Ему ответил коллеги.

Егор Городецкий, соредактор журнала «Риск»: «Во всяком случае, порнография – это сфера порождения большого количества значимых для культуры образов. Теоретику культуры и искусства порнография может быть крайне интересна вот в каком отношении. Порнография – это уникальная сфера культурной деятельности, в которой сегодня, в наше – не будем говорить, какое – время активно действует канон. Как в иконописи. Партнер должен обязательно кончить, причем визуально-наглядно. Обязательно должен пройти определенный набор поз. И так далее. Есть канонические элементы, которые – в рамках данного жанра (а деление на жанры тоже строгое: подростковая, садо-мазохистская и т. д.) – неустранимы. Кстати, не только визуальные: столь же каноничны звуки, которые издают – э-э – персонажи, да и весь саунд-трек. И благодаря тому, что каноны в этом пространстве есть, – это единственное, может быть, пространство, где их можно ломать. В других сферах – в искусстве, например, – они уже сломаны».

Николай Гребенкин, художественный критик: «Вот только будет ли эта порнография со сломанными канонами покупаться… Не станет ли как раз в этот момент слома порнография – искусством?»

Дмитрий Кузьмин, соредактор журнала «Риск»: «…порнография ведь потому и покупается, что ее канон соответствует бытующему в общественном сознании мифу о сексуальности, и тут шаг вправо – шаг влево – считается побегом. Конечно, можно и трансформировать этот миф целенаправленно, в том числе через изменение порно-канона, но это потребовало бы, вероятно, довольно серьезных вложений, – вряд ли кто-нибудь будет этим заниматься. Стало быть, при попытке слома канонов порнография будет разделяться на коммерческую и некоммерческую…» /105/.

Мнение порнохудожника

Том оф Финланд (Тоуко Лааксонен) (1920-1991) /284/: «Моё искусство порнографично. Порнография стимулирует сексуальное чувство людей. Я это всегда осознавал. Мои мотивы стоят более низко чем подлинное искусство. […] Если при рисовании у меня не встаёт, то я заранее знаю, что этот рисунок будет скучным и для моего зрителя». И не смотря на то, что работы этого художника долгое время продавались лишь в секс-шопах, сейчас они по праву признаны искусством. Сейчас ранние работы Тома, которые в конце 70-х он продавал по 350 долларов, стоят больше 12 тысяч. /444/

Тем не менее, находятся и такие, кто по сей день сравнивает творчество Тома с туалетной графикой, например художник-модернист Вадим Валов. /290/

Мнение фотохудожника

На вопрос: «В чём различие между изобразительным искусством, эротикой и порнографией?», американский фотохудожник Луи ЛаСалле (Louis LaSalle) /248/ ответил так.

«На мой взгляд, всё сводится к трём вещам. Цель (намерение). Манера исполнения. Мастерство исполнения.

Итак, цель. […] По-моему , искусство в намерении. […] Если цель – создать что-то красивое, вызывающее значимую эмоциональную реакцию, то независимо от качества исполнения, – это искусство. Если же цель – исключительно пробудить похотливый интерес (похоть), тогда это порнография.

Конечно, есть серая область. Желание – это естественная эмоциональная реакция. Эротика законно вливается в область искусства, порнография – нет. Которая также приводит нас к манере исполнения. Именно различие в манере исполнения кроется в сближении искусства и порнографии. Эрос обычно намекает. Тень и свет. Нереальная выраженность. Тем не менее, секс и половые акты могут быть предметом исследования художественного произведения, и их описание не делает какое-либо произведение частью порнографии. Пока вы приближаетесь к теме с уважением и эмоциональной честностью, вы сможете достичь художественного замысла. Если вы небрежны, непочтительны или эмоционально лицемерны, – тогда это невозможно.

Мастерство исполнения. Случается, что в исполнительском мастерстве ты терпишь только неудачи. Как правило, тогда ты даже не пытаешься увидеть отснятые работы. И у меня были такие работы. Плохой свет, ракурс, что-то ещё. Это не искусство. Порой, из-за плохого исполнения я рассматривал часть своей работы не иначе как порнографию – и вы её не увидите! Для меня процесс фотографирования мужского телосложения является обоюдным. Мне повезло работать с моделями, которые представляют эстетическое воплощение того, каким может стать человеческое тело. Они художники по их собственному праву, кто благодаря годам тяжёлой работы и дисциплине вылепил из своих тел живые скульптуры. Они также и артисты, которые по команде превращаются в бесчисленных героев нашего воображения».

«Почему творения интеллекта – книги, картины, другие формы «искусства» можно достойно демонстрировать, выставлять напоказ, а тело – нет? Я потратил часы, дни, месяцы, годы на книгу. Я хочу, чтобы ее приняли, любили, хвалили, чтобы ею восхищались, искали ее. Но чем мое тело хуже? Я также потратил на него часы», – присоединяется к мнению ЛаСалле американский писатель Джон Речи /266/, требуя, чтобы к его телу относились как к произведению искусства.

Мнение о фотохудожнике

В начале 2005 г. эпидемия выставок Мэпплторпа наконец достигла и Москвы /542/. Почти одновременно с «диетическим» вариантом в Московском доме фотографии галерея Stella открыла выставку, где все, кроме фотографий цветов, было предназначено исключительно детям после 16, – пишет аноним Ф. Б. /542/: садо-мазо и обнаженные члены во всех видах и ракурсах. Работы, бывшие постоянным источником скандала […] Чуть больше полусотни снимков были выставлены в черных-черных комнатах – гений фотографии и эпатажа сам жил в такой же обстановке. […] Он умел облекать дерзость в безупречные формы и проговаривать непристойности с совершенно невозмутимым видом. Превратив порнографию в высокое искусство, а откровенную гомосексуальность в фирменный стиль, Мэпплторп совершил переворот в фотографии. Множество выставок и книг при жизни и после смерти – свидетельство невероятной популярности.

Огромное наследие трудолюбивого художника позволяет делать разный выбор – у каждого куратора свой Мэпплторп. У галереи Stella брутальный и нахальный – такого не видели, наверное, только в Москве, удаленнейших провинциях и жестоких нравами странах Востока.

Пока Московский дом фотографии показал произведения Мэпплторпа, выбранные по родству классической традиции, галерея Stella привезла те самые фотографии, за которые боготворили и стыдили, из-за которых выставки организовывали и закрывали. Из трех портфолио, дополненных дюжиной снимков «на продажу», одно – целиком цветочное. На других черные и белые эффектно обнаженные мужики, у тех, что в одежде, члены вываливаются из брюк, много масок, кнутов и прочих интересных вещей. Взгляд эстета задерживает гармония нежных серебряных оттенков. В утешение людям с предрассудками – роскошные фирменные цветы Мэпплторпа, которые, впрочем, многие считают тоже довольно непристойными (по меньшей мере, чрезмерно чувственными), и трагический автопортрет, сделанный за год до смерти.

Мнение физика-фотохудожника

В 1987 г. ленинградская прокуратура предъявила обвинение в изготовлении порнографии профессору доктору физико-математических наук А.А. Кухарскому [дворянину по происхождению].

Вот что он рассказывал о своей коллекции Л.С. Клейну /407/.

Кухарский: История моей коллекции имеет более 25 лет от роду. Я имел очень много сексуальных связей в своей жизни и, проснувшись как-то поутру, понял, что не могу вспомнить некоторых своих партнеров. С тех пор я и стал для памяти фотографировать своих приятелей, да и приятельниц и просто случайных знакомых. […] Иногда акт фотографирования предшествует любовной игре, иногда следует за ней, но делать это доставляет мне удовольствие всегда.

Клейн: Какое значение имело чувство творца, создающего красоту с эротической аурой?

Кухарский: Несомненно такое чувство творца при этом присутствовало. Это Вы очень точно сформулировали: я старался творить красоту с эротической аурой.

Клейн: Считаете ли Вы свою коллекцию порнографической?

Кухарский: Ни в коем случае. Моя коллекция носит исключительно эротический, а не порнографический характер, что, кстати говоря, было официально признано десять лет тому назад еще советским судом на спровоцированном против меня процессе. В результате вся коллекция мне возвращена.

Клейн: Где вообще положить различие между эротикой и порнографией?

Кухарский: Порнографией можно считать описание или изображение реального полового акта с фиксацией внимания на половых органах, а эротика – это лишь его имитация.

Клейн: В медицинских учебниках (например, у Рубина или Рейбена) можно встретить утверждения, что в 95 % подобные изображения имеют утилитарную цель: владелец держит их для возбуждения при онанировании. Для «сеанса», как говорят зеки. Такие держатели, конечно, бывают, но мне кажется, такое использование очень ограничено – зеки, иногда подростки. Ваше мнение?

Кухарский: Я никогда не использую свою коллекцию для «сеанса», как Вы говорите.

Клейн: Как относились сами молодые люди к тому, что Вы их снимаете обнаженными, иногда даже в состоянии эрекции? Они ведь должны были представлять себе опасность, что слайды могут попасть на глаза другим людям, возможно даже отнюдь не доброжелательным? Что их побуждало позировать? Сладость эксгибиционизма? Желание запечатлеть себя в полной красе своей юности, которая скоро уйдет? Новизна ощущений?

Кухарский: Я думаю, что мои модели хотели быть запечатленными именно в полной красе молодости, да и новизна ощущений играла свою роль.

Клейн: Пытались ли Вы отыскать других подобных коллекционеров, как-то связаться с ними, наладить обмен?

Кухарский: Обмен исключается, так как моя коллекция имеет исключительно личный подтекст и вне меня теряет свой смысл.

Клейн: Размышляли ли Вы о фотографии этого рода как об искусстве? Изучали ли опыт таких фотографов как Глёден, Гальди, Плюшов, Мэпплторп, Фалокко и другие? Ведь Ваши слайды несколько однообразны – юноши стоят или сидят на одинаковом фоне, в схожих позах, на одном и том же расстоянии от фотоаппарата.

Кухарский: Я интересовался опытом других фотографов, но обычно следовал своей интуиции. Конечно, есть определенные издержки. Технические средства ограничены: та же (далеко не лучшая) аппаратура, та же комната, то же освещение. Не студия же в конце концов.

Клейн: Думали ли о выставках?

Кухарский: Ну, коль скоро коллекция сугубо личная, то есть она существует для меня и моего сиюминутного окружения, я никогда не думал о выставках, хотя и имел ряд предложений такого рода как внутри страны, так и за рубежом.

Клейн: Какую судьбу Вы предусматриваете для своей коллекции? Должна ли она умереть вместе с Вами или Вы ее подарите кому-то, кто сможет ее хранить дальше и, возможно, будет увеличиваться?

Кухарский: Знаете, ввиду сугубо личного характера моей коллекции я не вижу для нее смысла вне моего земного существования, так что затрудняюсь ответить на этот вопрос более определенно.

Клейн: Мне кажется, некоторый смысл есть. Коллекция может представить интерес не только для людей одинакового с Вами вкуса. И не только для экспертов-искусствоведов: порнография или просто эротика, вульгарная или изящная. По этой коллекции, если сопоставить ее с аналогичными, можно изучать вкус некоторых категорий гомосексуалов, их идеалы красоты, можно лучше представить эксгибиционистские наклонности многих гомосексуальных юношей, выявлять их типы, учитывая и прочие данные о них. Конечно, нужны и эти прочие данные…

Кухарский: Я как-то не думал об этом. Ни к себе, ни к своим партнерам я не относился как к объектам чьего-то научного наблюдения. Моя коллекция – это моя жизнь.

Мнения литераторов и поэтов

Наталья Медведева, писатель, певица /229/: «Слово «порнография» стало именем нарицательным и не всегда имеется изображение полового акта. Для меня порнография – нечто похабно-пошлое и не обязательно связанное с половым актом. Как раз наоборот – не связанное с ним. Например, современная российская эстрада – чистая порнография. Телепрограмма «Про это» – порнография. Когда начинается хладнокровное, освобожденное от эмоций обсуждение чего-то очень важного, интимного – это и становится порнографией».

Согласно мнению Медведевой, книга, что читатель сейчас держит в руках, тоже, видимо, порнография.

Лев Рубинштейн, литератор /229/: «Никак я с порнографией не борюсь, я ее просто не смотрю – не читаю. Мне это нестерпимо скучно. Причем, скучно настолько, что я подозреваю, что и интерес к ней многих связан исключительно с запретами и с борьбой. Какой-то был по этому поводу то ли анекдот, то ли реальный случай. Одной пожилой даме дали посмотреть ради смеха кассету с порнухой. Потом спросили: «Ну, как?» Она ответила так: «Я не поняла самого главного – поженились они или нет?»

Эрика Джонг, американская писательница-феминистка /229/: «Порнофильм – через 10 минут хочется уйти домой и немедленно заняться этим, а еще через 10 минут уйти домой и никогда больше этим не заниматься».

Мария Арбатова, писательница, психолог, феминистка, озаглавила статью о думских чтениях «Дума запретила первичные половые признаки. Как не имеющие «культурной и научной ценности», а закончила ее цитатой из фильма Милоша Формана «Народ против Ларри Флинта»: «Руди, ты верующий? Значит, ты веришь, что Бог создал мужчину и женщину? Значит, именно тот же Бог создал их гениталии? И кто ты такой, чтобы пренебрегать Божьим творением?» /385/. В другом месте она говорит /229/: «По моему мнению, если под порнографией не понимать те вещи, которые выходят за границы разумного (изображение насилия, педофилия), – бороться с ней не стоит. Нужно просто следить за тем, чтобы она продавалась в определенных… учреждениях или кварталах города. Общеизвестный факт, любой психолог об этом скажет: в стране, где продается порнография, меньше изнасилований. А все разговоры о запрещении порнографии – есть не что иное как внедрение государства в частное пространство гражданина. Что является признаком, мягко говоря, непродвинутого государства».

В коротком эссе «О порнографии», напечатанном в русской эмигрантской газете «Возрождение» за 11 февраля 1932 года, русский поэт Владислав Фелицианович Ходасевич (1886-1939) проницательно замечает:

«Искусство свободно выбирать любой предмет изображения, и поэтому отличие искусства от порнографии зависит не от предмета изображения, а от способа его трактовки.

Между тем как искусство, пользуясь образами действительности, на деле уводит нас от нее, цель порнографии как раз обратная – неживое или словесное изображение в наибольшей степени приблизить к реальности.