Глава 5

Любава

Среди моих сокурсниц и других студенток, как гусь среди гусынь, возвышался молодой мужчина – я бы ему дала не больше тридцати оборотов. Он стоял спиной, и почему-то меня будто приморозило от его появления. Длинные каштановые волосы заплетены в толстую косу касались поясницы, а дерзкий закрученный хвостик лежал на крепких ягодицах. Никогда не видела таких длинных волос у мужчин, разве что у глубоких старцев, как ис-тэ Патроун.

Разглядывая крупные плечи приезжего, заметила мудреную вышивку на его мундире. Что-то в этих узорах почудилось знакомое – это встревожило, отчего я еще приблизилась. Опустила взгляд ниже – черная ткань брюк облегала крепкие бедра и обтягивала длинные, мускулистые ноги. Белые сапоги до колен с пестрым тиснением на голенищах стучали каблуками по камню, высекая искры от каждого движения.

Странное ощущение неправильности закололо в груди. Я приложила руку к амулету на ключице, утопив пальцы в белом ворсе, и одними губами прочитала «сейваша». Это не магия, это ключ, открывающий, его прочитать может даже простец. Амулет снимет острую боль на несколько минут, усилив действие артефакта.

Толпа внезапно закачалась, угрожая придавить. Мне лучше спрятаться сейчас, не то худо будет.

Заплетающимися ногами я отошла в сторону, намереваясь прижаться к колоннам и вновь спрятаться под ивой, но двигалась очень медленно, меня словно тащило необъяснимой силой назад, к порталу.

Смотреть, как девушки выплясывают вокруг очередного павлина, было глубоко неприятно. Зачем так унижаться? Эти вельможи приезжают в академию за товаром и платят за нас очень много, потому простых смертных и бедняков среди них не увидеть, но некоторые особо отличались, как этот… на восхитительных железных лошадях. От взгляда на колесницу или сани, не знаю, как правильнее назвать, ведь у нее и лыжи, и колеса имелись, по коже побежали мурашки. Я будто уже каталась на такой, но, когда именно, не помню.

Скрипя зубами от странного состояния, отвернулась от длинноволосого богача, но в меня неожиданно влетел высокий и широкоплечий парень с курса боевиков. От грубых рук мага, что отодвинул меня в сторону, позвоночник прошило стрелой боли.

Амулет обычно заранее останавливал прикосновения, не позволял другим приближаться, но сегодня я погибала – он совсем не работал.

Не устояв от шока, упала навзничь на камень площади, и белое небо Криты рухнуло на голову.

Взорвался хохот. В ушах загремело, в груди скрутилась ядовитая мерзлая змея.

Задыхаясь, я с большим трудом встала на четвереньки. Добавив «сейваша» несколько раз, стиснула ледяными пальцами амулет, да только легче не стало, камень не принимал мои приказы. В глазах потемнело, а к горлу подступила знакомая тошнота. Если сорвусь в темень, случится непоправимое. Нужно уйти подальше от людей. Должна…

Звонкий смех прервался, и перед лицом появилась большая мужская ладонь. Крепкое предплечье, что спрятано под плотной синей тканью и украшено дорогими камнями белых и серебристых цветов, переходило в большие плечи. Я зыркнула на руку, что оказалась в опасной близости. Крупные пальцы, выраженные фаланги, ровные косточки, драгоценные кольца с именитыми печатками. Кожа темно-карамельная, смуглая. И шрам на запястье…

Шарахнулась поздно. Мужчина коснулся моей ладони, и по венам пошли огненные росчерки, наши руки подсветились яркими сине-серебристыми разломами, что запульсировали, сплетаясь.

У гостя были темно-шоколадные глаза, а в глубине зрачков вертелась живая искра, как фитилек. Будто в одну секунду во мне лопнули все капилляры и порвались мышцы, но я смогла, превозмогая притяжение, отстраниться, чтобы разорвать наше прикосновение и увести взгляд.

– Дай руку. – Мягкий голос толкнулся в лицо, окатив теплым воздухом. – Я помогу.

– Спасибо… не нужно. – Я помотала головой и тяжело выпрямилась. Под коленями тянуло, все косточки крутило, словно меня жернова мельницы перемололи. Сил едва хватило попятиться от вельможи.

Он попытался схватить меня за локоть, но я отшатнулась. Хотя это по правилам академии недопустимо. Если гость сделал выбор, обязана подчиниться. Да только нельзя! Ректор предупреждал, чтобы держалась подальше от портала и не выходила из главного зала, а я будто свихнулась, в самую гущу нырнула.

Глядя в пол, стараясь не привлекать лишнее внимание высокопоставленного гостя, я поймала равновесие, до хруста пальцев сжала накидку, чтобы та не упала с плеч, и, шепча про себя бесконечное и бесполезное «сейваша», повернулась к лестнице.

Кто-то хмыкнул рядом, а после в поле зрения появились белые лощеные носки высоких сапог. Королевских. Так вот что за узоры на его кителе! Я такие узоры в библиотеке видела, в книге по истории Энтара, а еще на печати старшего мастера нашего факультета.

Я втянула голову в плечи. Неуважение к потенциальному работодателю или хозяину лишит меня привилегий и хороших рекомендаций, а неуважение к ин-тэ может стоить жизни.

Благо меня больше не трогали, белые сапоги ушли в сторону, и я, ковыляя, побрела по ступенькам в зал. Дождусь конца праздника в темноте какого-нибудь угла, а потом так же тихо уйду к себе. Сейчас не получится: комнаты нарочно заперли на время бала, чтобы никто не пропустил отбор. Здесь даже Патроун не смог пойти против правил академии.

Что же на меня нашло? Зачем вышла наружу? Зачем подошла к порталу? Сани хотела ближе рассмотреть! Они словно звали меня… Словно я эту машину видела раньше. Или странного гостя…

В глазах туманилось.

В груди сдавливало мерзлым ужом.

Кто-то в танце, будто нарочно, врезался в меня, выхватив из легких остатки воздуха.

На мгновение я погрузилась в зыбкую тьму. Музыка и боль так оглушили, что пришлось слепо выбежать на балкон и, задыхаясь, прижаться к ближайшей стене.

Почему-то сегодня артефакт защиты не просто барахлил – он пропускал все прикосновения и, кажется, усиливал их.

Я поискала глазами ректора, надеясь на его помощь, но, заметив густую тень, что скользнула по коридору в мою сторону, спряталась глубже, под арку.

Маленький закуток был повернут к площади, и я неосознанно впилась взглядом в синий мундир приезжего гостя и черную косу толщиной в мое плечо. Тот самый, из королевской семьи, что пытался помочь и руку протягивал… Тот самый, со знатной вышивкой.

Меня снова обожгло. Ребра скрутило ноющей болью, отчего я обвисла на перилах едва дыша.

Хозяин саней будто почувствовал что-то. Дернул плечом, повернулся к балкону. Потер кулаком грудь. Вскинул голову. Жадно расширил ноздри, принюхиваясь.

Вон сколько вокруг претенденток, а кареглазый, прострелив толпу хищным взглядом, смотрел на меня.

Чтобы скрыться от его безумных глаз, я отступила к стене и, нарушая главное правило бала – не использовать магию, накрылась слабым невидимым куполом. На больший не хватило контроля, меня дико трясло, но оставаться под прицелом темных глаз тоже не могла.

В эссахе что-то изменилось, моя ледяная магия бушевала, ребра будто ломались, крошась о нечто необъяснимое. От мощного холода, что разрастался под кожей, слиплись губы, а изо рта вылетело крошечное облако тепла.

Я замерзала изнутри. Лед вышел из границ эссахи, и оберег Патроуна больше не работал, как ни пыталась к нему воззвать. Что-то извне подкормило мой дар.

Сердце пичужкой забилось под ладонью, замедлило ход, а запястье со шрамом пронзило такой дикой болью, что я упала на колени и завыла сквозь сомкнутые зубы.

Хотела прочитать заклинание – погружение в глубокий лекарский сон, крайняя мера, чтобы остановить мучения, но не смогла вывернуть правильно ладонь и поставить в нужное положение пальцы. Чтение магии сорвалось, рассыпавшись в воздухе серебром. Кисть скрутило, я сжала ее другой рукой, спрятав старый грубый шрам, что сейчас безумно жег кожу и лишал меня возможности себе помочь.

Глава 6

Синарьен

Папа хоть бы инструкцию дал, как пользоваться артефактом. Бесконтрольно ворочается осколок под кожей, щекоча ребра – не очень приятно. Вживили в тело кусок гадости и сказали, что магия сделает все за меня, а я не привык кому-то – тем более, бездушному камню – доверять свою жизнь. Да и как искать невесту в таком скоплении красоток?

Шутник у нас король. Отец раньше улыбался чаще, последнее время все больше хмурился и почти не выходил из зала советов. Я же государственные собрания пропускал – никогда не верил, что до войны дойдет. Считаю, местные волнения можно погасить с помощью кнута – в виде ареста парочки бунтарей, или пряника – наградить тех, кто ведет себя подобающе законопослушному кританцу. А в военном подавлении неугомонных папе помощник и поддержка – Ланьяр. Мы хоть и погодки, но очень разные. Я в отца пошел, внешностью и практичным характером. Брат – копия мамы, темно-русый с голубыми глазами, только закрытый и сдержанный. Поджарый, на полголовы ниже меня. Драться с ним – обученным военной технике – только калечиться, а переспорить – проще элей с неба сбить, чем что-то доказать.

Изредка отец собирал советы биологов и магов, чтобы решать проблемы питания и полива в теплицах, туда я изредка наведывался, хотя последнее время махнул рукой – папа все равно все делает по-своему. Бывало, что приходилось целые плантации овощных культур сжигать из-за неизвестных вирусов. Тяжелые решения… для меня это слишком – уничтожать, я бы попытался вылечить растения, тем более, Эврисий – отличный маг-биолог и мог бы, если ему дать достаточно времени и помощников, найти способ помочь. Но кто меня и меньшего слушал? Папе всегда проще выбросить слабое и поврежденное, выстроить помещения и засеять культуры заново, а Эври слишком покладистый и добродушный, отстаивать свое мнение – не его сильная сторона. А у меня других дел хватало, я все никак не мог выпросить у короля дозволение собрать поход магов и вояк в горы, чтобы найти более крупное месторождение ценных минералов. Папа говорил, что сейчас не время для моих детских увлечений.

Зато король находил его для других: проводил недельные консилиумы лекарей, чтобы найти способ остановить развитие новых недугов, вроде черноты. Последние года три очагов болезни на Энтаре не находили, маги больше не страдали. Кажется, один раз больная появилась в академии, но доказать, что ее поразила именно чернота, не смогли, девушка погибла при странных обстоятельствах – рассыпалась, как порох. С магами разное случается, особенно если неверно использовать заклинания или сунуть пальчики в запрещенную некромантию.

Что папины лекари и архимаги обсуждали каждую неделю, мне неизвестно, я упрямо выражал протест и прогуливал все заседания. Скукота. Это младший любитель подобной чуши, с ним король много беседовал и советовался, к нему прислушивался, за что брат прощал отцу погибшие теплицы. Я же, по мнению папы – только по девкам бегаю да горячительное в горло заливаю. Он меня вечно отчитывал, что пропускаю собрания. Мол, я ужасный пример подаю меньшим, правильным, сыновьям.

Правитель часто ярился и говорил, что лучше бы я мечом махать научился, как Ланьяр, чем прожигаю свои годы на секс, выпивку и иллюзорный прогресс, ведь мои технические достижения – пустой звук для страны.

А я не могу без экспериментов, верю в скорое развитие технологий, мне нравится чудить и копаться в неизведанном, в необъяснимом, а еще смешивать созданные механизмы с магией, усиливая результат, хотя это и рискованно, но иногда круче секса. В прошлом году чуть пол замка не сжег, пытаясь связать усилители с артефактами телепортации. Благо моя основная магия водная, успел все потушить.

Позже все равно получилось добиться результата! Моя гордость: недавно мы с помощником добавили в новый двигатель саней бесполезные на первый взгляд сниикты. Но они оказались очень важными для фокусировки энергии, что способна перенести человека на десятки тысяч миль. За годы экспериментов мы уменьшили нагрузку на ось машины, переделали носовую часть, а магик-лошади получили облегченную сбрую. За счет этого полеты и передвижения стали быстрее, мощнее и дальше. Получалось даже сквозь готовые порталы проходить, и крошка магических сталактитов экономилась. Да это прорыв для Криты!

Если внедрим такую систему в новое производство, сбережем ископаемое и продлим энергию на несколько десятков лет вперед.

Да только отец не видел в моем увлечении ничего хорошего, тормозил финансирование и запрещал эксперименты, мол, неоправданный риск и неподходящее дело для старшего наследника. Королю было все равно, что я на это отдал много лет своей жизни. Плевал он на то, что для меня это важно! Папа считал, что нужно развивать спящий магический дар, а еще лучше экономикой заниматься, политикой увлекаться и прислушиваться к живым людям, а не мертвым безделушкам. Он ни разу за все время работы завода не похвалил мои изобретения, все посмеивался, что я веду себя не как будущий король, а как избалованный мальчишка, которому не хватает цацек. Даже не пришел, когда мы с Яликом запускали первый рианцевый двигатель. Дорогая штука вышла, но оно того стоило. Теперь я уверен, что смогу перелететь в другой мир, осталось малое: испытать на людях. Если попаданцы к нам прилетают пачками, значит, есть куда лететь, и мир намного больше, чем мы думаем.

Хотя для королевства – это пустое, конечно, ненужное. Такими штуками только перед девушками щеголять по мнению отца, больше никто и не оценит, ведь магия, которой достаточно в каждом городе, умеет и перемещать, и лечить, и стрелять… Зачем кританцам технические, безумно дорогие механизмы, которыми еще и управлять сложно? Этому много лет учиться нужно, материалы искать, магию тратить на артефакты и зарядные устройства… А для бедняков и пустых такие вещи все равно заоблачно дорогие и недоступные.

– Орин, бережней! – буркнул я, обращаясь к молодому вознице в кабине за стеклом. Колесницу слегка качнуло на повороте, а меня при остановке от рывка бросило на панель.

Кучер оглянулся через плечо и, сдержанно улыбнувшись, кивнул.

– Приехали, ин-тэ! – уведомил он. – Осторожней, народу в академии сегодня много. Еще затопчут будущего короля, – и снова эта улыбочка наискось.

– Ничего, прорвемся. – Его колкие шуточки мне всегда нравились. Никто, кроме Орина и Ялика, не смел так дерзить ин-тэ, поэтому я не разозлился, а лишь хохотнул: – Это всего лишь нежные девчонки, будет лишний повод их потискать.

Орин, оскалившись, пригладил ладонью черные волосы, стянутые в хвост на широкой спине, и ловко, несмотря на большой рост, соскочил с подножки, чтобы открыть мою дверь.

Я ступил наружу и опешил. Какое великолепие! Сколько прекрасных творений здесь собралось! Папа знал, куда меня отправлять. Глаза разбегались.

Я возвысился над головами студенток, почти не обращая внимание на особей мужского пола, и с любопытством посмотрел в сторону академии.

Стоило отойти от колесницы, толпа закачалась, загудела, послышались насмешки, и головы зевак развернулись в другую от меня сторону.

Я неосознанно перевел взгляд.

Попаданку, а они прекрасно выделялись в толпе белыми нарядами, сбил пробегающий мимо студент. Причем не остановился даже, помчал дальше. Меня перекосило от такого хамства. Девушка попыталась выровняться, снежные волосы разлетелись по плечам облаком. Она вдруг согнулась, словно от боли, и, запутавшись в длинной юбке, рухнула навзничь на лед. Беспомощно перевернувшись на руки, отползла к стене, подальше от толпы, что угрожала ее затоптать. Я ринулся наперерез, отталкивая зевак. Склонился над пострадавшей, но почему-то замер в миге от прикосновения.

Какая бледная, словно в молоко упала. Было ощущение, что девушка пойдет трещинами, как хрусталь, который случайно уронили.

Мой внутренний интеллигент не мог оставаться в стороне. Просто жест добра, уважения и благородства. С детства коробило, когда страдал кто-то слабее. Я, может, в каких-то вопросах и эгоист, но мама приучила нас с братьями быть галантными, насмехаться над чьим-то поражением не умею и сходу могу в рожу дать, если замечу подобное от других.

Магический артефакт в груди внезапно ожил. Меня насквозь прошило колючим холодом. Будто я из распаренной купальни заглянул в комнату для хранения мяса и рыбы.

Белянка, а ее трудно было называть иначе, лежала около моих ног лицом вниз, будто преклонялась пред величием королевского обувщика. Пальчики, скрутившись, царапали ледяной пол, а меня словно обжигал воздух – стало невыносимо жарко в сезон снегов, когда всюду царит мороз.

Студентка приподнялась на локтях, выглянула из-под копны белоснежных волос, моргнула бесцветными густыми ресницами и шарахнулась от моей руки. Но в последний миг ее рывка мы все-таки соприкоснулись. Ладони словно по волшебству притянулись, пальцы сплелись.

По коже побежали искры, по телу молнии, ребра раздались, выпуская папин осколок на волю. Он невидимый для других, только я могу видеть серебристое сияние парного артефакта.

Мне нужно время. Я должен сам выбрать! Мама говорила, что имею право.

Неловко отряхнулся, скидывая навязанные магией ощущения, и уставился на девушку.

Бледное едва ли живое лицо, метельные большие глаза и губы – крупные, чувственные, но бескровные. Белянка попятилась, будто я – ее самый страшный кошмар.

– С тобой все в порядке? – Шагнув ближе, я пристальней осмотрел девушку.

Та снова отстранилась. Задрожала. Подтянув юбку к коленям, попыталась выпрямиться на ноги, но не смогла. Словно у нее не было сил.

– Эй, – я наклонился, а Белянка еще отодвинулась. – Не бойся, я помогу.

Замотала головой, прижалась лопатками к холодной стене.

Глаза распахнуты в ужасе, губы сомкнуты в бледную кривую, вся дрожит, словно я на нее напал и насиловать собираюсь.

Меня это немного обескуражило. Я – принц, и моего внимания добиваются, а если проявляю интерес – расплываются передо мной с первого взгляда, но эта… бледная, отмахивается. Неуважение к королевской персоне? Или ей снегом глаза запорошило?

Толпа позади притихла, потому что большинство студенток мигом разобрались, кто перед ними стоит, погоны и особенная королевская вышивка не просто так на кителе сверкали.