Цитаты из книги «Июнь»

Выходило, что они привыкли бить своих, и это понравилось. Они не встретили ни малейшего сопротивления – и теперь панически страшились любого врага. Как всякий многолетний правитель, они расслабились. Как всякий мещанин, состарились. Молодого, цепкого хищника больше не было; герой, прославившийся эксами, то есть в сущности мародерством, – оказался неспособен к открытому бою. Все это время продолжали жрать своих; все это время место дубов занимали осины; все это время они гнили. Не было больше ни великих строек, ни грандиозных планов; кажется, они уже смирились с тем, что станут сырьем для другого хищника, отдадут ему всю свою сырость, всю нефть

не надо хвалиться занозами! Мозолями! У нас дачи нет, но мы ее однажды снимали, и мне пожилой садовод там объяснил: если у вас мозоли от лопаты, вы просто ее неправильно держите! Так же, думаю, и с занозами.

Миша понял, что от медицины, в сущности, толку мало – прав был Чехов: ерунда сама пройдет, а прочее неизлечимо. Отец любил повторять эту фразу. Больница нужна была не больному, а родственникам, получавшим право думать, что они сделали всё, что могли.

на войне желать жить было изменой, и те, кому было чем дорожить, объявлялись предателями.

Прошлое слежалось пластами, трогать их не следовало. Слишком много было всего, слишком со многим пришлось примириться.

Описать то время смог бы только тот, кто в нем не жил, ибо у того, кто жил, сломались все механизмы для описания.

С первых навыков чтения, получаемых обычно в четыре-пять лет, человек управляем буквами, реже звуками.

Россия непобедима, поскольку колоссально и огромно необхватна; Россия не знает никакой другой войны, кроме как до последнего человека

Пушкин был нашим Гамлетом. Лермонтов, помешанный на подражании Гёте, – нашим Фаустом

специалист во многих отраслях – от артиллерии до книгопечатания, что, в сущности, одно и то же.