Не сказать, чтобы в еде были какие-то изыски, взяли пельменей, яиц и пару бутылок перцовки с медом «Немирофф». Привезенные мной осетровые балыки, предоставленные мне товарищем, курировавшим рыбную отрасль в милиции, оставили на балконе, там же они благополучно и скисли. После распития перцовочки я был подвергнут жестковатому допросу на предмет: «Чего ты сюда явился, что из себя представляешь и кому вообще здесь нужен?» Миша, понимая не совсем корректную форму и содержание опроса, слегка смягчал и ретушировал и пытался перевести в шутку наиболее острые моменты нашего общения. С учетом собственного настроя на покорение Москвы просто послать назойливого типа как вариант я не рассматривал, с какого рожна тогда вообще все стоило начинать, хотя прием меня насторожил и существенно озадачил.

На ночь мне была предоставлена на двоих с Михаилом большая кровать и две недели я вспоминал молодость, а именно коротание армейских ночей в карауле где было четыре деревянных лавки на девять человек. Если честно, очень хотелось домой, почти до слез, где все было так или иначе налажено, но уж две-то недели я точно продержусь, хрен им! Еще и Михаил храпел, негодяй! В общем выспаться удалось кое-как, зато утром я встал раньше всех и без проблем принял души выпил кофе, в то время как все остальные делали это совместными усилиями втроем одновременно, имея на все минут пятнадцать. Вырядились в костюмы – мой обошелся мне в две тысячи рублей, костюм Виталия стоил примерно столько же, но в баксах.

На удивление вышли практически в обозначенное вечером время. Мороз стоял под двадцать градусов, внизу нас ожидало такси –  желтая новая «Волга» с рекламным экраном на крыше и толстым молодым москвичом – таксистом внутри. Ехать до завода пришлось часа полтора-два, но зато можно было немного подремать. Утром со стороны кольцевой Москва уже не казалась мне такой привлекательной и манящей – холодно, грязно из-за химической борьбы со снегом, темно и суетно.

На завод прикатили с рассветом и вновь разместились в знакомом уже кабинете Виталия. Надо было заниматься делом и пришлось погружаться. У меня все же было ощущение нереальности происходящего. Было видно что завод настоящий. Была огорожена нереальных размеров территория в четыре десятка гектар, дымились трубы двух котельных и куча технологических трубопроводов, по внутренним дорожкам метались какие-то люди в спецовках. Да и само заводоуправление не давало причины сомневаться в серьезности происходящего, но то, что руководить этим поставлен Виталий, приятный, но немного напуганный Иван Николаевич, да еще и мы с Михаилом – в рамки действительности никак не вписывалось.

Постепенно решались бюрократические формальности. Мы написали заявления на должности замов в акционерное общество, получили доступ в пару кабинетов этажом выше и компьютеры в пользование. Обязанности распределись сами собой: Миша занялся безопасностью, я – экономикой. Оставался еще вопрос с жильем, но тут было понятно, что снимать квартиру добро, а точнее средства, будет получено после нашего испытания, скажем так через месяц-полтора, что было приемлемо. Правда жить с храпящим соседом было не слишком приятно, но с другой стороны решался вопрос транспорта и прочие бытовые мелочи.

За первые две недели я примерно разобрался в организационной структуре, а Михаил – в охранной. У него был помощник, только что уволившийся на пенсию военный, Миша назвал его «Сапог». Звали его Николай Юрьевич, он был сослуживцем и протеже уже знакомого нам генерала. Николай Юрьевич в свое время тоже имел отношение к ракетным войскам, которые генерал-лейтенант Георгий Григорьевич возглавлял какое-то время. Удивительно, но много позже выяснилось, что Николай Юрьевич родом с нашего города, где проживает до настоящего времени вся его родня. Мы с ним подружились и общаемся больше пятнадцати лет после окончания моей московской карьеры.

К слову, он единственный из всей нашей компании управленцев того периода проработал на заводе до его полного банкротного краха, к которому привели действия очередных эффективных менеджеров. Тогда Николай Юрьевич показался нам на удивление тяжелым на подъем, хотя и достаточно компанейским. Доверить что-то ему было сложно, так как он и сам появился несколькими днями раньше нас и мало что понимал. В общем Михаил занялся своими вопросами и я с ним сталкивался на работе, пожалуй, только во время обеда.

Наверное стоит дать краткой описание внутреннего положения дел на нашем комбинате, выстроенного по типовой тогдашней схеме управления всеми этими бывшими советскими гигантами индустрии. Да, наш завод входил в сотню крупнейших предприятий отжившей страны, в его собственности чего только не было, включая часть железной дороги с паровозом, пары санаториев, конного клубы и прочей собственности, приносящей в тот период в основном убытки и долги. Сразу стоит сказать, что пока я ограничусь описанием именно завода, а не всей империи Банкира и его роли в сферах более высокого уровня.

Итак, акционерное общество или завод, или Комбинат, что наиболее точно выражает его сущность. Название я указывать не буду, его аббревиатура указывала на принадлежность к правительству Москвы, хотя территориально он был расположен в Московской области. Так вот комбинат имел в настоящее время более трех тысяч человек работников, около десятка различных производств, именующихся заводами с соответствующими порядковыми номерами. Занимался он производством стройматериалов, ну и сопутствующей деятельностью. Половина достаточно крупного подмосковного города – районного центра обеспечивалась теплом за счет его котельных.

Комбинату принадлежало несколько обществ с ограниченной ответственностью, имевших схожие названия, а одно из которых точно такое же. По плану все имущество должно было перейти этому ООО с раскрученным названием, генеральным директором его и был назначен Виталий. Плюс к ООО-шкам был еще Торговый дом аналогичного названия, через который шли поставки сырья и осуществлялась продажа готовой продукции. Командовал торговым домом родной брат Банкира. Генеральным директором старого АО был назначен сосед Банкира по Рублевскому поселку, отставной полковник Иван Николаевич. В свое время, командуя строительными войсками, он построил немало коттеджей в окрестностях Москвы, в том числе и для самых высоких чиновников столицы, один из которых возглавлял Совет директоров акционерного общества. Я с удивлением именно тогда выяснил, что на самом деле эта престижная часть трассы по факту имеет наименование Рублево-Успенское шоссе, в то время как собственно Рублевское теряется в нескольких километрах чуть севернее, хотя они и имеют общее начало внутри Москвы.

В самом начале 2000-х ситуация с созданными в ходе приватизации акционерными обществами была примерно одинаковая. С началом приватизации заводы акционировались. К концу 1990-х  годов громоздкие и неповоротливые предприятия имели огромное количество недвижимости, но при этом были обременены многочисленными трудовыми коллективами и неспособностью помноженную на нежелание руководства выстраивать нормальные рыночные отношения. Точнее они выстраивали их в личных интересах и считались при этом новыми прогрессивными директорами.

Продажи шли через карманные фирмы, через них же осуществлялись поставки сырья. В результате на предприятиях, находящихся формально в собственности акционеров копились миллионные долги, а директора обогащались за счет фирм-посредников, нередко созданными безо всяких формальностей непосредственно на близких родственников, а подчас и на самих себя. Как раз к началу нового века директора обогатились настолько, что выкупили основные пакеты акций и стали фактическими собственниками огромных предприятий. Разумеется, более умными и талантливыми они от этого не стали, а внезапное превращение в богатеев привело к полному упадку управленческих способностей.

Некоторые, наиболее успешные (предприятия и собственники) продолжили свое существование, но основная часть к началу нового века оказалась в предбанкротном состоянии. Делиться прибылями от поставок сырья и продаж, получаемых карманными фирмами, было выше их сил, а обеспечить деятельность при отсутствие не то что прибыли, а просто необходимого уровня финансовых поступлений было невозможно. Постепенно предприятия закредитовывались и переходили под контроль финансовых групп, то есть от красных директоров к нынешним властителям России – представителей финансового капитала. Пройдет еще двадцать лет и начнется следующий этап – переход крупных объектов к аффилированным структурам представителей высшей государственной власти.

Как нетрудно понять, мы прибыли на завод как раз в тот момент, когда имущество из рук бывшего руководителя перешло в собственность подконтрольных Банкиру структур. Я постепенно смог понять эту систему контроля и даже нарисовал себе схему, но сам Банкир понимал ее весьма смутно и утратил в один миг безо всяких формальных на то причин. В любом случае поддерживать на плаву (и оплачивать долги) прежнее акционерное общество в планы собственника не входило. Для выделения имущества, сохранения прибылей и освобождения от накопившихся убытков, собственно, нас и пригласили.

Первые две недели пролетели очень быстро и по-настоящему оценить реальность было невозможно. Приходилось исходить из собственных представлений и основываться на ощущениях. К моменту, когда мы запланировали промежуточное возвращение домой ясности не прибавилось, но погружение в проблемы произошло. Нас даже допустили в комнату отдыха Ивана Николаевича, где мы распили не то коньяк, не то виски с впятером – хозяин кабинета, директор торгового дома Хаирбек Казбекович, Виталий, Михаил и я. В общем определенный уровень достигнут был.

Быт наш оказался не слишком занятным. В панельную двушку мы через обжитой «Перекресток» заявлялись втроем часам к десяти вечера. Передвигались группой, так как добираться общественным транспортом большого смысла не было – логичнее уж ночевать на заводе. Подобный образ жизни нам порядком надоел, что уж говорить о подруге Виталия, внешний облик которой и в первые минуты знакомства не сулил ничего хорошего, а теперь мы и вовсе означали для нее абсолютное зло. Однажды он где-то задержался и мы пытались проникнуть в подъезд вдвоем через домофон. Было очень поздно, примерно час мы протоптались у двери и таки дождались Виталика с ключами. Она нам дверь так и не открыла, ну да не минус двадцать было, всего-то около пятнадцати. Представляя ее положение сердиться у нас не  хватало совести.

На работе мы достаточно быстро вошли в курс обязанностей, а их было с лихвой. Я окупил свое приглашение в первые же дни. Нужно было сдавать годовой отчет нового ООО и применив вычеты для создания резервного фонда удалось сохранить от жадных налоговых лап несколько десятков миллионов рублей. Виталий хмуро взглянув на предыдущего гендиректора, поинтересовался: «А почему Вы не создали резервный фонд своевременно?»

Мужик был обычным производственником, руководил изготовлением пластика на одном из заводов комбината, понятие о резервном фонде у него были примерно как о международном валютном, так что он помычал в ответ и порадовался, что его освободили от такой непонятной должности. Не уверен, что Банкиру стало известно о моем рацпредложение, но Виталий впервые взглянул на меня с интересом.

Первые выходные мы провели в гостях у другой подруги Виталия, которая была также из нашего родного города, но в отличие от нашей хозяйки в квартире была существенно моложе, имела вполне модельную внешность и соответствующих подруг. У них мы и собрались в показавшейся мне огромной трехкомнатной квартире с паркетными полами и вполне достойным ремонтом. У квартиры был единственный, выяснившийся позже, когда стало понятно, что  «домой» мы не попадем, недостаток – малое количество мебели и практически полное отсутствие спальных мест.

На вечере присутствовала наша неразлучная троица, порядком друг другу надоевшая, трое или четверо девиц и два парня из какой-то попсовой группы, несколько раз мелькнувшей по телевизору. В принципе было все неплохо, если бы в тот момент, когда мы уже подумывали, что пора бы и спать, Виталий не завалился вдоль стенки на ковер с заявлением: «Я сегодня сплю здесь!» Следующим воспоминанием является моя словарная дуэль с одним из музыкантов, в которой Миша усмотрел опасность мордобития и в итоге мы с ним расположились на ночлег на кухонном уголке упершись головами друг в друга. В следующие выходные я всех сагитировал сходить в «Трансваальпарк», располагавшийся в «Ясенево». Я там был однажды и у меня сохранились самые великолепные впечатления.

Еще неделя пролетела незаметно. Нам надо было ехать домой для принятия решения, но тут на газопроводах случилось пару ЧП и наш гендиректор наотрез отказался отпускать Михаила домой – он был замом по безопасности, а Николаю Юрьевичу в то время никто ничего доверить не решался. В общем я отправился домой один, обрадовав попутчиков в купе тем, что у нас будет одно свободное место – сдавать билет полученный по воинским требованиям смысла не было.

Днем в воскресенье мне позвонили мои московские товарищи-сослуживцы и искренне поблагодарили за рекламу аквапарка, а в особенности за то, что  я уехал. В ответ на непонимание порекомендовали включить телевизор – там как раз в прямом эфире шла трансляция об обрушение кровли «Трасваальпарка» и шли сообщения о погибших и пострадавших в нем. Я с ужасом осознавал, что не отправься я домой мы-таки поперлись бы принимать ванны под куполом новой архитектурной мысли и кто знает, выкарабкались бы оттуда? Пронесло…

Удивительно, что за эту ужасающую катастрофу никто, насколько известно, не понес ответственности. Объект был записан через несколько пустышек на настоящих владельцев по схожей с заводом схеме, но разбираться в бенефициарах никто не стал, в Москве и так отлично знали кому он принадлежит. Также никто не настаивал на вине архитекторов, строителей и контролирующих организаций. Вот как-то так сам, только что построенный огромный комплекс, рухнул, принеся горе людям, но не изменив ничего в системе.

Я отрезал пути к отступлению, подав заявление об увольнение и передав все документы. В самый последний момент заместитель нашего командира попытался всучить мне пару шифротелеграмм, но я посмотрел на него с удивлением, граничившим с иными, более серьезными подозрениями, и он исчез. Времени отметить увольнение не было, да и произойти формально оно должно было через месяц, не раньше, но с этим этапом было покончено. Думаю своевременно, позже мне поступали слухи о заказе, поступившем в службу  собственной безопасности.

Вернувшись, я обнаружил, что место на двуспальной кровати рядом с Мишей занято вновь прибывшим типом – отцом сожительницы Виталика. Он прибыл, как я понял, далеко не на один день, так что мне предложили надувной матрац, вот правда насоса не было. Мой приезд и счастливый прогул водных процедур мы неплохо отметили, но попытки вдохнуть жизнь в этот самый матрац за счет объема сначала моих легких, а потом уже с привлечением всех способных создавать давление воздуха, полностью выветрили из нас алкоголь.

Новое положение вещей имело выгодные для меня последствия. Во-первых, матрац к утру сдувался, причем происходило это как раз часам к пяти, что с одной стороны не давало нормально выспаться, но зато я обрел преимущество в виде свободного доступа к ванной комнате. Во-вторых,  избавился от храпящего соседа и от соседей по комнате в принципе, так как разложить его можно было только на кухне. Ну и в-третьих, я пил кофе дважды – сначала когда просыпался сам, в после – уже совместно со всей компанией перед отъездом на службу.

На заводе все шло более-менее нормально, как говорил Иван Николаевич: «Живу по графику понедельник-пятница. Только началась неделя, а уже и закончилась». Скучать и правда не приходилось, в обычные дни сплошная текучка, по субботам общее совещание с приглашением Банкира с личной свитой, состоящей из нескольких банковских руководителей и пары его земляков или приглашенных бизнесменов. Его энергии стоило позавидовать, завод мы обходили всей этой толпой не раз и все время с новыми идеями.

Общие совещания проходили в шикарном, отремонтированном зале на первом этаже по уровню обстановки схожему с увиденным мной в банке. Впоследствии так и оказалось – и тот, и этот делались для приема высокого московского руководителя, нашего и банковского председателя Совета директоров, настоящего хозяина и банка, и завода, а может и города. По выражению одного из гостей: «Четвертого человека в стране». Я не принимал этого всерьез, а напрасно, вполне мог произвести впечатление и обрести что-то серьезное, но не решился, нужно было подставить тех, с кем были какие-то отношения,

Первой поставленной задачей было сократить численность персонала с трех тысяч до, не смейтесь, 777 человек. Это не анекдот, просто уж очень всем нравится эта цифра, а как нетрудно понять начальники вышли из того же мира, что и все прочие обитатели великой и могучей. Штатку кромсали и так и эдак, но все равно выходило по меньшей мере на сотню больше. В итоге сделали как всегда – отчитались и утвердили 777 единиц, но фактически часть народа просто перевели в отдельные ООО-шки, создав самостоятельные для транспортного цеха и уборщиц, а часть оформили в созданное основное Общество с ограниченной ответственностью, куда и предстояло переводить ликвидность.