, служа промежуточным аэродромом для пролетающих мимо мух. «Ну вот! И как мне теперь, интересно, разбираться с валькирией?» – подумал Мефодий. В сложившейся ситуации было бы глупо размахивать мечом, перерубая потолочные балки, и громовым голосом требовать объяснений.

Антигон тем временем извлек из кипящей воды «Макфу», которая вопреки всему не превратилась в клейстер.

Матвей закончил резать колбасу и принялся открывать консервы. Он делал это лихо, едва касаясь банок ключом, что дало Нате возможность ввернуть комплимент про настоящую мужскую работу. – Я бы никогда так не смогла! – сказала она. Меф вспомнил, как полгода назад Арей, взбешенный ленью Вихровой на тренировках, забросил Нату в спортзал к борцам-вольникам, потребовав, чтобы она вышвырнула всех вон. Из оружия у Наты был лишь шест. При этом, чтобы Вихрова не применяла свой дар, он заморозил ей мышцы лица. И самое интересное, что Ната справилась. Действительно, где ей открыть консервную банку?

Бред! Все некромаги так говорят. Это у них мулька такая. Мужчине надо не в душу заглядывать, а в паспорт, – отрезала она. – Матвей! У тебя есть паспорт? – окликнула его Ирка. Паспорта у Багрова не оказалось, равно как и московской прописки. Он даже затруднялся сказать, какая у него дата рождения. Озвучь он ее, в паспортном столе вежливо попросили бы подождать четверть часа в коридоре, пока будет готов документ, а сами вызвали бы психиатрическую «Скорую» с крепкими дядями в мятых халатах.

Параллельно Ирка неожиданно поймала себя на том, что все это время ревновала Багрова к Нате, и теперь испытывала радость от того, что та села в лужу. Эта бедняжка явно привыкла стричь парней как овец. А тут – гляди-ка! – ничего не перепало. Только угостили полукопченой колбаской. Оно и понятно: печенья-то на всех не хватает.

Тебе нехорошо? Хочешь колбаски? Ничего, что полукопченая? – спросил он ласково. Лицо у Наты застыло. Ей хотелось взять палку колбасы и шарахнуть Багрова по голове. Вместо этого Вихрова круто повернулась и отошла от Матвея. – Он некромаг. Он может полюбить лишь однажды. Если полюбит во второй раз – умрет, – шепнула ей Ирка.

Ирке казалось, что подсознательная жажда разрушения – и в том числе саморазрушения – очень сильна в Матвее.

Хозяйка, у ваших родственников все хорошо было с головой? Никаких травм, воспалений среднего уха? – осторожно поинтересовался Антигон, намекая на шпроты с шоколадом.