Глава 7.
В парке

Итак, Лика дала Марьи воду, и та, открыв ее тотчас принялась пить. Она пила ее с жаждой. Казалось, что Марья не пила целую неделю, а затем она увидела следующее. На парк опустилась тьма. Все вокруг стало темным-темно. Ничего не было нигде видно. Какой-то страх и полная опустошенность чувствовалось из темноты. Но вот включились фонарные фонари, и на дорогу упал тусклый свет. Марья посмотрела вокруг, все было в полумраке, и лишь вдали у палатки скопилось множество народа. Они стояли в очереди и что-то покупали. Затем они направились по дороге к скамейке, где сидела Лика, и Марья. Приближаясь все ближе и ближе, Марья видела их, но не могла понять, кто они такие. Казалось, что они были совсем из другого времени. И ни то, что из другого времени, из другой эпохи. Мужчины так же, как и женщины, были одеты в костюмы и фраки восемнадцатого – девятнадцатого века. Кто-то в руке держал трость, кто-то зонтик.

Марья недоуменно посмотрела на Лику, и увидев, что та смотрит на нее, поинтересовалась:

–Что происходит?

На лице обеих женщин читалось недоуменное удивление.

–Не знаю. – ответила Лика, и посмотрев на проходящих мимо людей, предположила. – Очевидно это из-за пирожков и воды, которые мы съели.

–Наверное я сплю. – предположила Марья. – И сейчас Вы и все эти люди снятся мне.

–Возможно это так оно и есть. – согласилась Лика, и предположила. – Я даже готова допустить, что мы обе спим, но почему нам тогда сниться одно и то же? – не понимала Лика. – Почему?

Марья растерянно пожала плечами.

–Сама не знаю, почему?

В этот самый момент к скамейке подошла какая-то женщина, и села. Женщины посмотрели на нее, и Марья тотчас признала в ней свою сестру, Олесю Анастасиевну. Она посмотрела на сестру, и сказала:

–Это я, Олеся. – грустная женщина с потерянным лицом. Впрочем, лицо как таковое у нее было, но оно было безрадостным, унылом, потерянным. Мы никогда не задумываемся над тем, что вообще такое, потерянное лицо? Для кого-то это сравнимо с честью. Для кого-то с долгом. Для иных упасть в глазах общество. Они так стремиться ввысь, что даже не замечают, что, по сути, они уже внизу. Они не существуют по их неверному мнению, что они потеряли лицо, ударили в грязь так сказать. Может быть по-своему они и правы. Но все же, что есть выражение, потерянный вид, и выражение потерять лицо? Они кажутся разными, но, по сути, это одно и то же. Разница лишь в том, что выражение потерять лицо – это попросту лишь утратить доверия коллег или семьи, а выражение ударить в грязь это значить сделать какой-либо поступок, который будет до того неприличен, что вам скажут эти слова, и вы потеряете лицо, то есть вы перестанете существовать как личность в их глазах. Что касается Олеси Анастасиевны, то выражение потерять лицо, для нее было заключено в следующем. Она потеряла ребенка, и теперь зная, что ее дочь у ее матери, а та могла сделать с ним что угодно, а защитить его она не могла. Это и значило для нее, потерянное лицо. Она сказала:

–Моя дочь в опасности. – затем она добавила. – Ее наша мать хочет отдать ее на попечение государству. – затем она жалобно, словно прося о помощи, произнесла. – Спасите мою дочь, Диану. Так я ее назвала по имени. Подайте заявление в службу опеки. Не дайте Клавдии Ивановне сделать задуманное.

Не зная, что и сказать, Марья сказала лишь одно:

–У меня есть такая мысль, но кто мне ее доверит? Ведь я – инвалид.

Тут Лика спросила:

–А Лика, она сможет помочь?

–Не знаю. – ответила Марья, и посмотрев на Лику, спросила, поможете?

–Конечно. – заверила Олесю Анастасиевну Лика. – Помогу.

–Хорошо. – облегченно вздохнула Олеся. – Теперь я спокойна. Затем она сказала. – Я еще не умерла.

От этих слов Марья остолбенела. Кто бы мог подумать, что сказанное Олесей Анастасиевной будет правдой? Ведь она погибла, так во всяком случае сказали Марье врачи.

–Но как это возможно?

–Авария была подстроена. – неожиданно сказала она. Затем она рассказала о том, что некий доктор, которого звали, Кум Карла Ибрагимовича, заинтересовался ее ребенком. Он говорил, что он родиться больной, что у нее врожденная ДЦП, и ему потребуется специальное лечение: – Тогда он предложил мне избавиться от ребенка, а когда я отказалась, он заявил, что я еще пожалею, что не сделала аборт. Когда я узнала о том, что Вы, Марья в больнице, – продолжала свой рассказ Олеся, я тотчас же приехала к Вам, и здесь я встретила доктора Кум. Он мне снова предложил сделать аборт, и когда я отказалась, он, каким-то образом устроил мне преждевременные роды. Очевидно все дело в успокоительным, которое мне дали, прежде чем когда я посетила Вас. – затем она продолжила. – Когда меня повезли в роддом, я по дороге родила. А так как на мосту была огромная пробка, вскоре приехала еще одна скорая, и повезла меня через Сафоновский переезд, в роддом. – затем она сказала. – По дороге мне сделали как мне сказали, успокоительный укол, и я уснула. – затем она сказала. – Теперь я в коме, лежу в московском центре. Что касается моей дочери Дианы, то эта так называемая авария, была выдумана самим доктором Кум. На самом деле никакой аварии не было, была лишь пародия на нее. Кто-то сказал, что на Сафоновском переезде была авария, и доктор Кум воспользовался этой информацией, и, убедил в этом Клавдию Ивановну. Та взяла ребенка к себе, а сейчас хочет от него избавиться. – затем она сказала. – Это на руку доктору Кум, и он сейчас хочет во чтобы-то не стало заполучить ребенка.

Не веря услышанному, Марья поинтересовалась:

–Зачем это ему надо?

–Все дело в деньгах. – сказала с удручающею грустью Олеся Анастасиевна. – Дети идут на трансплантацию. – сказала она. – Самый лучшей материал, – с усмешкой добавила она, и с иронией произнесла. – Не испорченный. – затем она попросила снова о помощи. – Теперь Вы понимаете, почему я прошу помощи? Я прошу ее не ради себя, а ради моей дочери, и справедливости, какой бы она ни была.

–Мы, конечно, поможем Вам. – заверила Олесю Марья. Она была вне себя от услышанного. Она даже не понимала, как это вообще возможно, чтобы доктор отнимал ребенка от матери? Лишал ее материнства, а ребенка попросту лишал жизни. И ради чего? Денег. Лишь деньги главное в их жизни. Деньги, и ничего другого. Ведь деньги – это бог или боги. Их много. В каждой стране она своя – валюта. Ее много, и лишь три из них наиболее ценны, Американский доллар, Европейская евро, и Английский Фунт-Стерлинг. Все остальные понятия о валюте, эфемерны. А что касается Российского рубля, то его вряд ли можно увидеть, лишь в России. Кстати, Вы знаете почему Россия до сих пор в рублевой зоне? Не знаете, так я скажу. Российская заработная плата составляет около сорока тысяч на две тысячи двадцатый год, – его начало. А в евро она бы составляла пятьсот шестьдесят три евро. Как говорится поднимать заработную плату в евро никто не захочет, да этот невыгодно России. Ведь тогда свой бюджет чиновнический аппарат должен пересмотреть, а это значит уменьшения их заработных плат. А кто добровольно от денег откажется? Лишь дурак. Правда сейчас вышла банкнота в две тысячи рублей. По цвету вроде евро, а по сути… бумага, бумага и есть. Дубовый рубль, так его прозвали в народе. Но вернемся к Марье. Она сказала, заверив Олесю. – Мы завтра же подадим заявление на совместное удочерение или опеку. – затем она спросила. – А что это за место?

–Другой мир. – объясняла Олеся Анастасиевна. – Мир, где нет страданий и мучений, только покой. Покой и умиротворение с самим собой.

Марья поинтересовалась:

–Разве существует такой мир?

–Да. – ответила Олеся. – Существует, – затем она показала рукой на дорогу по которой шли прохожие. – Вот он, мир покоя и безмятежной души. – затем она сказала. – Они, люди идут по дороге к покою безмятежного пути. Они идут и им покойно. Все здесь покойно. Тишь и благодать, покой и безмятежный дух. Что нужно еще для счастья? «Больше ничего», – затем она сказал. – Жаль, что на земле нет такой же безмятежной красоты и покоя. Безмятежной души. Лишь деньги на земле дороже всех на свете, и оттого всечеловеческие проблемы.

–Вы правы. – согласилась Марья с Олесей. – К сожалению везде ценят деньги, а о покое как-то само собой забывается.

–Вот видите, я права. – затем она добавила. – Жаль, что люди не понимают этого.

–Ничто на земле не вечно. – сказала Марья. – Может быть люди когда-то поймут, что все на свете не вечно, и деньги, это всего лишь пыль, а покой, он вечен. – затем она спросила. – Так я могу быть уверенна, что мою дочь Диану, избавите от страданий, которые уготовила ей Клавдия Ивановна, наша мать.

–Да, уверенна. – затем она добавила. – Я же уже говорила об этом.

–Да, говорила. – тихо ответила Марья. – И я пообещала выполнить Вашу просьбу. – затем она призналась. – У меня самой была такая мысль.

–Хорошо. – тихо сказала Олеся. – Так оно и будет. – затем она исчезла, оставив Марью, сидящей в своем кресле.

Когда Олеся исчезла, Лика спросила:

–Как Вы думаете, она сказала правду?

–Это Вы о чем?

–О докторе Кум?

–Не знаю. – неуверенно ответила Марья, и добавила. – C этим надо разобраться. – затем она тихо сказала. – Пора домой. – Лика встала со скамейки, и обойдя кресло-каталку сзади, взяла ее за ручки, и повезла по дороге к выходу из парка. Они даже не заметили, что шли по дороге, по которой еще шли люди из иного века. Другого времени, другой эпохи. Марья сидела в кресле, и задумчиво смотрела вдаль. День заканчивался, а время, нет. Оно словно бежало впереди нее, и тотчас же замедлялась. Шедшие возле нее люди словно вихрь помчались вдаль, оставив после себя лишь призрачное воспоминание о былом. Тем временем Лика везла Марью. Она видела, что все ускорилось. Ветер зашумел и желтые листья сорвало с веток деревьев, и они закружились в пришедшем вихре лунного света, и тихо легли на землю. Укрыв ее желтым одеялом, они словно светились под желтым светом бабушке-луны, и мерцания ночных звезд. Все тихо и хорошо. Покой и тишина. Гулять бы по такой дороге, и не о чем не думать. Жаль, что сказка заканчивается, и начинается жизнь.

Выехав из парка, Марья и Лика попали в водоворот реальной. Мимо них пролетали авто, народ суетливо спешил куда-то. Не замечая друг друга, они летели лишь только вперед. Не оглядываясь по сторонам. Они шли только вперед. Не останавливаясь ни на единую секунду. Для них она как бы и ни существовала. Люди просто не замечали ни Лику, ни Марью. Да, впрочем, что их замечать, ведь в толпе жизненного пути и его никто не замечает других проблем. Проблем других, тех кто не может вести полноценную жизнь. Кто они? Инвалиды. И никому они не нужны. Лишь они вынуждены доказывать другим, что они на что-то способны, но все их попытки тщетны. Лишь жалость их удел, и глубокое сочувствие, которое можно засунуть, в… Государство даже пенсию зажимает, только говорит, что прибавляет, а на самом деле? Нет. Попробуй инвалиду прожить на десяти тысячах целый месяц. На лекарства не хватит, а на жизнь уж… а еще за квартиру плати. Смех, да и только.

Марья посмотрела на Лику, и с грустью сказала:

–Очевидно на такси нам не доехать, а на метро тем более. – затем она пояснила. – Ведь лифты для инвалидов-колясочников в нем не предусмотрены.

–Что ж, – с грустью сказала Лика. – Вы правы. – затем она как бы подбодряя сама себя, и Марью, сказала весело. – Да ну его, это такси и это метро! Мы и так доберемся. Всего лишь несколько километров и мы дома.

–И то верно. – согласилась Марья, и с радостным возгласом сказала. – Поехали.