– Как там город? Стоит? – спросил Янченко, поправляя редкие светлые волосы.

– Да, все строится и расширяется. Только вот холодает, несмотря на то, что там всегда теплее, чем у нас, в солнечные дни не становится больше людей на улицах. Летом, как ты знаешь, шумит толпа. А сейчас, в осень, все машины густо текут по улицам. К тому же, сегодня прошел дождь, и городские остались в своих квартирах. Они больше ездят, чем ходят… Кстати, ты не смотрел погоду? Когда от нас уже вода уйдет, когда примерзать станет? Хочу в «Круглое» сходить, но там же все плывет… Как думаешь, придется ждать до лета? – спрашивал Юрий, положив на стол широкий лист районной газеты.

Юрий сначала вытащил из пакета художественные кисточки с разными деревянными ручками, следом, на стол он положил две квадратные пачки макарон быстрого приготовления и одну упаковку зеленого чая, а потом небольшой пакет молока.

Дмитрий Янченко спрятал шапку в широкий карман своей темно-синей рабочей одежды и присел на стул. Он внимательно следил за тем, как постепенно появлялись предметы на столе и говорил:

– Я смотрел прогноз погоды: завтра и послезавтра дождей не ожидается. Будет пасмурно. Но потом снова пойдут дожди. Все, Юрий, пора уже забыть о теплых деньках. «Бабье лето» прошло, а за ним пришла пора готовиться к зиме. Через месяц может пойти снег… Я вчера видел в новостях, что из-за сильных дождей окраины западных городов затопило. А ведь они выше нас живут. Хоть бы у нас вода не поднялась. Ладно, у тебя вода со двора уходит в лес, а у меня участок расположен ниже. Будет хорошо, если мороз придет или снегом все засыплет, а что, если зима будет не зима? Вспомни, как было в прошлом году! Вода стояла на весь огород и вокруг двора разлилась! В лучшем случае, мы снова будет сажать картошку в конце мая! Нет, пускай уж зима будет ранней.

– Так твой сын же приезжал, делал тебе какой-то дренаж. Ты же мне показывал, хвастался… Или я что-то путаю?

– Так-то он сделал. Но к сожалению, не так, как нужно. Из-за небольших дождей вода не уходит, собирается и стоит на месте. Ты же знаешь его, он не слушает меня. Все по-своему хочет делать. Когда он снова приедет, я скажу ему переделать, чтобы в этот раз было так, как я хотел. А то, как какой-то халтурщик, на скорую руку все. Я говорил ему, надо копать выше. Боюсь, что если сын не приедет, если пойдут долгие и крупные дожди, то я снова поплыву. Но он обещал приехать.

– Что ж, поделать… Вот, держи! Твой заказ, – Юрий протянул Дмитрию кордонную коробочку, – Все правильно купил, это то, что ты просил?

Последнее, что Юрий достал из пакета, была маленькая серая коробочка, внутри которой лежала запчасть для автомобиля. Юрий передал покупку Дмитрию и протянул чек. Затем он накормил кота и вернулся к другу.

– Да, отлично! – произнес Дмитрий, – То, что нужно. Хорошо, что ты сегодня съездил в город. А то бы пришлось Галину просить, чтобы она забежала в автомагазин после работы. Все равно ведь какое-то время она ждет автобус, сидит на автовокзале. Но ты же знаешь ее, если купит она еще не то, что нужно, я буду еще виноват. И думай потом, как машину починить… А завтра, благодаря тебе, я уже своим ходом поеду на работу. А деньги я завтра вечером тебе занесу, – говорил Дмитрий, рассматривая цифры на тонкой бумажке зелеными глазами.

Дмитрий Янченко положил коробочку в карман, встал со стула. Ему очень захотелось в гараж, к машине, и потому он добавил:

– Ох, спасибо тебе, Юрий. Пойду я уже. И тебе, видимо, пора идти кормить своих птиц. А я побежал, а то жена будет искать меня, если я задержусь у тебя. Сказал ей, что ненадолго к тебе. А то подумает, что я Артема встретил, да с ним распиваю, – вспомнил Дмитрий один такой случай, – А оно мне надо? Сейчас главное, мне за вечер машину отремонтировать, – вышел он в коридор, – В субботу, может, внуков увижу. Сын то мой, «Джипа» купил, так хочет привезти всю свою семью. Теперь ему будет проще проехать по этой нашей дороге-каше. Так что, заходи в субботу в гости, поговорим. Что ты все в доме сидишь? Ладно, ну, я пошел, машина меня ждет, жена волнуется. Еще раз спасибо за помощь! Я серьезно, ты заходи в гости. Ты же знаешь, где я живу, не заблудишься, – улыбаясь, Дмитрий Янченко ушел к двери.

– И ты заходи, – провожал Юрий.

Янченко обулся, вышел на крыльцо, накинул легкий плащ и спустился во двор.

– Ветер поднялся… – спокойно, себе под нос, тихо произнес он.

Юрий Лютый остановился на веранде. Он не выходил на крыльцо, стоял у открытой двери. Мужчина немного рассмотрел свой двор, затем бросил короткий взгляд на темнеющее небо и почувствовал осень. Порывы ветра отделяли мелкие капельки дождя от крупных, морось разлеталась в стороны. Частички воды долетали до тела Юрия и нежно врезались в его открытые участки тела. Лютый ощутил новый прилив сил. После утомительной поездки, ему уже не хотелось лечь на мягкую кровать, появилось желание выйти под дождь и поскорее накормить своих голодных куриц. Он быстро насунул галоши, тяжело вернул на тело плащ, укрыл голову капюшоном и вышел под небо, которое, как море, быстро плыло из-за влияния игривого ветра.

Дмитрий Янченко тем временем вышел из двора и почему-то остановился. Он уже был на краю дороги, но приближающийся шум заставил его отойти в сторону. По неширокой гравийной улице перед Дмитрием тихо проехала красно-белая машина скорой помощи. Казалось, что транспорт где-нибудь, да и увязнет, но опытный водитель справлялся с непростой дорогой. Он уже бывал здесь и знал, где и как лучше проехать.

Юрий подошел к калитке и спросил:

– К кому это?

Дмитрий повернулся к другу.

– Ну, в нашей деревне все уже в годах! – ответил он.

– Ага. Может, снова к Валентине? – тихо спросил Юрий, не отводя голубых глаз от испуганного взгляда Дмитрия.

– Что? – громко переспросил Янченко.

– Говорю, может, снова к Валентине! Ангелина измерила ей давление, и она запаниковала. Вот не измеряла бы, то жила бы спокойно.

– А если…кто-то умер?!.. – спросил Янченко.

– Не мели, Дмитрий! Не дай бог! В деревне и так всех по пальцам можно пересчитать.

– Валентина уже старенькая, ей больше нашего… Пойду, разведаю. Если что-то плохое… Позвоню тебе. Может, и правда, у Валентины давление! – сказал Дмитрий и, как пингвин, пошагал к своему дому.

Юрий Лютый, попрощавшись с другом, покормил животных и вернулся в дом. Он хотел снять протез и прилечь на кровать, чтобы отдохнуть после насыщенного дня, но сначала он решил позвонить своей двоюродной сестре Юлии, которая жила чуть дальше по улице. В этот вечер Юрий занервничал, ему хотелось узнать, не приезжали ли врачи к ней или, может быть, кто-то из ее соседей вызвал скорую помощь. Юлия Абрамовская быстро ответила на звонок брата. Она успокоила взволнованного Юрия, сказав, что ничего не слышала о бело-красной машине. Стало понятно, что машина поехала дальше по улице. После разговора о врачах и от усталости, в голове Юрия появились грустные мысли. Он выпил одну таблетку и, размышляя об одиночестве, поставил кастрюлю с водой на огонь и сел на стул. Его беспокоило, что Дмитрий Янченко вновь не спросил о его творческом увлечении. Единственный друг просто не интересовался тем, что было так важно для Юрия. Лютый почувствовал себя покинутым, одиноким. Сегодня, уезжая в город с картиной, которую он сам написал, Юрий вернулся домой без нее. Он продал картину, двойную экспозицию, которую он закончил еще в июне. Ту мрачную живопись о войне и жизни, которую вчера хвалил Янченко, когда приходил к Юрию и просил купить ему запчасти на автомобиль. Тогда же Дмитрий выдал пару слов о картине, возможно, из вежливости, возможно, ему действительно она понравилась, Юрий не знал наверняка. А сегодня вечером Дмитрий даже не вспомнил о картине, не спросил, продал ли ее Юрий или нет.

Дмитрий Янченко часто был погружен в свои домашние дела, ему было не до обсуждений интересов Лютого или чьих-то еще. Он любил говорить о технике, погоде и семье – эти темы были ему ближе. Так случилось и в этот вечер. Дмитрий хотел забрать только коробку с новенькой деталью и спешил вернуться в гараж к своей машине. Он немного поговорил о погоде, сказал несколько слов о своей семье, а затем уходил с мыслью: «Потом, позже, успеем еще поговорить!». А что же мешало Юрию первым рассказать о своих творческих планах? Преградой было то, что Дмитрий не любил искусство и не проявлял интереса к нему. Даже ради приличия он не мог подхватить разговор на эту тему. Конечно, он всегда выслушивал Юрия, но по его потухшему лицу было видно и понятно, что человек не имел никакого интереса говорить о творческой работе Юрия. В отличие от своего друга, Юрий Лютый умел поддержать любой разговор, умел отыскивать вопросы и задавал их собеседнику.

После того, как ужин был приготовлен, Юрий сел за стол и задумался о машине скорой помощи, которая всегда вызывала в нем тревожные чувства. Ему было тяжело видеть ее сегодня, так как машины медицинской помощи ассоциировались с чем-то неприятным – попусту никто не вызывает врача на дом. В деревне нет молодых людей, страшно было представить, что к кому-то бело-красная машина приедет в последний раз. Нужно лучше следить за своим здоровьем и меньше забивать голову плохими мыслями, чтобы реже встречаться с врачами. Но когда тебе за пятьдесят, все труднее вспоминаются приятные моменты. Мир становится другим, все больше собирается в человеке беспокойств. Глядя на свой жизненный длинный путь и тяжелое военное время, Юрий воспринимал свое одиночество как приближение конца. Он все реже думал о хорошем, поэтому старался больше времени уделить творчеству, чтобы отвлечься от дурных мыслей. Мужчина доел ужин, взглянул в темное окно и подумал о Валентине Прутик. Возможно, сегодня вечером ее осматривали врачи. Женщина уже была старенькой и часто беспокоилась о страшных новостях, которые показывали по телевизору, тревожилась за свой дом, за всю деревню.

Юрий Лютый утолил свой голод сытным ужином и привел кухню в порядок. Дмитрий Янченко так и не позвонил ему, видимо, не было на то причин: никто не умер, никого не увезли в больницу. Скорая помощь пробыла в деревне двадцать минут, затем тихо вернулась обратно по той же дороге. Юрий не слышал, как возвращалась та машина. Войдя в спальню, он присел на кровать и, наконец, снял протез. Оставшись без домашних забот, Юрий с наслаждением лег на мягкую кровать. Его овальная голова лежала лицом вверх, худые ноги вытянулись, а руки легли вдоль тела. Сытый кот быстро вскочил к нему и, облизывая свои белые усы, расположил свое пухлое тело на бедрах хозяина.

В доме Юрия было чисто и уютно. Раз или два в неделю приходила помогать прибраться Абрамовская, двоюродная сестра, которая жила одна под фамилией мужа. Но, несмотря на ее помощь, в доме все же не было той красоты и душевного очага, который был при Ларисе.

Юрий, вытянувшись на кровати, долго не мог уснуть. Мужчину постигало страшное прошлое. С тяжелым сердцем он снова вспомнил смерть Ларисы. Юрий смотрел в потолок, будто не замечал его. Взгляд его был тоскливым, в нем отражалось уныние и несчастье. Казалось, что мозг сконцентрировался только на переживаниях. Сегодняшняя машина скорой помощи загнала его в это печальное состояние. Юрий вспоминал: как врачи увезли Ларису с болью в сердце, как через день она умерла в больнице. Семья знала, что ее слабое женское сердце может внезапно остановиться. И больше всех к этому была готова сама Лариса. Хотя она и пыталась подготовить семью к своему неожиданному уходу, но она прекрасно понимала, что родные не хотят думать о том, что останутся без нее.

Тонкая душа вдовца долго не могла смириться с одиночеством. Юрий Лютый вспоминал жену как радостную, заботливую и позитивную. Он вспомнил, как она помогла ему преодолеть сильный психологический удар войны и как после победы за год облегчила восприятие страшных снов войны, мягко успокоила и приучила его жить настоящим. Но когда Ларисы не стало, мужчина перестал быть самим собой. В нем закаменела душа, и он катился в бездну печали. Юрий стал таким далеким и чужим для всех: для друзей, для родственников, и, что самое страшное – для своего единственного ребенка. Никто не общался с Юрием. Долгие месяцы и годы он ходил с большой болью, и никто ему не смог помочь. Все попытки вернуть Юрия в умеренные чувства не имели успеха. Мужчина убивал себя алкоголем и терзал утратой душу до тех пор, пока ему не приснилась жена. Лариса была такой красивой и беззаботной, как в последнюю их годовщину. Ярким летом тихая по характеру женщина стояла в голубом сарафане на бетонной дорожке спиной к мужу. Их зеленый двор был живым и цветущим. Лариса оборачивалась, улыбалась и говорила о времени как о будущем, как много еще нужно сделать и исправить. Но когда Юрий подошел к жене, за мгновение она вдруг стала строгой и недовольной. Ее распущенные светлые волосы были уже собраны в хвостик. Лариса хмурилась, из ее круглых глаз по бледным щекам бежали капельки соленой воды. Из тихой женщины полились громкие слова. Лариса отчитывала мужа за его неправильную жизнь, за то, что он из здорового по духу человека и из разумного мужчины превратился в пьяницу и дикаря. Юрий стоял перед ней во сне, ему было стыдно и больно смотреть в ее зеленые мокрые глаза. Он боялся прикоснуться к ней, боялся неправильно ответить. У него не было слов для оправданий. Юрий почувствовал себя предателем, виноватым. Лариса снова стала мягкой и произнесла: «Я мучаюсь, любимый! Полюби жизнь, полюби меня! Помирись с сыном! Избавь меня от мучений, чтобы я была счастлива на небесах, глядя на тебя!» Она погладила мужа по щеке, затем зашла в дом и исчезла. Это сновидение для Юрия было подобно реальности. Оно стало толчком к трезвой и рассудительной жизни. Мужчина пересмотрел свои взгляды и по сей день не пил спиртное. Он боялся обидеть и огорчить Ларису, ведь верил, что она присматривает за ним. Юрий нашел успокоение в творчестве, в искусстве. Стал писать картины. Вернул общение с земляками, но никак не мог помириться с сыном, Федор был слишком обижен и холоден к отцу.

Юрий Лютый повернулся набок, выпил таблетки и ближе к ночи уснул. Под действием лекарства он перестал думать о врачах, о жене, обо всем на свете. Мысли и воспоминания быстро угасали под влиянием усталого разума, а тяжелые веки закрыли глаза. Мужчина погрузился в крепкий сон и спокойствие. Рядом тихо дремал рыжий кот.