– Блять, только не синий! Возьми красный, но верни синий! – взвыл Леша.

Марго стояла в стороне, устало прикрыв лицо ладонью. Такая поза давно стала для нее самой привычной, когда ситуация касалась очередного фейла Леши. Посмотрев на «айфон», Кристина поспешно спрятала его в сумку, которую посильнее прижала к себе.

– По крайней мере, он теперь не будет проводить все время в играх, – спокойно пожала плечами Марго.

Вся компания наблюдала за жалкими попытками Леши вернуть джойкон. Он уже и сам не менее ловко, чем обезьяна, забрался на дерево, где его поджидало новое препятствие в виде целой стайки приматов, которые явно намеревались разобрать его по кусочкам.

– Они же ему все волосы выдерут… – лениво заметил Глеб.

– А вот это уже проблема, – возразила Марго.

– Так и будем стоять и смотреть? – Кажется, один Сева переживал за друга. Да, однозначно вайб Леша задавал особенный, даже за пределами тусовки.

В итоге Глеб взял с земли первую попавшуюся ветку и швырнул ее в сторону обезьян в попытке отогнать их от Леши, пока на голове друга еще оставались волосы. Но вместо обезьян он попал в самого Лешу, который от неожиданности сорвался с дерева. Приземление было довольно болезненным, Муть умудрился ободрать себе колени и локти.

– Ты как? – кивнула ему Марго.

Леша все еще смотрел на обезьян, что засуетились на ветках, словно рой потревоженных пчел. Вероятно, он еще надеялся увидеть ту, что утащила «кусок» «Нинтендо».

– Леш, да забей ты уже, идем отсюда.

– Вы совсем, что ли? – Он в недоумении обернулся ко всем. – Вон, Сева, например, – Леша кивнул в его сторону. – Мы с ним постоянно гамали в Just Dance. Чем мы теперь заниматься будем?

Сева смущенно глянул в сторону обезьян, стараясь не комментировать произошедшее. Нелепость какая-то. А ведь ему и правда нравилось играть в Just Dance, последнее время это было его guilty pleasure^[15], о чем знал только Леша, который и подсадил его на эту игру.

– Реально. Пойдемте уже, пока они еще что-нибудь не украли, – предложила Кристина, вновь достав телефон и принявшись записывать сторис.

«Представляете, пошли мы с ребятами в Лес обезьян, и одного из наших друзей ограбила мартышка. – Кристина навела камеру на табличку с предупреждением. – Вот правда, если приходите сюда, прячьте все заранее в сумку и держите ее при себе, не пренебрегайте этими простыми правилами, это мы еще легко отделались, а могло быть намного хуже». Со свойственной блогерам инста-утрированностью она продолжила нагонять жути на своих подписчиков: «Они атаковали нашего друга, у меня просто дар речи пропал, вот честно, и никто даже не помог нам. А сам он потом сорвался с дерева, весь в ссадинах, в общем, жуть какая-то, так что будьте осторожны, мои хорошие, как говорится, stay safe^[16]». Кристина изящным движением поправила солнцезащитные очки и нажала «отправить».

Все это время Марго стояла в стороне и наблюдала за ней.

– Это прикол какой-то? Сев, ну вот скажи мне: она реально такая или что? Может, со мной что-то не так и я чего-то не понимаю?

– Маргош, да ладно, ну чего ты. Она же блогер…

– Хотела бы я, чтобы в момент записи этой сторис обезьяна вырвала у нее телефон и она уже успокоилась наконец. Ходит как дура с вытянутой рукой, бывают же такие конченые…

В подобные моменты излишней токсичности Марго сложно было остановить. Яд исходил из нее непрекращающимся потоком, постепенно отравляя атмосферу вокруг.

Волнение обезьян по деревьям все продолжалось. Леша осматривал свои ссадины, а к ним двигался уже не так дружелюбно настроенный охранник.

– Все обезьян посмотрели? Довольны? Погнали отсюда, – скомандовала Марго.

– Может, у них есть какая-то комната украденных вещей? – Леша все не мог оправиться от потери и глупо глядел на свой «Нинтендо» без одного джойкона.

– Да, Леш, конечно. Обезьяны все нажитое складывают в одну камеру, – хохотал Глеб. – А может, у них есть общак? Нет-нет! Они, как в «Одиннадцати друзьях Оушена», планируют ограбления…

– Или собирают все побрякушки и строят из них… боевого робота? Автомобиль? И твой джойкон – это недостающий элемент. – Сева тоже подключился к этой игре, а Леша тоскливо включил «Нинтендо».

Они быстрым шагом двигались к выходу по выбранной наугад тропе, но ворот все не находили. Сева и Глеб уже в открытую хохотали, пока Кристина деловито накладывала фильтр.

– Ребята! Ребята! – радостно крикнул Леша, догоняя остальных. – Сникерс играет!

– Что? – расхохотался Глеб.

– Значит, этот засранец где-то рядом, – Леша стал пристально оглядываться, высматривая синий джойкон.

– Да ну, ты угораешь.

– Не-не! Смотри! – Он ткнул Глебу «Нинтендо» с включенной Mario Cars. – Я ничего не нажимаю, а он двигается!

– Капе-е-ец! – Сева тупо заржал вместе с Глебом, взял приставку в руки. – Реально, девочки, вы видели? Обезьяна играет!

– Вы придурки? Нас сейчас посадят! Идем быстрее, – шикнула Марго.

– Но мой джойкон! Если сигнал ловит, значит, он где-то рядом.

– И что, Леш, в полицию на обезьяну подашь? Вызовешь на дуэль, где главный приз – джойстик?

– Джойкон…

– А может, вежливо попросишь обезьяну его вернуть?

Глеб не мог остановиться. Он смеялся до слез, Сева тоже пытался сдерживаться, но становилось только хуже. Оба уже стали пунцовыми от хохота.

– Его зовут Сникерс.

– И что, Леш? Вот и что?

– Да я сейчас быстренько его найду.

В итоге Глеб и Сева уже начали держаться друг за друга, лишь бы не упасть со смеху. Кристина тоскливо стояла рядом, со скучающим видом проверяя что-то в телефоне.

Марго схватила Лешу за ворот рубашки и потащила за собой. Глеб и Сева продолжали хохотать, уже не замечая, что происходит. Марго ругалась, Леша ныл. Дорогу из храма обезьян они с трудом, но нашли, Кристина успела проложить маршрут к следующему пункту прогулки, а Глеб и Сева все никак не могли угомониться.

– Ничего, Леш, будешь сюда приходить со Сникерсом играть!

– А потом принесешь комп и катку^[17] в Доте организуете.

– Созвонитесь по «Дискорду»^[18].

– А прикинь, Леша его потом в покер научит играть.

– Ребя-я-ят, – протянул он. – Ну реально джойкон жалко. Где я его здесь возьму?

– Не знаю, найди Сникерса в «Инстаграме», в директ напиши, – Глеб нес откровенную чушь, но они уже перешли грань рационального и смеялись буквально со всего. С худющей собаки, разбитого асфальта, супермаркета, названного Pepito.

Компания петляла по улицам, где едва помещался один автомобиль, а пешеходная зона вообще была раздолбана. На одном из поворотов Кристина остановилась у стены, целиком забитой указателями. Судя по всему, указателями всех заведений в этом переулке.

– Да-да, нам сюда.

– Я ужасно голодный, – пожаловался Сева. – Этими фруктами вообще не наедаешься!

Перед рестораном с огромной круглой резной дверью, которая вертелась, словно монетка на ребре, стоял небольшой алтарь, у которого склонились официантки. По алтарю с крошкой Шивой, утопающему в желтых цветах, бегала крыса, воруя подношения: бананы, крекеры и что-то еще. Тонкая дымная нить благовоний поднималась в небо. Официантки даже не шелохнулись, когда компания прошла мимо.

Их заставили разуться, дали пакеты для обуви, и внутрь все прошли босиком. Каждый опасался, что они зашли в какое-то сакральное место, но внутри это оказался обычный хипстерский ресторан. С низкими столиками (посетители сидели на подушках), роскошной винтовой лестницей и отсутствием стен. По периметру расположился фонтан, в котором плавали сочные, жирные оранжевые карпы.

Кристина обернулась, счастливо улыбаясь и подмечая восторг остальных. Она гордилась своим выбором.

Они сели за столик, принялись смотреть меню. Глеб ждал момента, когда их общение станет беспрепятственным. Марго, источая яд, цокнула, выдала какой-то комментарий о ценах.

– Лавандовая вода? – она фыркнула. – И описание у блюд – словно посты в «Инстаграме». «Панкейки, насыщающие желудок и перерождающие понятие вкуса», – криво перевела она.

– Органическое, полезное. Наверху есть спа, – невозмутимо ответила Кристина. – Советую взять на гречишной муке.

– Гречишная мука?

Глеб старался не подать вида, но прекрасно понимал, что делает Кристина: она поднимала активность аудитории, выстраивая в своей речи таргет. Гречишная мука – тема Севы. Ему только дай поговорить о еде, готовке и шведском клюквенном соусе, который он попробовал там в местной забегаловке.

Беседа набирала обороты и без стараний Глеба, все это время он настойчиво листал меню, надеясь, что раздел Drinks^[19] чудом пополнится нужными пунктами.

Со стороны они выглядели почти счастливыми. Компания друзей, Бали, молодые и красивые. Сидят на полу, делятся едой, обсуждают ее, с чего-то смеются, проверяют маршруты в картах. Разве не каждый подсознательно стремится к этой картинке? Разве Глебу не следовало бы присоединиться к официанткам у алтаря и сказать Шиве, богу разрушения и созидания, банальное «спасибо»? У него есть друзья. И Бали.

* * *

Глеб сидит у супермаркета в компании грязных балийцев, уже без своих друзей. Местные гостеприимно наливают ему арак, вручную выдавливают сок маракуйи в пластиковый стакан. Низкие, темные, татуированные – Глеб кажется себе королем среди странной свиты. Благодаря ему на эту шваль, пьющую у супермаркета, клюет пара белокурых шведок, присоединяется какой-то старый облезлый австралиец, и компания растекается вместе с араком.

– Здесь, на Бали, жизнь больше жизни, – сообщает австралиец и пьяно признается в любви к местным.

Шведки по кругу задают вопросы. Откуда ты, Глеб? Чем ты занимаешься, Глеб? Ого, а в России холодно?

– Здесь земля пропитана особенной… ну ты понимаешь… магией. А в завтрашний Новый год…

Местный смеется.

– Наш Новый год… Вы, туристы, все едете на Ньепи. Почему-то вас так привлекает тишина. Все отели: Ньепи, Ньепи, Ньепи. «Проведите с нами Ньепи!»

– День тишины?

– Ха-ха! Типичный европеец! Вам не нужно Меласти, очищение вам не нужно. Смотри, как он клюнул на День тишины, – и местный злобно хохочет.

– Все сидят дома, никто не работает, – отвечает шведка, надеясь привлечь его внимание.

– Amati Geni – нет света, нет огонь, – балиец загибает пальцы и говорит слишком громко и злобно. – Amati Karya – нет работа. Amati Lelungan – нет ходить. Amati Lelangunan – нет развлекаться. Так что пей, веселись! Сейчас-сейчас! Быстрее! Ньепи из океана выйдут монстры, оглянуться – и ох! Никого нет! Город пуст! Они посмотрят, посмотрят и снова вернутся в воду.

* * *

Глеб почему-то вспоминает, как они с Марго шли по пустым улицам Москвы. Пять утра. Они трясутся на морозе и ждут, когда откроется метро. Обессиленные и молчаливые. Денег на такси тогда не было. Мертвое воскресенье. Шлейф тусовок тянется за ними. Сева где-то потерялся. Вот какое у них было Ньепи. Нет света, нет работы, нет развлекаться. Это потом появились деньги на такси. Это потом Глеб научился ездить по другим домам, ночевать там или тусоваться так, чтобы сразу идти утром на пары.

* * *

В их скорбной вилле, пока его не было, намечался разговор. Сева обосновался на кухне, тихий и мирный, немой зритель. Леша устроился на балконе и делал вид, что ничего не происходит.

– Не думай, что ты какая-то особенная, Кристина.

Сева готов благодарить богов, что этот разговор случился в первый день. Лучше так, чем если бы Марго копила в себе агрессию еще несколько дней.

– Вы у него все как на подбор. Пластмассовые, статусные, чисто как аксессуар. Хвастает, как часами, потом выкидывает. Глеб – бессовестный мальчик, и не думай, что ты особенная и изменишь его. Я экономлю тебе время и силы. Наслаждайся, пока он тебе радуется, и старайся в него особенно не вникать. Вот тебе дружеский совет.

Кристина хмыкает, откладывает телефон. Медленно, как в вестернах – револьвер.

– Очень мило с твоей стороны.

Должно прозвучать «но», а после него – едкая реплика. Но самое ужасное, что это конец предложения. Просто «очень мило с твоей стороны».

Сева тяжело выдыхает и делает вид, что очень занят разделыванием ананаса. Режет его на мелкие кусочки медленно и чрезмерно вдумчиво, так, что весь липкий сок течет по столешнице.

Марго дергается, будто ее ударили током, начинает заводиться.

– И то, что он притащил тебя с собой, ничего не значит.

– Только звучит это так, будто как раз наоборот, – Кристина кокетливо улыбается, перегибается через подлокотник резного кресла, чтобы стать к Марго чуть-чуть поближе. Та все стоит за столом, заваленным оргией деловых бумажек. – По крайней мере, ты это активно даешь понять.

– Я просто хотела тебя предупредить, чтобы потом ты не закатывала нам истерик. Мы здесь заперты, а ты имеешь на него виды. Глеб – не для отношений.

– Может, он не для отношений с тобой?

И в Севе, и в Леше – в зрителях – одновременно зарождается какая-то паника. Они переглядываются друг с другом, напрягаются и уже думают, как их растаскивать.

Марго пару раз моргает, хмурится, переводит взгляд на Кристину.

В голове у нее только одна фраза: «Уничтожь ее».

И она ее уничтожит. Уничтожит так же, как всех смазливых официанток в ресторане, которые смели смеяться над ней, как каждого ублюдка в костюме, который шлепал ее по заднице.

Ох, Марго может обрушить на нее весь гнев. Может выпотрошить и рассказать про несчастную суку, которую кто-то бросил так, что единственный ее способ доказывать любовь к себе – сотни тысяч незнакомцев, шлющих «огоньки» на ее сторис. Что вся ее деятельность – не что иное, как попытка внушить себе хоть какое-то чувство значимости. Каждый ее пост – маленькая вендетта людям, которые заставляли ее сомневаться в себе, которым она завидовала. Подружки, условные бывшие, одногруппники, кто угодно.

Марго знала: перед ней инстаграмщица – самое уязвимое существо на свете.

Но Марго сделает то, чего не делала с последнего дня работы в том ужасном ресторане. Она представит, как набирает в рот воды, делает вдох и вот сейчас мило-премило улыбнется.

– Ох, ты еще не представляешь, как мне повезло.

Она уничтожит ее хладнокровно, медленно и до основания. Так, что разрушитель Шива позавидует.

– А никто, кстати, не хочет поискать Глеба? – бедный суетливый Сева встревает в разговор. – А то он сказал, что в магазин пошел, и пропал.

– Скорее всего, опять где-то нажрался.

– А вдруг его ограбили или убили?

– На Бали такого не происходит.

– Боже мой, Кристиночка, да пойми ты уже, что это не чертов «Диснейленд». И что твои посты ничего тебе не дают. Конечно, тут и грабят, и убивают, и обезьяны воруют. И обезьян, наверное, воруют.

– А еще их грабят и убивают!

– Ой, Леш, не знаю, на байке покатайся, поищи его. В любом случае он всегда домой приползает. Вообще, что Глеб опять нажрется, было предсказуемо.

– Ну, мог хотя бы в нашей компании, – тихо предполагает Сева.

– Может, так и было бы, если бы вы на него глаза не закатывали, – Кристина сказала это тихо, уклончиво, снова утыкаясь в телефон, ожидая тирады Марго, но ее не поступает. Опять Сева и Марго переглядываются, переглядываются так, будто они хранят какую-то тайну, которую кто-то косвенно затронул. – Что происходит?

– Ты о чем? – Сева принялся мыть нож.

Кристина подскакивает с места, почуяв что-то неладное. Ей и Глеб говорил, что Сева с Марго стали себя как-то странно вести.

– То вы его в аэропорту даже в туалет не отпускали, а здесь вдруг не переживаете. И эти ваши переглядки…

– Не накручивай, Кристиночка.

– Да ладно, Кристин, забей, – смеется Леша. Он встает, лениво потягивается и уходит на кухню. – Все комары покусали, капец какой-то. А вы видели там, у пирамид, какой-то странный обряд?

– Жуть вообще какая, – Марго идет к балкону, разглядывая людей в белых одеяниях. Каждый из них несет по факелу, процессия мрачно двигается вокруг пирамид. – Сектанты какие-то.

– Светозар не сектант.

– Ты его сама видела. Думаешь, он адекватный?

– У него работа быть неадекватным.

– Да, Кристин, еще скажи, что тебя не напугало пиздец как его «умереть и воскреснуть»!

Кристина замолкает, уставившись в пол и притихнув так, что всем становится неловко.

– Мы здесь всего первый день, но мне уже страшно, – говорит она совсем тихо. – Очень страшно. Страшно от него. От местных. Раздолбанных дорог и драных собак. Эти статуи и храмы пугают меня. Джунгли и дорожка к вилле. Ящерицы, черт подери, ящерицы. Я всю ночь не могла заснуть. Пялилась на одну, как она ползет по стене и…

Она сама удивляется, насколько честно все это рассказала. И пугается собственной прямоты и искренности. Она, как каждый лайфстайл-инфлюенсер, знает, что мысли формируют действительность, и даже сама мысль о страхе у нее в голове под запретом.

А еще каждая подружка с Бали говорила ей: «Здесь мгновенная карма. Сбывается все, о чем подумаешь».

Кристина не хотела думать о страхе. А чувствовать его – тем более. Но он расползался по их мрачной вилле, впитывался в нее через кожу.

Кристина, обычно не щедрая на сантименты и иллюзии, почему-то захотела, чтобы пришел Глеб, перманентно пьяный, веселый, красивый и легкий, с этой его естественной изящной помятостью и самоуверенной улыбочкой.

Он вообще весь был не про чувство безопасности. Никогда его не гарантировал, никогда его не давал, а Кристина никогда от него этого не просила, не ждала, но почему-то хотелось именно этого и прямо сейчас.

Им всем стало неуютно от выражения ее лица.

Желтые огни факелов у пирамид плясали по кругу.

– Да ладно. Просто идиотское приключение. – Но даже Леша не смог произнести эту фразу со свойственной ему беспечностью.

– Извините, я спать.

Она чуть не бегом вбежала в комнату, быстрее, к своему ритуалу. Мицеллярная вода, потом молочко для умывания, спонж, отбеливатель для зубов. Очищение кожи в три этапа, обязательно прохладная вода, чтобы не выделялся себум. Но если раньше она делала это так, как завещала в своем «Инстаграме», «бережно, с любовью», то сейчас все происходило суетливо, нервно, лишь бы отвлечься. Так курят от страха.

Она включила свет везде, где только можно. Музыку самую дурацкую. Открыла «макбук». Где обои на рабочем столе иронично и лаконично наставляли: Only positive vibes^[20].

Бали тебя слышит, Кристина. Слышит каждую мысль и тут же воплощает. Будешь бояться – страха будет еще больше.

Две ящерицы сидели в уголке. В окно настойчиво бились джунгли. Такие плотные, что наутро солнце не пробьется через ветви.

* * *

– Может, с ней поговорить надо? – предложил Сева.

– Найти Глеба, с Кристиной поговорить… Еще предложения будут? – раздраженно поинтересовалась Марго. Она хотела сбросить с себя чертов страх Кристины грохотом шкафчиков, шумом чайника. – Боится она. Эти ласковые девочки, выращенные в тепличках, боятся всего. Еще ты под ее дудку плясать начнешь.

– Я бы не сказал, что Глеб пляшет под ее дудку, – задумался Леша.

– Дудка хороша, если она не видна.

Чайник начинал закипать. Марго все не унималась.

– Да нормальная эта Кристина, лучше фитнес-моделей, которых он обычно водил.

– Господи, Сев, она же эмоциональная проститутка, манипуляторша, мать продаст за лайк. Даже не за репост, а за лайк.

– Ты к ней слишком предвзята.

– Как раз-таки нет, это вы, мальчишки, предвзяты к каждой смазливой мордашке.

– Да что ты так на нее обозлилась?

– Марго, Сева, может, хватит? Серьезно! Давайте поищем Глеба и вытащим его из какой-нибудь канавы.

– А может, ты нам дашь поговорить, Леш?

– Да мы все просто от жары с ума сходим. Тут даже кондиционеров нет.

– Если ты, Лешенька, не заметил, тут и стен особо нет.

– Я напоминаю, что это была твоя идея, – заметил Сева. Он тут же выключил чайник и принялся быстро разливать кипяток по чашкам. Марго глядела на него круглыми глазами, побелев.

– Да ребя-я-ят, – протянул Леша. Он подошел к ним и размашисто обнял сзади. – Да это джетлаг, первый день такой насыщенный, мы все на нервах, вот и ссоримся. Ничего необычного. И вообще, – Леша важно поднял палец, – меня обезьяна обокрала, это я тут пострадавший.

Марго и Сева рассмеялись. Чай заварился в их временном доме. А из того угла кухни сектантов было почти не видно. Если закрыть глаза, кажется, что происходит нечто родное, особенно если они смеются.

– И правда слишком нервный день, – на удивление мирно согласилась Марго, заботливо расставляя чашки у столика, садясь под полупрозрачный балдахин. – Нам надо просто привыкнуть.

Это был их последний спокойный день.

И Кристина это чувствовала.