Глава 3.
Мама

Итак, оставим пока Олесю Анастасиевну, и посмотрим, что сейчас делает Марья Анастасиевна. Она лежала в больничной койке, смотря в потолок она так и не могла понять, как вообще такое возможно? Сейчас, осознавая всю безвыходность ситуации она осознавала, что теперь она никогда не будет той девочкой, которой она была раньше. Все ее друзья оставят ее, кому нужна она без ног? Вряд ли найдется человек, который согласится быть у нее сиделкой. Теперь она была сама по себе. И если ее не сдадут в дом инвалида, где она долго не проживет, то ее жизнь, если так можно было б сказать, будет для нее сущем адом. Единственное утешение для нее, это ее сестра Олеся Анастасиевна. Но она вот-вот родит. Все ее заботы будут связаны с ее ребенком. Что ей дело до сестры-инвалида. У нее собственные заботы. И пусть она не говорит, что она позаботится о ней, в конце концов ей это просто надоест, и она просто отдалится от нее. Ведь инвалиды никому не нужны. Пенсия, и увядание сидящих у окна в своих квартирах, вот их удел. Ожидание смерти, которая не спешит к ним прийти. Одиночество – вот их удел. Это Марья Анастасиевна понимала сейчас как никогда. Лишь ее нежданная беременность давала ей надежду, что она все же под старость не будет одна. Но тут возник вопрос? Он возник спонтанно. Ведь как она сможет вырастить и воспитать своего ребенка, когда она сама инвалид, и за ней нужен уход? К сожалению, закон жесток. В нем есть статья, по которой инвалиды не могут воспитывать детей. Что это? Если человек инвалид, то и о своих детях до совершеннолетия он не может позаботиться? Да – уж, закон. Одна надежда, на сестру. Но она должно быть родила. Ей сейчас о своем ребенке заботится надо, а не о ней и о ее ребенке. Марья Анастасиевна не знала, что ей делать? Вся ее жизнь изменилась, и уже обратно ничего не вернуть. Даже отца, ведь кто знает, кто он? Тогда Марья была настолько пьяна, что не помнила ничего. Нигде она была? И с кем? Хорошо погуляла, нечего сказать.

В это самое время у нее защемило сердце. Какие-то предчувствие одолевали ее сердце. Что-то ужасное и страшное ощутила она в нем. Как будто бы его опустошили. Марья подумала: «Это конец». Она не знала, что этим она хотела сказать? Эти слова у нее вырвались спонтанно, и к чему их отнести, она не знала. Тут она неожиданно поняла, что что-то произошло. Что-то страшное и по своей сущности ужасающе страшное. Ее сердце колотилось так сильно, что, когда прибежали в палату врачи, они подумали, что это конец. Сейчас сердце выскачет из груди, и разорвется на две части. Но все обошлось. Возникшей приступ так же быстро прошел, как и начался. Но предчувствие неминуемой беды осталось. Тут Марья неожиданно воскликнула имя своей сестры, и тотчас же потеряла сознание. Сердце пришло в себя, и начало биться спокойно. Приступа словно не было никогда. Марья мирно лежала на больничной койке. Ее лицо было спокойное и умиротворенное.

Врач Бедов сказал:

–Пусть поспит. Ей еще предстоят трудности жизни, с которыми она столкнуться.

Прошел час, и доктор Бедов узнал страшную весть. Машина скорой помощи, в которой ехала Олеся Анастасиевна разбилась. Все погибли, только новорожденному младенцу удалось выжить.

Доктор бедов поинтересовался:

–Где это произошло?

Санитар ответил:

–На Сафоновском переезде. – затем он пояснил. – Машина заглохла пряма на рельсах, двери заклинило, а навстречу друг другу два товарняка сближались. – затем он сказал. – чтобы спасти хотя бы ребенка, его выбросили из окна авто, а сами выбраться не смогли.

Выслушав санитара, доктор Бедов тяжело вздохнув, спросил:

–Какого черта их понесло туда?

–На мосту была авария, и роды прошли…

–Понятно. – прервал санитара доктор Бедов. Затем поинтересовался. – Где сейчас ребенок?

–В роддоме.

–Хорошо. – сказал Илларион Романович. Затем сказал. – Об этом пусть не распространяются в присутствии той, которая без ног. – сказал он, затем пояснил. – Она ее сестра. Два удара зараз, это слишком.

Санитар понимающе ответил:

–Хорошо, – и пообещал. – я сообщу.

Илларион Романович поинтересовался:

–А что делать с ребенком?

–Пока не знаю. – ответил доктор Бедов. – Надо сообщить в органы. – сказал он, добавив. Теперь все равно без них не обойтись.

–Хорошо. – ответил санитар. – Сообщу.

Не прошло и двадцати минут, как все ЦРБ знало о случившемся. Кто говорил, что виноват в аварии шофер. Кто говорил, что эта просто стечение обстоятельств. Кто говорил, что это рок. Нелепое стечение обстоятельств, и только. Но тут все вспомнили, что вчера у одного из врачей было день рождения, и они погуляли. А водитель, который был за рулем той злополучной машины выпил столько самогона, что никто не понимал, как он вообще-то за руль сел? Впрочем, машины давно не были на техосмотре. Кто знает, какая причина сыграла роковую роль в этой аварии? Алкоголизм врачей или не пройденный вовремя техосмотр? Впрочем, уже поздно искать виноватых. Людей нет, лишь новорожденная сирота, и тетя-инвалид. Вот такие пироги. Что касается доктора Бедова, то он сейчас задумался. Он не знал, как сообщить эту новость Марья Анастасиевна Мщэртц. Мало одной беды, вторая не заставила себя долго ждать.

Проснувшись, Марья почувствовала, что что-то ни то. Что-то витало вокруг нее. Это что-то, какая-то непонятная тайна. Что-то, что ей надо было знать, но ей не говорили. Ее сердце не находило место. Что-то оно предчувствовало, что-то хотело ей сказать.

В это самое время в палату вошел доктор Бедов. Он поинтересовался как она себя чувствует.

–Хорошо. – ответила Марья, а затем спросила. – Как моя сестра? Она родила?

–Да. – неуверенно сказал доктор Бедов. – Родила.

В его голосе Марья почувствовала что-то. Как будто бы что-то произошло? Что-то, что не могло быть веселым.

Марья поинтересовалась:

–Что-то случилось? – в ее голосе можно было различить нотки страха. Волнение, которое она ощущала всем телом. Это предчувствие гибели и неотъемлемого конца. Что-то произошло? Что-то случилось с ней, ее сестрой Олесей. Марья поспешно поинтересовалась. – Что-то произошло с сестрой?

 Илларион Романович подошел к Марье, и сообщил ей печальную новость:

–Машина, в которой ехала Ваша сестра, разбилась. – он сделал долгую, зловещую паузу, и с глубоким сожалением, добавил. – Все погибли.

В этот самый момент по всему телу Марьи пробежала непонятная дрожь. Она не верила тому, что сказал этот человек?

«Доктор. Он отправил роженицу в роддом, и она погибла. Почему он не принял роды здесь? Почему он отправил ее в роддом? Ведь она тогда осталась жива! Родила, и стала бы матерью. Почему все происходит так как происходит, и никак иначе? Ведь она могла и стала бы хорошею матерью, а вместо этого…»

Тут ее рассуждение прервались, и доктор сообщил хорошею новость:

–По дороге она родила. – затем он сказал. – Ребенок выжил.

–Где он? – торопливо поинтересовалась Марья. – С ним все в порядке? Он Здоров?

–Да. – ответил доктор. – Он здоров.

Марья облегченно вздохнула:

–Слава богу, здоров. – затем она поинтересовалась. – Где он?

–В роддоме. – ответил доктор Бедов. – Его поместили в бокс. – затем он сообщил. – Его состояние плохо. Мы делаем все, что можно.

Тут Марья бросила:

–Лучше б Вы раньше заботились о роженице, жива бы была.

Этот плевок доктор Бедов проглотил. Он понимал, что в случившемся есть и его вина.

–Что ж, – сказал он. – что произошло, то произошло. – он сделав паузу, добавил. – Ничего нельзя вернуть назад. Ни Ваши ноги, ни Олесю Анастасиевну. – затем он сказал. – Если бы была такая возможность, то Вы не потеряли ноги, и все остались бы в живых. – затем он с грустью сообщил. – Второй парень тоже умер. Я сожалею.

В палате гробовое молчание. Лежа на кровати Марья, смотря в потолок, понимала, что доктор прав. Вряд ли с ними случилось то, что случилось, если бы ни их беспечность. Наплевательское отношение к самим себе. Результат не заставил себя долго ждать. Итог. Лежащая в постели молодая девушка, без ног. Теперь всю свою жизнь она проведет в инвалидном кресле, а ее друзья в морге. Действительно, пословица истина: Жизнь коротка.

Тут доктор бедов неожиданно сообщил:

–Мы вынуждены были сообщить в службу опеки и попечительства, а также в милицию. – затем он поинтересовался. – У Вас есть еще родственники?

Марья поняла, что доктор имел в виду спрашивая о ее родственниках. Олеся умерла, а ребенку нужна мать. Вряд ли кто согласиться оставить новорожденного дитя на попечительство калеки, тем более ей самой рожать, и кто знает, может и за право быть матерью родному ребенку надо было бороться, а за ребенка сестры тем более. Ведь она калека, инвалид. А с инвалидами в России разговор особый. Их даже за людей не считают, а позволить воспитывать им ребенка, это из области фантазии.

–Есть мама. – неуверенно сказала Марья, но я не думаю, чтобы она приехала.

Доктор Бедов поинтересовался:

–Ее что, нет в городе?

На что Марья ответила:

–Просто я для нее умерла.

–Понимаю. – затем доктор Бедов спросил. – И все-таки, как можно с ней связаться?

Марья назвала номер телефона, а затем сказала:

–Я не думаю, чтобы она приехала.

–Что ж, – задумался доктор Бедов, сказав. – может она не приедет ради Вас, но ради внучки своей дочери она должна приехать. – затем он уточнил. – Ведь Олеся Анастасиевна Ваша сестра, ни так ли?

–Так. – ответила Марья Анастасиевна. – Она моя сестра.

–Вот видите, – сказал доктор Бедов. – У нее есть причина приехать.

–Да. – тихо ответила Марья, словно чего-то ожидая. Чего-то плохого, ужасного. Она тяжело вздохнула, добавила. – Причина есть.

Илларион Романович вышел из палаты оставив Марью Анастасиевну одну. О чем же она сейчас думает? Сейчас мы об этом узнаем.

Итак, лежа на больничной койке Марья Анастасиевна задумалась. Она стала размышлять о том, что будет когда она увидит свою мать? Что она сделает? Как воспримет то, что ее дочь уже никогда не сможет ходить, и ко всему прочему еще в положении. Она никогда не любила ее. Для нее, Марья была одной большой занозой. Как-то раз во время очередной ссоры она сказала: я проклинаю тот день, когда я родила такую скотину! Я вырастила не человека, я вырастила монстра. Прочие проклятия я опущу, так как вряд ли их кто-либо захочет читать. Ведь они и так понятны. Так что при одной только мысли об этой встречи, Марья не знала, сколько грязи и обвинений выльется на ее голову, когда ее мать увидит ее в таком состоянии. Этого она даже представить себе не могла.

Дело в том, что мать Марьи Анастасиевны Мщэртц, была женщина строгих правил. Воспитанная своей матерью, она стала привередницей партии. Слепа исполняла ее поручения, и вскоре на одном съезде ВЛКПСС она была избрана в ЦК КПСС, и проработала там всю свою жизнь. Сейчас, когда Коммунизм пал, и страну раздирали на сотни маленьких кусков. Когда все отреклись от коммунизма, и организовали свои партии, которые боролись в свою очередь за власть. Клавдия Ивановна Мщэртц в девичестве «Тупиковая». Была женщина хорошая. Заботилась обо всех и ни о ком. Как все политики того, да и, впрочем, нынешнего времени, она заботилась только о своей семье. Родив Олесю, она возлагала на нее надежды. Думала, что она продолжит дело партии и дедушки Ленина. Итак бы оно и случилось, если бы не девятнадцатое августа одна тысяча девятьсот девяносто первого года. День падение коммунизма. Для Клавдии Ивановны это был шок. Она не могла поверить, что все за что она боролась было перечеркнуто одной подписью. Подписью первого генсека ЦК КПСС, М. С. Горбачева. Она посчитала что он предал партию, и больше никогда не общалась с ним. Что касается Марьи Анастасиевны, то с детства этот ребенок был для Клавдии Ивановны ее позором. Дело в том, что Мария как это иногда бывает, была зачата непорочным способом. Вряд ли можно было сказать, кто настоящий отец Марьи? Этого даже не знала сама ее мать. Когда она перешла в седьмой класс, подул ветер перемен. КПСС уже теряла свою хватку. На сцене появились челноки. Кто не знает, кто такие челноки? Я скажу: челноки – это люди перепродающие вещи, то есть спекулянты. За ними пришли и бандиты. Началось деление Москвы. Как сейчас мы вспоминаем: кровавые девяностые. Молодежь устала что им навязывали свою волю. Они хотели свободы. А свобода вскружила им голову. Их называли «неформалами». Их боялись. Их обходили стараний. Вот в такую группу и попала Марья Анастасиевна Мщэртц. Результат этой группы не заставил себя долго ждать. Это свидетельствовало и было закреплено окончательно. Ног нет, инвалидная коляска есть. Конец беззаботной жизни. До здравствует унылое прозябание возле окна в своей квартире.

Клавдия Ивановна Мщэртц не заставила себя долго ждать. Узнав о случившемся, она тотчас же примчалась на своем личным авто, которое осталось у нее с тех самых пор, как она работала в ЦК КПСС, с личным водителем в придачу. Она как ошалевшая влетела в больницу, и не ждя лифта влетела по лестнице на этаж, где была хирургия, и затем в кабинет доктора Бедова, спросила:

–Где Олеся. Где моя дочь я Вас спрашиваю?