Цитаты из книги «Бабий ветер»

…Как число в уме, на песке оставляя след, океан громоздится во тьме, миллионы лет мертвой зыбью баюкая щепку. И если резко шагнуть с дебаркадера вбок, вовне, будешь долго падать, руки по швам; но не воспоследует всплеска…

Нет, я понимаю: старик с Иисусом знаком гораздо ближе, чем я или ты, но чтобы так смело и убежденно излагать мнение парня, который за две тысячи лет до гендерных карнавалов корчился на кресте «за грехи человечества», – это надо иметь определенную корпоративную дерзость, а?

Во всем этом есть что-то искалеченное, противоестественное… Какие-то базисные противоречия, неполадки в самой логике жизни общества, в главных ее установках. Это касается не только Америки – вообще стран, запродавших здравый смысл и здоровый инстинкт химерам, вроде какой-нибудь «толерантности», хотя никто уже не понимает, что это такое, чем от нее спасаться и из какого дзота от этой самой толерантности отстреливаться.

Сидит Ленин на лугу, есть конинину ногу. Ах, какая гадина – советская говядина!

И, оправдываясь, говорит мне в пронзительной плескучей тишине, чтоб не особо я огорчалась: мол, ангелы в его иерархии стоят ниже человека, потому как у них нет своей воли. Они – посланцы, вот и все. Типа почтовых

И вся эта объемная, многомерная, как бы настоящая, как бы реальная, как бы лично тобой проживаемая жизнь – чарующий наркоз до конца света, до последнего вздоха, последнего исподнего беззащитной души. (Кто это назвал нашу землю «юдолью слез»? Не святой ли Павел? Или святой Матфей, который до того, как стать святым, поработал в Налоговом управлении – то есть знал толк в налоге на жизнь и в налоге на бессмертную душу? И если верно, что «мир – совершенная рифма», то, может, современные поэты потому и ударились в верлибр, что мир сотрясся, покачнулся и завертелся юзом?) И лишь остатняя любовь мужчины и женщины все еще барахтается, тщетно пытаясь выплыть и выстоять в этом загаженном и, в сущности, пропащем мире…

Санёк мой, бывало, говорил: «Опять тебя “Бабий ветер” полощет!» Он родом был с Сахалина, в ветрах понимал…

ветра имеют свои имена, соответственно характеру и привычкам. Над озером Селигер, например, летает «Женатый» ветер, на Дону – северный «Мужичий», в Архангельском Поморье временами задувает западный ветер «Плакун». Есть сибирский «Хиус» – зимний северяк. Есть байкальский «Баргузин», который «пошевеливай вал»; есть «Кимлач» – сильный ветер в бассейне Днестра, «Кимбур» – восточный ветер где-то на побережье Черного моря. Есть полный штиль на Азове с именем героини романа Дюма: «Бунация»… Есть западный ветер «Понент»… Есть восточный порывистый ветер «Левант», есть «Гарбий» – низовка, что гонит волну; холодная северная «Трамонтана»…

…Девочка-память бредет по городу, наступает вечер, льется дождь, и платочек ее хоть выжми, девочка-память стоит у витрин и глядит на белье столетья, и безумно свистит этот вечный мотив посредине жизни. Иосиф Бродский. «Наступает весна»

Родилась она в Африке – то ли Судан, то ли какая-то другая чертова дыра, не вспомню, у меня мозг взорвался. У них там, как в других подобных чертовых дырах, в ходу милый обычай: делать девочкам обрезание. Как она сказала, к счастью,