Глава 8

Исчезающий свет оставлял красный след на небе. Красный закат отражался в каждой капельке воды, насыщавшей воздух, поэтому казалось, что город подернут легкой дымкой кровавого тумана.

Открыв задние дверцы белого фургона, Кэл Дормон вытащил большую коробку от пиццы и пошел к дому.

Рой Миро находился на другой стороне улицы. Он подъехал из глубины квартала. Рой вышел из машины и тихо закрыл дверцу.

К этому времени Джонсон и Веккио уже оказались сзади дома, пробравшись через соседние участки.

Рой начал переходить улицу.

Дормон уже прошел половину пути. В его коробке не было пиццы, там лежал пистолет «магнум» сорок четвертого калибра, марки «Орел пустыни» с мощным глушителем. Униформа и коробка требовались только для того, чтобы рассеять подозрения Спенсера, если вдруг он выглянет в окно, когда Дормон будет приближаться к дому.

Рой уже подошел к белому фургону сзади.

Дормон встал на первую ступеньку крыльца.

Рой приложил руку ко рту, как бы стараясь справиться с кашлем, и заговорил в маленький микрофон, прикрепленный к манжету его рубашки.

– Считайте до пяти – и вперед! – услышали мужчины, которые находились сзади дома.

У двери Дормон даже не попытался позвонить или постучать, он просто повернул ручку. Дверь была заперта. Тогда он открыл коробку из-под пиццы и вытащил оттуда мощное оружие израильского производства, а коробку бросил на землю.

Рой зашагал быстрее, он уже не делал вид, что случайно оказался здесь.

Несмотря на мощный глушитель, пистолет, стреляя, издавал сильный звук. Это не было похоже на выстрел, но прозвучало достаточно громко и могло привлечь внимание случайных прохожих, если бы они оказались поблизости. Пистолетом обыкновенно пользовались, чтобы открывать запертые двери: тремя выстрелами Дормон разворотил ручку и пластинку, на которой она была укреплена.

Если даже уцелела задвижка, ей было не за что цепляться. Вместо планки двери торчали сплошные щепки.

Дормон вошел внутрь. Рой следовал за ним по пятам.

Парень в носках поднимался из винилового кресла синего цвета. В руках – банка пива. На парне были вылинявшие джинсы и майка с надписью: «Иисус Христос». Он с ужасом смотрел на них, потому что последние осколки двери вонзились в ковер прямо перед ним. Дормон посадил его назад в кресло. Он сделал это очень грубо, и парню стало нечем дышать. Банка упала на пол и покатилась, отмечая свой путь пролитым пивом.

Но парень не был Спенсером Грантом.

Держа в обеих руках свою «беретту» с глушителем, Рой быстро прошел под аркой из гостиной в столовую и оттуда через открытую дверь в кухню.

На полу лежала вниз лицом блондинка, лет примерно тридцати. Голова ее была повернута к Рою. Левая рука была протянута вперед, женщина пыталась достать большой разделочный нож, который у нее выбили из руки. Она немного не дотягивалась до него. Двигаться она не могла, потому что Веккио прижал ее к полу коленом и уперся дулом пистолета ей в шею, как раз за левым ухом.

– Подонок, подонок! Подонок! – кричала женщина. Ее крики были не такими уже громкими и внятными, потому что ее лицо было прижато к линолеуму.

Кроме того, ей было трудно дышать, потому что нога Веккио сильно давила ей на спину.

– Тихо, леди, тихо, – говорил ей Веккио, – спокойно, черт бы тебя побрал!

Альфонс Джонсон уже стоял на пороге кухни. Задняя дверь, наверное, не была заперта, и ему не пришлось взламывать ее. Еще одно лицо находилось в помещении: это была маленькая девочка лет пяти. Она стояла, тесно вжавшись в угол, с широко раскрытыми глазами. Очень бледная, она до того испугалась, что даже не плакала.

В воздухе пахло луком и горячим томатным соусом. На разделочной доске лежали разрезанные зеленые перцы. Женщина готовила ужин.

– Пошли, – сказал Рой Джонсону.

Они быстро обыскали остальные помещения. Они уже ничему не удивлялись. Преимущество внезапности пропало, но они еще могли выиграть. Стенной шкаф в холле, ванная комната. Спальня малышки: плюшевые мишки и куклы. Дверь стенного шкафа была открыта: там никого не было. Еще одна маленькая комната – здесь стояла швейная машинка, незаконченное зеленое платье висело на манекене. Стенной шкаф был так набит, что в нем было невозможно спрятаться. Потом спальня хозяев дома, стенной шкаф, ванная комната и – никого.

Джонсон заметил:

– Может, это он, в светлом парике, валяется на полу в кухне…

Рой возвратился в гостиную, где парень в кресле откинулся, как только мог, дальше назад, глядя на направленный на него пистолет, пока Кэл Дормон орал на него, брызгая слюной прямо ему в лицо:

– Спрашиваю тебя еще раз. Ты меня слышишь, грязный засранец? Я еще раз тебя спрашиваю, где он?

– Я уже сказал вам. Боже ты мой, здесь нет никого, кроме нас, – отвечал ему хозяин квартиры.

– Где Грант? – продолжал допрос Дормон.

Мужчина так дрожал, как будто его кресло было присоединено к какой-то массажной установке.

– Я ничего о нем не знаю. Клянусь, я его вообще не знаю! Пожалуйста, если вам не сложно, не можете ли вы отвести немного в сторону вашу пушку?

Рою стало так грустно – его всегда печалило, что люди теряли чувство собственного достоинства, когда их заставляли сотрудничать с ними. Он оставил Джонсона в гостиной вместе с Дормоном, а сам вернулся в кухню.

Женщина все еще лежала на полу, а колено Веккио по-прежнему упиралось ей в поясницу. Она уже не пыталась достать свой нож. Она уже не обзывала Веккио подонком. Она уже не бушевала, а начала бояться. Она умоляла не причинить вреда ее маленькой дочке.

Рой поднял нож и положил его на стол.

Она покосилась на него:

– Не обижайте мою малышку.

– Мы не собираемся никого обижать, – заявил ей Рой.

Он подошел к маленькой девочке, присел перед ней и спросил самым нежным голосом:

– Малышка, ты боишься? – Она перевела свой взгляд с матери на Роя. – Конечно, ты боишься, – продолжал Рой. Малышка, держа палец во рту, кивнула. – Ну, тебе нечего меня бояться. Я не обижу и мухи! Даже если она будет все время летать вокруг моего лица и станет танцевать у меня на ушах и кататься, как с горки, на моем носу. – Малышка серьезно смотрела на него сквозь слезы. Рой ворковал: – Если даже на меня садится комарик и готовится меня укусить, ты думаешь, я его убиваю? Не-е-е-ет! Я кладу перед ним крохотную салфетку, маленькую-маленькую вилочку и ножичек и говорю ему: «Никто не должен голодать в этом мире. Отведайте меня, мистер Комарик!» – У девочки высохли слезы. – Я помню, как один раз, – продолжал свои сказки Рой, – когда слон шел в супермаркет, чтобы купить себе орешки, он так торопился, что просто отшвырнул мою машину со своего пути. Другие люди последовали бы за слоном в супермаркет и постарались бы его больно ущипнуть за хобот. Но я не мог сделать этого! Не-е-е-ет! Я подумал, что, когда у слона кончаются орешки, он уже не отвечает за свои действия. Вот что я сказал себе. Но я должен признаться, что все же последовал за слоном в супермаркет и выпустил воздух из шин его велосипеда. Но я не сделал это в злобе. Я только хотел, чтобы он не выезжал на дорогу до того, как поест орешков и немного успокоится. – Девочка была прелестная. Ему так хотелось, чтобы она улыбнулась ему. – Ну что ж, – сказал он. – Теперь ты не думаешь, что я могу кого-нибудь обидеть?! – Девочка отрицательно покачала головой. – Дай мне ручку, сладкая моя, – сказал ей Рой.

Она разрешила ему взять ее за левую ручку. Она как раз сосала большой палец этой руки, и он был влажным. Рой повел ее через кухню.

Веккио убрал ногу со спины матери. Она встала на колени и, рыдая, обняла девочку.

Рой отпустил ручку девочки и снова присел перед ней на корточки. Его растрогали слезы матери. Он сказал ей:

– Извините нас, я ненавижу насилие. Правда. Но мы думали, что здесь скрывается опасный человек. Мы не могли постучать в дверь и попросить, чтобы он вышел к нам. Вы нас понимаете?

У женщины снова задрожала нижняя губа.

– Я… я не знаю. Кто вы такие? И что вы хотите?

– Как вас зовут?

– Мэри. Мэри З-зелински.

– Как зовут вашего мужа?

– Питер.

У Мэри Зелински был прелестный носик. Просто образец прямизны и формы.

Линия носа была совершенна. Прекрасные тонкие ноздри. Словно их изваяли из тончайшего фарфора. Ему казалось, что раньше он никогда не видел такого идеального носа.

Рой улыбнулся и сказал:

– Ну, Мэри, нам нужно знать, где он.

– Кто? – спросила женщина.

– Я уверен, что вы это знаете. Нам нужен Спенсер Грант.

– Я его не знаю.

Пока она ему отвечала, он отвел взгляд от ее носа и посмотрел ей прямо в глаза. Он видел, что она не лжет ему.

– Я никогда ничего о нем не слышала, – добавила Мэри.

Рой сказал Веккио:

– Выключи газ под томатным соусом, а не то он пригорит.

– Я клянусь, что никогда о нем не слышала, – продолжала убеждать женщина.

Рой почти верил ей. Даже у Елены Прекрасной нос был хуже, чем у Мэри Зелински. Конечно, Елена Прекрасная, хотя и косвенно, повинна в смерти тысяч людей. Много народу пострадало из-за нее, и естественно, красота не была гарантией невиновности. За века, прошедшие со времен Елены Прекрасной, люди научились скрывать зло, поэтому даже самые невинно выглядевшие существа иногда были виновны в сокрытии правды.

Рой хотел быть уверенным, поэтому он сказал:

– Если я почувствую, что вы мне лжете…

– Я не лгу, – сказала Мэри дрожащим голосом.

Он поднял руку, чтобы она замолчала, и продолжал точно с того места, где она прервала его:

– …Я могу отвести эту чудную девочку в ее комнату, раздеть ее… – Женщина крепко зажмурила глаза. Казалось, она хотела стереть встававшую перед ее глазами сцену, которую с таким изяществом рисовал перед ней Рой. – …И там среди ее мишек и кукол я мог бы поучить ее некоторым играм, которыми занимаются взрослые люди.

От ужаса женщина широко раскрыла глаза и раздула ноздри. Да, у нее был действительно прелестный носик!

– Итак, Мэри, посмотрите мне в глаза, – сказал он. – И расскажите мне, знаете ли вы человека по имени Спенсер Грант.

Она еще шире раскрыла глаза и не отрываясь смотрела на него.

Они смотрели друг на друга, словно играя в гляделки.

Он положил руку на головку ребенка, погладил шелковистые волосы и улыбнулся.

Мэри Зелински прижала крепче свою дочь.

– Клянусь Богом, что я никогда о нем не слышала. Я его не знаю. Я не понимаю, что здесь происходит.

– Я вам верю, – сказал он. – Успокойтесь, Мэри. Я вам верю, моя милая леди. Простите нас, что нам пришлось прибегнуть к такой жестокости.

Хотя говорил он извиняющимся тоном и очень тихо, его охватывала ярость. Он бушевал от ненависти к Гранту, который каким-то образом перехитрил его. Он не злился на эту женщину.

Он не злился на ее дочку или ее несчастного супруга в его синем пластиковом кресле.

Хотя Рой старался не выдавать свою ярость, женщина, видимо, все прочла в его глазах, которые всегда сохраняли выражение доброты. Она отшатнулась от него.

Веккио, стоявший у плиты после того, как убавил газ под томатным соусом и кастрюлей с кипящей водой, сказал:

– Он больше здесь не живет.

– Я думаю, что он здесь никогда и не жил, – с напряжением в голосе сказал Рой.

Спенсер вынул из стенного шкафа два чемодана, посмотрел на них, маленький отложил в сторону и разложил на постели большой. Он отобрал одежду, которой ему должно было хватить на неделю. У него не было костюма, белой рубашки или даже галстука. В шкафу висело пар шесть джинсов, столько же легких хлопчатобумажных брюк коричневого цвета. Там были рубашки цвета хаки и джинсовые рубашки. На верхней полке шкафа лежало четыре теплых свитера – два синих и два зеленых. Он взял по одному каждого цвета.

Пока Спенсер укладывал чемодан, Рокки бродил из комнаты в комнату. Он, волнуясь, наблюдал за каждым окном. Бедный парень, он все еще никак не мог избавиться от страшного сна.

Оставив своих людей стеречь семью Зелински, Рой вышел на улицу и пошел к машине.

Сумерки превратились из красных в темно-фиолетовые. Зажглись уличные фонари. В воздухе не чувствовалось ни дуновения ветерка. Какое-то мгновение было так тихо, как бывает только в деревне и в поле.

Им повезло, что соседи Зелински ничего не слышали и у них не возникло никаких подозрений.

С другой стороны, в рядом стоящих домах не было видно света. Многие семьи в этом приятном месте, где жили в основном люди среднего достатка, могли продолжать вести привычный образ жизни, если только работали оба супруга. Можно даже сказать, что в такие времена, когда экономика была на спаде, люди едва выдерживали растущие расходы, даже если в семье работали полный рабочий день муж и жена.

Сейчас как раз был час пик, и почти все дома на этой улице ждали возвращения своих владельцев. А те пробирались через транспортные пробки, заезжали за детьми в садики и школы. Кстати, это тоже стоило больших денег. Люди старались как можно быстрее добраться до дома, чтобы там отдохнуть несколько часов и снова вернуться в мясорубку современной напряженной жизни.

Иногда Рой так сочувствовал тяготам людей, что у него от огорчения выступали на глазах слезы.

Но сейчас ему не следовало расслабляться и становиться слишком чувствительным. Он должен был найти Спенсера Гранта.

В машине он завел мотор и сел на пассажирское сиденье, потом включил портативный компьютер и подключил к нему телефон.

Он вызвал агентство и попросил, чтобы ему нашли телефон Спенсера Гранта, жившего в районе Лос-Анджелеса. Начались поиски из самого центра, расположенного в Виргинии. Рой надеялся выяснить адрес у телефонной компании, так же как ранее адрес Беттонфилд.

Наверное, Дэвид Дэвис и Нелла Шир уже покинули офис, поэтому он не мог позвонить им и выместить на них свою злобу. Но в любом случае это была не их вина. Хотя ему бы очень хотелось обвинить во всем Дэвиса и Верца. Его, наверное, звали Игорь.

Через несколько минут ему ответили, что Спенсер Грант вообще не значится в справочнике и среди тех, чей телефон засекречен. Был проверен весь район Лос-Анджелеса.

Рой не мог этому поверить. Он полностью доверял «Маме».

Дело было совсем не в ней. Она была такой же безгрешной, как и его собственная дорогая мамочка. Это Грант был умен. Даже слишком умен.

Рой попросил «Маму» проверить счета телефонной компании, оплаченные тем же клиентом. Грант мог там фигурировать под псевдонимом. Но прежде, чем обеспечивать кому-то услуги, компания требовала настоящую подпись клиента, чтобы знать, с кого спрашивать оплату счетов.

Пока «Мама» выясняла это, Рой обратил внимание на машину, проехавшую по улице и заехавшую во дворик недалеко от дома Зелински.

Ночь вступила во владение городом. До самого конца горизонта на западе спустилась темнота. Не осталось ни пятнышка великолепного королевского алого цвета на небе.

Экран дисплея слегка вспыхнул, и Рой взглянул на компьютер у него на коленях. Как сообщила ему «Мама», имя Гранта также не фигурировало в записях разовых счетов телефонной компании.

Стало быть, Грант добрался до своего файла в департаменте полиции Лос-Анджелеса, стер свой адрес и вписал адрес Зелински. Он, видимо, выбрал их адрес случайно. И сейчас, даже если он продолжает жить в районе Лос-Анджелеса и, вполне возможно, у него есть телефон, его фамилия стерта из файлов любой телефонной компании, которая могла до этого обслуживать его.

Грант хотел остаться невидимым.

– Какого черта, кто же он такой? – вслух подумал Рой.

Познакомившись со всеми материалами, которые откопала Нелла Шир, Рой испытывал уверенность, что знает его. Но теперь ему показалось, что он совершенно не знает Спенсера Гранта. Он мог догадываться о каких-то деталях или общих характеристиках, но он не мог составить цельную картину со всеми подробностями…

Что делал Грант в бунгало в Санта-Монике? Каким образом он связан с этой женщиной? Что он вообще знает?

Рою было необходимо как можно скорее получить ответы на все вопросы.

Еще две машины въехали в гаражи соседних домов.