Ползуны

Небольшая компания пожилых любителей местного самогона и в кошмарном сне не могла представить, каким стремительным и трагическим образом закончится их предновогодняя попойка на свежем воздухе. Чудовищная смерть застала изрядно подвыпивших людей врасплох, и вряд ли кто-то из них успел сообразить, что вообще происходит. От самих погибших и вовсе осталось немного. Такое зрелище участковый Олег Степанов увидел впервые за немалый срок своей службы. То, что осталось от трёх взрослых людей, сейчас бы легко поместилось в обычную дорожную сумку.

Четвёртый год Степанов обеспечивал порядок в нескольких окрестных сёлах, после того, как из-за конфликта с начальством его перевели из райотдела в участковые. На службе, в начале лихих девяностых, ему пришлось пережить многое. Повидал и съехавших с катушек от алкоголизма мужиков, и наркоманов, впрыскивавших в исколотые вены несусветную химию собственного производства, и женщин, травивших собственных мужей за подозрение в неверности. Однажды страж закона даже получил заряд крупной дроби в плечо от беглого уголовника, прятавшегося на торфяниках за деревней. Но то, что он увидел сегодня…

Четвёртого из злосчастной компании, высокого бородатого старика в затёртом пальто, трясло мелкой дрожью, то ли от пробирающегося под одежду декабрьского мороза, то ли от пережитого двадцать минут назад. Исходя из того, что он увидел, возвратившись из ларька с бутылкой водки и закуской, старика нужно было сдавать в психиатрическую больницу или… Или туда же впору было отправить старшего лейтенанта Степанова. Ибо написать в отчёте, во что милиционер выпустил всю обойму из табельного «макарова», было очевидным сумасшествием.

– Пойдём отсюда, Олег Николаевич. Холодно, – свидетель нервно мял в руках синие шерстяные варежки и отводил взгляд в сторону от жутких останков своих собутыльников. Обезглавленная половина тела одного из погибших лежала на оторванной, начиная от бедра, ноге другой жертвы. Новенький серый валенок на окровавленной конечности смотрелся ужасно и вместе с тем как-то нелепо. От третьего пенсионера и вовсе остались только голова и куски изорванного кровавого тряпья. Остальные фрагменты тел было трудно определить ввиду их плачевного состояния. А дальше, за останками, лежало то, что поставило бы в тупик любого именитого эксперта-биолога…

На усыпанном кристалликами замёрзшей крови снегу растянулось трёхметровое тело существа, внешне напоминавшего гигантскую пиявку. Его тёмно-синяя плотная кожа была покрыта неравномерными участками жестких чёрных волосков и частыми выпирающими наростами коричневого цвета в форме полусфер. По всей верхней части «пиявки» торчал мощный гребень из загнутых назад шипов. Издали это существо можно было принять за обтянутую кожей с кусками шерсти трубу метрового диаметра.

– Скоро пойдём, – ответил участковый пенсионеру и присел на корточки, возле поверженного им монстра, пребывая в состоянии лёгкой прострации.

– «Ни дать, ни взять, Святой Георгий над побеждённым змием», – подумалось Степанову. Пять дырок от пуль пистолета «Макарова» обильно сочились сладковато пахнущей прозрачной жидкостью. Лёгкая вмятина от шестой пули на одном из наростов свидетельствовала о приличной броне существа. Такими наростами было покрыто сверху и сбоку почти всё тело чудовища. Участковому крупно повезло, что большая часть выстрелов пришлась между защищенными участками.

А начиналось всё так… К сидевшему в кабинете с табличкой «Участковый оперуполномоченный» в сельском совете Олегу Степанову без стука ворвался пенсионер Истомин. Он, задыхаясь, протараторил, что его друзей «черти жрут». Первой мыслью у милиционера проскользнуло, что старик допился до этих самых «чертей». Но, глядя в круглые от ужаса глаза прошедшего войну пенсионера, он понял, что действительно произошло нечто серьёзное. Олег накинул куртку, закрыл свой кабинет в самом начале просторного коридора сельсовета и отправился с Истоминым на место происшествия.

К садику, где старики выпивали, они бежали чуть ли не наперегонки. Семидесятивосьмилетний дед не отставал от грузно топающего упитанного участкового. От сельсовета до места трагедии было метров четыреста неочищенной от снега просёлочной дороги. Быстрее выходило добраться пешком, чем заводить и прогревать старенький «уазик». Зимой дорогу здесь чистили редко. Всего в селе было двадцать дворов, сельсовет с расположенным позади него складом, да иногда работающий ларёк с водкой и всякой мелочёвкой. Забытое богом место почти в полусотне километров от райцентра, среди осушённых в прошлом десятилетии торфяных болот. До последнего дома на краю села оставалось шагов сорок, а сердце Степанова сжалось от недоброго предчувствия.

И оно его не обмануло. Никаких чертей, разумеется, не было. Но размётанные по снегу останки людей выглядели не менее шокирующе. Старик Истомин наверняка не мог всё это устроить. По крайней мере, в одиночку. Степанов выругался, тяжело дыша.

– Эти… Были тут. Богом клянусь, не я это! – прочитав немой вопрос в глазах участкового, взвыл пенсионер.

– Кто, эти? – уже спокойно спросил, отдышавшись Степанов. На небольшом деревянном столике в саду, по местной традиции расположенном со стороны улицы, лежал большой кухонный нож. Рядом с ним – полупустая бутылка с мутной жидкостью и заботливо нарезанная зелень. Опрокинутые стаканы валялись среди остатков разнесённой в щепки скамейки, а снег вокруг был изрыт, словно по нему таскали увесистые брёвна.

– Петрович! Может это были волки или медведь?

– Я что, не знаю, по-твоему, как зверьё выглядит? – обиженно нахмурился старик и часто задышал в рукавицу. Пробежка явно не пошла ему на пользу. Пенсионер надрывно закашлялся и полез в карман пальто за папиросами.

– Так Митрич говорил, что видел на прошлой неделе на торфяниках двух волков… – начал, было, Степанов и внезапно осёкся.

Есть мнение, что человек может чувствовать приближение угрозы, не видя и не слыша её. Это заложено в людей с первобытных времён. Наверное, так оборачивался какой-нибудь неандерталец и, не раздумывая, бил каменным топором приблизившуюся клыкастую смерть. Инстинкты…

Вытянувшееся белое лицо Истомина и тихо ссыпающиеся с задрожавших кустов шапки снега заставили участкового обернуться и выпустить всю обойму в белый вихрь. За мгновение до этого Степанов почувствовал, как щёлкает у него в висках и страх тянет ледяной дорожкой по позвоночнику. Хорошо, что он не стал рассматривать, в кого стреляет. Это спасло жизнь обоим людям. Массивное тело, насквозь пробитое несколькими пулями, врезалось в ноги участковому. Мощный толчок усадил милиционера задом на снег. Существо рухнуло рядом, вытянулось в последней судороге, напоследок щёлкнув круглой, воронкообразной пастью, усаженной десятками рядов зубов, у самой ноги правоохранителя. Когда чудовище перестало подергиваться, его рот, подчиняясь неведомой мышечной реакции, словно ввернулся вовнутрь.

– Пойдём! – тащил за рукав куртки ошалевшего участкового Истомин. Милиционер, подобно истукану всё также сидел на снегу, мучительно соображая, кого или что он подстрелил. Он встал и снова присел возле монстра.

– Так, Петрович. От меня ни на шаг. Пойдём в район звонить, – через минуту страж правопорядка справился, наконец, с собой и поднялся.

Назад они шли молча, пока милиционер не решил уточнить.

– Сколько ты таких видел? – мрачно спросил он старика на пути к сельсовету.

– Да кто их знает! Я ж только из ларька. Водки ребятам нёс, а там – эти. Ползуны! Клубок целый! И рвут, и рвут! Мужики и вскрикнуть не успели! – Петрович оглянулся на свой дом, возле которого случилась трагедия.

– Ну, хотя бы примерно?

– Пять или шесть, может больше! И снег вокруг ходуном ходил! Я как увидел, сразу рванул к вам, понял, что ничем им не помогу.

– Ну и правильно. Хорошо, что ты один живёшь. И те два дома рядом пустые.

– Эх, мужиков жалко…

Дойдя до сельсовета, они обнаружили толпу человек из двадцати. Всех, кто не разъехался из села на праздники. Селяне, охочие до новостей, сбежались к зданию администрации, заслышав звуки выстрелов. Участковый взглянул на них: бабки, старики, дети, несколько молодых девушек.

– «Как им сказать? Как объяснить? Паника же будет», – промелькнула мысль у Степанова.

– Уважаемые граждане! Расходимся по домам. Волки напали на мужиков, я стрелял, троих они погрызли. Скоро с района приедут, облаву будут делать. Всё-всё, разошлись! Не толпимся! – зычно выкрикивал он, ничего умнее не придумав. Ага. Толпа так и ринулась расходиться. Кто-то, конечно, побрёл домой, однако большинство рассудило, что рядом с вооруженной властью спокойнее. Посыпались вопросы: Кто? Что? Как?

Оставив разбираться с собравшимся народом выглянувшую с крыльца сельсовета главу администрации, Валентину, Степанов улизнул с Петровичем в свой кабинет. Налил дрожащими руками себе и старику горячего компота из термоса. Покрутил диск телефонного аппарата.

– Дежурный! Капитана Борина, быстро давай! Это Степанов из Нелюдовки звонит, – выговорил участковый на одном дыхании.

В трубке зашипело, затрещало, и через полминуты Степанов услышал знакомый бас капитана на фоне голосов повизгивающих девиц и отчётливого звона бутылок. Видимо в конторе уже начали отмечать праздник.

– Чего у тебя, Степанов? Поему доклад не по форме? – голос Борина был раздраженным и злым. Капитана отрывали от репетиции праздника и приятной компании.

Степанов коротко изложил суть, сам поражаясь своему ледяному спокойствию. В трубке немного помолчали, оценивая сказанное. Потом Борин разразился продолжительной тирадой.

– Лейтенант, какие к едреной матери ползуны?! Вы что, с местными там уже перепились? Три трупа? Какие тебе, нахрен, шесть бойцов с автоматами? Вышлю следователя Смирнова, криминалиста и Малыгина. За телами машина только завтра сможет приехать. Всё!

– Товарищ капитан, я думаю…

– Да мне плевать, что ты думаешь. Я тут думаю. Доложил и молодец, и то, если правду сказал! Точно трезвый?! Может тебе ещё танки с авиацией прислать? Смотри мне!

Связь оборвалась, знаменуя конец разговора. Участковый вздохнул, потом посмотрел на пенсионера, пьющего компот из розовой чашки с симпатичным синим слоником.

– Слышишь, Александр Петрович, у тебя же дома ружье есть. Ты тут у нас один, кроме меня, вооруженный.

– Есть ружье, – встрепенулся Истомин и понуро опустил голову, – Дома в сейфе, как положено. А там…

– Надо Петрович. Из района, дай бог, к ночи приедут, дороги заметённые сейчас. А у меня пара обойм всего осталось.

Милиционер посмотрел в запотевшее окно. Тяжелое зимнее небо ещё пару часов будет светлым, а что делать потом? Что будет в темноте? Может, ползуны больше не нападут? Может, испугались грохотов выстрелов и смерти сородича и больше не покажутся? А если нет? Трое погибли почти мгновенно от ужасных ран, не успев не то что убежать, а даже позвать на помощь…

Пока Степанова терзали тревожные мысли, старик допил компот, поставил чашку на полку и направился к выходу из сельсовета. Прикинув, что отпускать его одного домой нельзя, участковый поспешил догнать его. Попутно отдал приказ сельской главе, сумевшей всё-таки уговорить жителей разойтись по домам. Валентине, следовало обойти всех селян и сказать, чтобы заперлись и не высовывались из домов. Когда Валентина снова начала расспрашивать, отмахнулся от неё, мол, потом расскажу.

– Петрович, мешки найди или покрывала. Прикроем мужиков твоих и этого, ползуна от любопытных глаз. Не то бабы увидят, визгу будет, – Степанов и Истомин с трудом шли, местами проваливаясь по колено. Зима в этом году была щедра на снег.

Старик кивнул. Степанов бросил беглый взгляд на село. Разбросанные по протяженной возвышенности одноэтажные небольшие домишки. Треть из них пусты, зияют чернотой разбитых окон. Между домами метров по двадцать, а то и больше. Окно в окно тут никогда и не жили с соседями. От жилища Истомина сквозь редко падающие хлопья снега виднелись затянутые туманом торфяные болота.

Туман? В двадцатиградусный мороз? Пенсионер, вышедший из дома с ворохом тряпок, патронташем и охотничьим ружьём, застал участкового в глубоком раздумье.

– Там, примерно месяц назад, детвора костры жгла. Гонял я их там, а кострища вглубь провалились. Может снизу горит до сих пор, – сказал старик и ткнул скрюченным пальцем в сторону дымки, стелющейся над болотами, – Думаете, оттуда зараза полезла?

– Не знаю, – тяжко вздохнул Степанов. Он отвернулся от Истомина и принялся укрывать останки принесённым тряпьем.

– А много-то народа в помощь приедет? – заподозрил неладное ветеран, – Нам в сорок втором на одной высотке помощь трое суток обещали. От роты, в итоге, пятеро бойцов осталось.

– Ну, Петрович, если ты на войне выжил, червяков этих и без подмоги разделаем. Пусть только сунутся, – нервно хохотнул милиционер, уходя от прямого ответа.

– Мне бы пулемёт, – мечтательно произнес пенсионер и с сожалением глянул на свою «вертикалку».

– Танк ещё скажи, – уже по-настоящему рассмеялся участковый и, вспомнив слова капитана Борина, вновь нахмурился, – Пойдём-ка в мой кабинет, штаб там устроим до прибытия ребят из отдела.

У двери кабинета участкового их встретила взволнованная старушка – жена одного из погибших мужиков. Двух остальных пока не хватились. У обоих имелись взрослые дети, живущие далеко отсюда, а жёны давно поумирали. Пришлось Степанову вести пожилую женщину в свой кабинет и, отпаивая остатками компота, выложить правду. Узнав о происшедшем, старушка тихо ойкнула и спрятала лицо в платке.

– Ты мне, Виктория Николаевна, только панику не разводи, прошу. Понимаю, что тяжело тебе. Но повторяю, запрись дома и сиди, пока я с Петровичем всех не обойду и не скажу, что можно выходить.

Проводив бабушку из своего кабинета, участковый взглянул на настенные часы. Латунные стрелки показывали ровно четыре часа дня. Через час сгустятся сумерки, и на всё село четыре тусклых фонаря гореть будет. На остальных фонарных столбах даже ламп нет. Интересно, помнят ли про его сообщение в районе? Да нет, не должны забыть, три трупа – дело серьёзное. Вопрос в том, когда приедут. Вряд ли, быстро. Время под Новый год, начальство выпивает. Трупы никуда не денутся, капитан уверен, что это нападение обычных зверей… Эх, лучше не думать. Остаётся надеяться, что помощь будет скоро.

– Можно к вам, Олег Алексеевич? – в кабинет Степанова осторожно заглянула глава села. Полная женщина предпенсионного возраста заметно нервничала.

– Я тут от людей вернулась и краем уха услышала… Это правда?

– Правда, – коротко ответил участковый, – Вы всех обошли?

– До Терёхиной далеко, я племянника послала. А у Пашковых вроде кто-то есть, но мне не открыли. Я в ворота постучала-постучала и ушла.

– Вы вот что, – встревожился Степанов, – Вроде дочка ваша с детьми в город собиралась.

– Ну да, завтра утром повезу их, – не поняла Валентина.

– Собирайте их прямо сейчас, сажайте в уазик и везите. Дело серьёзное.

– Как же я людей-то оставлю? – всплеснула руками женщина, – Мне же, если что, голову снимут.