Через несколько минут водитель распахнул грузовую дверь, которую не захлопнул, когда забирал первую часть груза. Дверь между кабиной и грузовым отсеком была открыта. Джейн услышала, как человек с рацией спрашивает у водителя, уже не приглушенным голосом:

– Не видел женщину, брюнетку, рост пять и шесть, хорошенькую, совсем мокрую, как я?

– Где?

– Здесь, в переулке. Может, она в ресторан зашла?

– Когда?

– После того, как ты приехал.

– Я с доставкой приехал.

– Значит, не видел.

– В такую поганую погоду я хожу в капюшоне, опустив голову.

В разговор вступил еще один мужчина:

– Это хитрая сучка, Фрэнк. Она где-нибудь в другом месте.

– Я эту свинью убить готов, – сказал Фрэнк.

– Эй, на линии! Кто этот клеенчатый банан?

Водитель в желтом плаще сказал:

– Я вожу сюда товар вот уже пять лет и никогда не видел «хорошеньких».

Фрэнк ответил новоприбывшему:

– Парень из пекарни. У него ничего нет.

– У меня работа, да еще под этим поганым дождем. А вы, ребята, из полиции или откуда-нибудь еще?

– Лучше тебе не знать, – сказал Фрэнк.

– Да уж, – согласился водитель и начал выгружать новую партию товара в водонепроницаемой упаковке. Джейн подождала, прислушиваясь и опасаясь, что в окне появится лицо, плохо видное сквозь запотевшее стекло, с угрожающим взглядом, как то лицо из сна.

Ливень молотил по машине. Молнии и гром прекратились. Дождь в Калифорнии редко сопровождается длительными пиротехническими эффектами.

Водитель вскоре вернулся. Джейн услышала, как он затаскивает внутрь тележку и захлопывает заднюю дверцу, не ведя никаких разговоров. Она выбралась из ниши, изворачиваясь, как угорь, и хотела выйти из машины, но в этот момент услышала тонкий голос на фоне помех – кто-то говорил по рации. Громкость звука увеличили из-за плохого приема.

Левая дверь открылась, водитель сел за руль и тут же вздрогнул, увидев Джейн.

– Пожалуйста, не делайте ничего, – прошептала она.

20

Водитель был примерно одних с ней лет. Широкое приятное лицо, усеянное веснушками, с рыжими бровями, заставляло предполагать, что под ярко-желтым капюшоном скрываются рыжие волосы. Захлопнув дверь, он завел двигатель, включил дворники, отъехал от ресторана и еще до конца квартала сказал:

– Все, они остались позади. Можете теперь сесть нормально.

– Лучше я пока побуду здесь. А потом вы выпустите меня. Например, когда остановитесь в следующий раз.

– Это я могу.

– Спасибо.

Он притормозил в конце квартала.

– Но если вам нужно в какое-то место, я могу подвезти.

Машина стала поворачивать на ту улицу, где стоял ее «форд». Смерив его взглядом, Джейн спросила:

– Как вас зовут?

– Хотите верьте, хотите нет – Итан Хант.

– Почему я не должна вам верить?

– Ну потому, что Итан Хант – это типа Том Круз в серии «Миссия невыполнима».

– А-а. Над вами, наверное, подшучивают?

– Только не те, кто понимает толк в доставке выпечки. Я обезвреживаю портативные ядерные бомбы и спасаю мир примерно раз в месяц.

– Раз в месяц?

– Ну хорошо, раз в шесть недель.

Ей понравилась улыбка этого человека: ни издевки, ни мании величия, которыми в последнее время были отмечены многие улыбки.

– Мне нужно добраться до моей машины. – Она объяснила, где стоит «форд». – Но если увидите кого-нибудь из этих молодчиков, проезжайте мимо.

После этого она вылезла из ниши для ног и села на пассажирское сиденье.

Дождь заливал улицы и ливневки. В свете окруженных ореолами фар встречных машин он превращался в снежную крупу и, казалось, покрывал асфальт льдом.

– Наверное, лучше не спрашивать, как вас зовут, – сказал Итан Хант.

– Так будет безопаснее для вас.

– Вы не верите в зонтики?

– Вид утонувшей крысы мне идет.

– Если бы какая-нибудь утонувшая крыса выглядела наполовину так хорошо, как вы, я бы на ней женился.

– Думаю, я должна поблагодарить вас.

– Я еду в объезд. Надо убедиться, что вы в безопасности.

– Я так и поняла.

– А кроме того, мне хочется, чтобы это продолжилось еще немного.

– Давно не обезвреживали бомб, да?

– Да, кажется, целая вечность прошла. Там были плохие ребята. У ресторана.

– Я знаю.

– Вы уверены, что справитесь с ними одна?

– Хотите предложить помощь?

– Ну уж нет. Они раздавят меня, как муху. Просто спрашиваю.

– Выкручусь как-нибудь.

– Если бы я думал иначе, то сильно переживал бы. – Он остановился рядом с «фордом». – Молодчиков не видать.

– Вы хороший парень, Итан Хант. Спасибо.

– Наверное, у меня мало шансов на то, что вы согласитесь встретиться со мной.

– Поверьте, Итан, это была бы встреча в аду.

Она вышла наружу, под дождь, и, закрывая дверь, услышала:

– По крайней мере, было бы не скучно.

21

Те, кто, похоже, знал причину увеличения числа самоубийств и, возможно, сам стоял за этим, без сомнения, тесно сотрудничали с еще неизвестными ей государственными структурами. Джейн могла только предположить, что они имеют влияние и на власти штата, включая калифорнийскую дорожную полицию.

Выезжая из города, она избегала автострад: патрули дорожной полиции встречались там чаще, чем в других местах. На узких участках дороги можно было легко тормозить машины или замедлять их ход – для внимательного досмотра. Дроны передали изображение Джейн, и те, от кого она сумела уйти, видели, что ее длинные светлые волосы стали каштановыми и короткими. Преследователи теперь знают о ее новом облике.

До этого она хотела направиться на север, оказаться в нескольких милях от Ла-Хольи, встретиться с одним человеком и задать ему вопрос, от ответа на который зависело ее будущее. Вместо этого она проехала по залитым дождем улицам к побережью, обогнула Ла-Холью и возле заповедника Торри-Пайнз свернула на местную автомагистраль С12. Эта прибрежная дорога обслуживала несколько живописных городов на берегу – от Дель-Мара и Солано-Бич до Оушенсайда.

На Торри-Пайнз-Стейт-Бич Джейн заехала на парковку, пустую из-за непогоды, вытащила небольшой набор инструментов из-под пассажирского сиденья, достала отвертку и вышла под дождь. Шелестели высокие сосны. Капли дождя танцевали на асфальте, шипя, словно тысяча сердитых змей. Мокрые пальцы скользили по рукоятке отвертки, но все же ей удалось снять оба номерных знака. Насколько она могла судить, никто ее не видел.

Если в том месте, где она оставляла машину вчера, перед походом в библиотеку, были камеры – а в городах они теперь были почти повсюду, – агенты вскоре начнут просмотр записей с временны́ми метками на всех улицах, примыкающих к парку, где ее чуть не схватили. Даже притом что видимость во время дождя ухудшилась, вполне можно найти записи, на которых Джейн выходит из машины и садится в нее. Надо исходить из того, что эти люди знают о черном «форде-эскейп» с канадскими номерами. В Калифорнии автомобиль без номеров редко вызывает интерес полиции, потому что дилеры не выдают временных номеров на новые машины. Уж лучше ехать вообще без опознавательных знаков, чем с такими, которые через час-другой будут в горячем списке каждого полицейского.

Джейн сунула номера под водительское сиденье, села за руль и завела двигатель. Она снова промокла, поэтому установила температуру на два-три градуса выше, чем было до того, и увеличила обороты вентилятора. Когда дворники стряхнули воду с лобового стекла, она увидела совсем рядом с собой Тихий океан, исхлестанный штормом и подернутый дымкой; он надвигался на берег, напоминая не море воды, а громадную тучу серого дыма от пожаров, вызванных ядерным апокалипсисом.

22

Джейн заправилась в Кардифф-бай-зе-Си, после чего съехала с прибрежного шоссе на федеральную автомагистраль номер 5. До границ Сан-Диего было больше двадцати миль, а суперавтострада позволяла развить более высокую скорость, так что стоило рискнуть. Она выехала из штормовой области севернее Оушенсайда, где прибрежная долина – плоская, поросшая кустарником – казалась зловещей в резко-прозрачном свете конца зимы. В дороге у нее было время подумать, и она решила, что первой ее ошибкой стал ответ на вопрос Гвин Лэмберт: «Куда вы поедете отсюда?» Она сказала, что должна встретиться кое с кем близ Сан-Диего.

Связь, существовавшая между нею и Гвин, располагала к доверию. Жены морпехов. Вдовы морпехов. Три нити, связывавшие их: служба, долг и скорбь. Ей понравилась эта женщина. Не было оснований подозревать, что на Гвин оказывалось какое-либо воздействие и она стояла на краю эмоциональной пропасти.

С кем говорила Гвин по телефону, перед тем как покончить с собой? И зачем? Хотела сообщить, что Джейн направляется в какое-то место рядом с Сан-Диего? Если они, протянувшие везде свои щупальца, не имели агентов, способных засечь Джейн в Алайне, то информация о ее следующем пункте назначения сужала пространство для поисков.

Выражение «рядом с Сан-Диего» обозначало район площадью примерно сто квадратных миль, почти с полуторамиллионным населением. Может быть, это сужало пространство для поисков, но ничего не говорило о том, где именно ее нужно искать.

За последние несколько недель преследователям нужно было выяснить, что она пользуется библиотечными компьютерами для интернет-поиска. В Большом Сан-Диего имелось множество библиотек, включая те, которые входили в состав колледжей и университетов. Эти люди могли предвидеть, что она заинтересуется конференцией «Что, если» и Институтом Гернсбека, узнав о них от Гвин. Но чтобы найти ее, требовалось вести наблюдение за этими сайтами и иметь возможность идентифицировать в реальном времени все запросы из библиотек района Сан-Диего, а также обладать ресурсами, позволяющими мгновенно отслеживать источник запроса и определять уникальный номер компьютера.

Если преследователи окружали ее в то время, когда она заканчивала поиски в библиотеке и давала сорок долларов бездомному ветерану, то второй ее ошибкой стали прогулка по близлежащему парку и звонок Сидни Руту в Чикаго. Если они знали обо всех двадцати двух лицах, предоставивших ей информацию, то могли предполагать, что она снова выйдет на связь с кем-то из них. Мониторить в реальном времени телефонные разговоры стольких людей, при наличии множества операторов, было чрезвычайно трудно, и Джейн сомневалась, что современные технологии вообще позволяли делать это.

Но даже если допустить все это, получается, что они должны были также отследить ее звонок с анонимного телефона, разобраться в микроволновом лабиринте миллионов звонков, совершаемых в данный момент, а потом каким-то образом передать сигнал на навигаторы, чтобы обнаружить Джейн в парке.

И все это – за считаные минуты.

Имея несколько часов в запасе после звонка Гвин, они должны были разместить группы агентов в стратегических точках по всему городу, чтобы в случае обнаружения Джейн хотя бы одна команда могла добраться до нее за несколько минут.

Может быть, им повезло. Но так или иначе Джейн вдруг поняла: организация, которая ее преследует, выглядит всемогущей, имеет больше власти и возможностей, чем любая силовая структура, и действует эффективнее любого известного ей правительственного ведомства, вездесущая, всеведущая.

Даже если они засекли ее автомобиль, она все же собиралась пользоваться им какое-то время. Джейн не располагала деньгами в неограниченном количестве, а «форд» был уже второй ее машиной после начала этой одиссеи.

В Сан-Хуан-Капистрано она съехала с федеральной автострады номер 5 на местную дорогу номер 74. Машина поднималась по неровным склонам, поросшим колючим кустарником, проезжая сквозь Кливлендский национальный заповедник, и Джейн мрачнела быстрее, чем гас медленно уходящий день. Эта пограничная с пустыней область была еще довольно зеленой – весной и летом она становилась совсем другой. Туристы и любители природы ценили этот пейзаж, некоторые считали его красивым. Ей же он казался неприветливым, даже унылым, словно за окнами «форда» простиралась раненая планета, пытающаяся выжить под умирающим солнцем.

Спустившись вниз, Джейн проехала мимо озера Эльсинор. Здешний сельский мирок казался отрезанным от цивилизации. Сочные луга и кустарники. Ухоженные дорожки перед частными домами, выстроенными подальше от главной дороги. Рощицы тополей и хвойных деревьев, разбросанные по местности, свидетельствовали о наличии водоносного горизонта, иначе здесь росли бы одни колючки.

Отдаленность от цивилизации была иллюзией – попасть в улей Южной Калифорнии, западнее этих мест, не представляло труда, и даже здесь, в менее многолюдных внутренних областях, «маленькие» городки вроде Перриса и Хеммета имели население в семьдесят или восемьдесят тысяч.

Джейн съехала на подъездную дорогу, обсаженную дубами, повернула направо и остановилась у деревянных ворот, выкрашенных белой краской и скрепленных проволокой. Опустив стекло, она протянула руку к домофону. Называть свое имя не требовалось. У Джейн был личный пятизначный код, который она набрала на щитке, – и ворота открылись.

За ними располагалось самое важное для нее место в мире.

23

Дом, отделанный белым сайдингом, мог бы показаться скромным, если бы не окружавшая его глубокая веранда. Дьюк и Куини, лежавшие на крыльце среди плетеных стульев, вскочили, как только «форд» доехал до конца длинной подъездной дороги. Две немецкие овчарки – превосходные экземпляры с мощной грудью, широкими ребрами и прямой спиной – были любимцами всей семьи и вдобавок сторожевыми собаками, получившими хорошую подготовку.

Джейн остановилась за яблочно-зеленым пикапом, «фордом» 1948 года выпуска. Гэвин дорожил этой машиной и сам ее оттюнинговал – укоротил передок, понизил высоту, поставил грязезащитные щитки от «Ла саль» 1937 года и сильно видоизмененную переднюю часть «Ла саль» с решеткой радиатора из нержавеющей стали. Автомобиль превратился в стрит-род, единственный в своем роде.

Собаки узнали Джейн – она опустила стекло, чтобы звери уловили ее запах до того, как она выйдет из машины.

Спустившись по ступенькам крыльца, они бросились к ней, от радости молотя хвостами по земле. Будь она чужим человеком, собаки встретили бы ее по-другому – выдерживая расстояние, настороженно, с угрозой.

Опустившись на одно колено, Джейн приласкала каждую собаку. Псы щедро облизывали ей руки в дружеском приветствии – кое у кого оно могло бы вызвать отвращение, но Джейн принимала его с удовольствием. Животные охраняли ее сокровище, и было спокойнее спать, зная, что они здесь.

Джейн очень любила собак и восхищалась тем, как выдрессировал их Гэвин, но она приехала сюда не для свидания с ними. Минуту спустя она выпрямилась и направилась в дом. Овчарки, резвясь, бежали по обе стороны от нее.

На веранду вышла Джессика – пластичной, пружинистой походкой человека на двух протезах, которые начинались от колен, заканчивались ластообразной ступней и позволяли ей выигрывать соревнования по бегу на десять километров. Черные как смоль волосы. Цвет кожи индейцев-чероки. Одаренная красотой, произошедшей от какой-то глубинной комбинации генов, она всегда поражала окружающих своей внешностью.

Джессика потеряла ноги девятью годами ранее, в Афганистане, когда ей было двадцать три. Она не участвовала в боевых действиях, но придорожные фугасы не делают различий между вооруженными солдатами и тыловыми служащими. В этой забытой богом стране она потеряла ноги, но нашла Гэвина – солдата, который понюхал пороха, однако остался невредимым. Они были женаты уже восемь лет.

Джейн взбежала по ступенькам, прежде чем Джесс успела спрыгнуть вниз. Обе женщины крепко обнялись, пока собаки суетились возле них, ударяли хвостами по плетеным стульям, повизгивали, радуясь неожиданному воссоединению.

– Ты почему не звонила? – спросила Джесс.

– Расскажу потом.

У Джейн было три анонимных телефона, все активированные. Эти трубки она купила в разных магазинах, в трех городах, расположенных далеко друг от друга. Пока что она не пользовалась ни одним из телефонов, и преследователи никак не могли засечь их. Но события в Сан-Диего так напугали ее, что она не хотела рисковать и не стала звонить в это особое место, райский уголок в мире, который превращался в опасные, непредсказуемые джунгли.

– Хорошо выглядишь, – сказала Джесс.

– Врешь и не краснеешь, подружка.

– Он все время о тебе говорит.

– А я все время о нем думаю.

– Господи, как хорошо, что ты приехала.

В дверях появился мальчик. Его голубые глаза возбужденно горели, но он был застенчив и поэтому стоял в тени, не обращая внимания на собак, с которыми в другой раз непременно затеял бы какую-нибудь игру. За последние два месяца Джейн видела его всего однажды. Тогда – как, кажется, и теперь – он боялся открыть рот, боялся спугнуть ее, боялся, что она исчезнет, как исчезала в его снах.

В свои пять лет Трэвис был как две капли воды похож на отца. Взъерошенные волосы Ника. Точеный нос Ника, сильный подбородок. Яркое обаяние и ум, которые – по крайней мере, на взгляд матери – светились в его глазах, поразительным образом напоминая о Нике.

– Это и правда ты, – прошептал он.

Джейн опустилась на колени не только для того, чтобы заглянуть ему в глаза, но и потому, что ее ноги вдруг ослабели и подкосились. Трэвис бросился в ее объятия, и Джейн обхватила его, словно кто-то в любой момент мог попытаться отобрать у нее сына. Она тискала его, целовала его лицо. Запах волос пьянил, как и нежная молодая кожа.

Начав доискиваться до истины, она и представить себе не могла, что ей будут противостоять такие сильные и безжалостные люди: в первую очередь они пригрозили убить ее ребенка – возможно, ей уже не придется завести другого, – ее мальчика, живое свидетельство необыкновенной любви, которую Джейн познала с его удивительным отцом.

Не было другого места, где она могла бы спрятать Трэвиса, сохраняя в такой же мере надежду и душевное спокойствие. Два месяца назад Гэвин и Джессика были для него чужими, а теперь стали его семьей.

Страстно желая оправдать Ника, доказать, что он не совершал самоубийства в том смысле, в каком это слово понимал весь мир, она, сама того не ведая, вступила на тропу, с которой невозможно было свернуть. Те, кого она хотела вывести на чистую воду, не позволили бы ей отойти в сторону и жить, пусть даже в глубоком унижении от своей неудачи. Эти люди принесли в мир что-то новое и страшное; Джейн не понимала, зачем это делать, но свои планы они намеревались осуществить любой ценой. Произошло уже несколько убийств, и еще два – матери и сына – стали бы для них всего лишь мелким неудобством. Джейн знала мало, хотя и этого было уже слишком много, а подозревала намного больше, и поэтому не могла рисковать – обращаться к кому-нибудь за помощью, пока не откроет всю правду.

Мальчик крепко держал ее.

– Я тебя люблю, ма.

– Я тебя тоже люблю, – сказала она. – Очень люблю. Убаюкай меня, малыш.