Такая как ты. Дневник женщины
Пишу
Когда пишу, лучше себя понимаю, исцеляюсь, и все заживает, как на собаке. Стоит отложить бумагу в сторону, опять заболит, закровоточит. Так и живу…
А ты… Ты не жалей. Ведь когда ты читаешь, я пишу…
Без права переписки
Живу так, как будто черновик мараю. Думаю, еще успеется, завтра перепишу набело, ну, если не завтра, то в следующем месяце обязательно, ну, по крайней мере, в следующем году уж точно, ну, или еще через год… Живу и делаю вид, что не знаю: нет в жизни черновиков. Сразу набело пишешь, в чистовик. Детским почерком? Слишком размашисто? Думаешь так красиво, а формулируешь мысли коряво? Глупо? По-дурацки? Получается по-разному. А часики тикают над головой. Помни: звонка на перемену не будет. И сочинение без права переписки…
Где найти силы?
После семейного секса. Лежу. Примеряю на себя разные имена. Мужские. Какое мне подойдет?
Сергей. Будет хорош сзади.
Владимир. Возьмет сверху.
Алексея здорово, если на боку.
С Валерием вкусно сидя.
Виктор. Лишь поцелуи.
Арсений. Только 69.
Кирилл. Говорить до зари.
Дмитрий. По телефону.
Игорь. Чтобы молчать.
Михаил. Обнимать и плакать.
Андрей. Засыпать на плече.
………………………………..
………………………………..
………………………………..
Есть ли на свете такое имя, которое все это в себе совмещает?
Думаю…
А надо бы верить…
Я не расстраиваюсь
Я не расстраиваюсь, когда за окном с утра дождь…
Я не расстраиваюсь, когда понимаю, что телефон отключен за неуплату…
Я не расстраиваюсь, когда обнаруживаю, что потерял кошелек…
Я не расстраиваюсь, когда вижу, что из моей машины выдрали магнитолу…
Я не расстраиваюсь, даже когда эта самая машина отказывается заводиться…
Я не расстраиваюсь, когда в тесном и душном трамвае мне наступает на ногу контролер…
Я не расстраиваюсь, когда рабочий улей возбужденно шумит о задержке зарплаты…
Я не расстраиваюсь, когда моя девушка флиртует с моим начальником…
Я не расстраиваюсь, когда хозяин съемной квартиры требует заплатить вперед, ссылаясь на общий кризис…
Я не расстраиваюсь, даже когда друг на просьбу занять мне денег посылает меня известным маршрутом…
Я не расстраиваюсь, когда вечером вместо чая завариваю кофе, а вместо сахара нечаянно сыплю соль…
Я расстраиваюсь, когда все это происходит в один день…
Точно знать
Лет двадцать назад, когда кожа моя была упруго натянута на скелет, я любила гулять по городу и украдкой посматривать на свое отражение в витринах так, будто подглядываю. Я любила свое отражение. Но не в зеркалах. А именно в витринах, где оно смазано, где я казалась старше, а мир загадочнее.
Я практически ничего не знала о моем будущем, кем я стану, в каком доме буду жить, в каком городе, даже в какой стране. Я не знала, какими будут мои друзья, буду ли я курить и любить кофе, буду ли носить мини-юбки в тридцать и вообще доживу ли до тридцати (это ведь так много!). Но я точно знала одно. Я знала, что буду любить. И меня тоже обязательно будут любить. Мы будем смотреть друг другу в глаза, вспыхивать от страсти и беспечно заниматься любовью везде, где эта самая страсть накроет нас с головой. Я знала, что буду путаться в своем менструальном календаре, но однажды, когда рвотные позывы разбудят меня раньше обычного, я выскользну в аптеку, а еще через полчаса буду сидеть на полу, глупо улыбаться и смотреть на две полоски теста. Слезы побегут по моим щекам, а ты прижмешься ко мне всем телом: «Дурочка, ну что же ты? Ты теперь совсем взрослая… Мы большие…»
Почти как в кино. Только лучше. Потому что про меня. Про нас.
Представляешь теперь, как мне больно каждое утро, еще не встав с кровати, измерять базальную температуру, чтобы высчитать овуляцию, ежедневно мочиться на полоски фрау-теста и использовать разные приманки, чтобы в этот краткий 24-часовой период жизни моей яйцеклетки затащить тебя в постель? За годы брака таких приманок набралось немало: шарлотка с яблоками, пицца с морепродуктами, красное сухое, белое полусладкое, полная сковорода, пустая сковорода… В этом году лидируют мои истерики. Не помогает.
Я не знаю, для чего ты был создан. Я точно была создана для любви. Обидно, что «была» здесь ключевое слово.
Была
Она была плохой хозяйкой и хорошей любовницей. Она была красива, словно рыжее Солнце, и слегка небрежна: то прядь выбивалась из прически, то некстати ломался ноготь. Она была вся скроена из музыки, но совсем не умела петь. Она была потрясающе чуткой и резкой в движениях. Она была удивительно щедрой на слова и поступки и бесконечно привязанной к любимым вещам и плюшевым игрушкам. Она хранила в кошельке кошачий коготь. Она смотрела на звезды и расчетливо торговалась у каждого прилавка. Она вечно спешила, желая обогнать время, и постоянно опаздывала. Она проливала чай на скатерть, роняла сахарницу, теряла ключи от машины, забывала на почте записную книжку, копила в раковине грязную посуду, ходила в тапочках по дому, чтобы не цеплять босыми ногами мусор, подбирала на улице чужие перчатки, материлась, как сапожница, и читала наизусть Шекспира, писала картины, длинные письма и совсем не умела сражаться, хотя кроме нее никто об этом не знал. Она мастерски впутывалась в различные истории. Она любила джаз, ярких мужчин и сумасшедшие вечеринки. С каждым днем она становилась все моложе. Пока кто-то не сказал о ней «была».
«Была» отдает безнадежным привкусом лимона. «Была», и треснул ее любимый бокал с красным вином. «Была», и захотелось выть от неизбежности.
Она была моей жизнью.
К началу
История моего появления на свет заслуживает отдельного рассказа. Родители тогда жили на базе атомных подводных лодок в поселке Полярный. Когда пришло время мне появиться на свет, нас с мамой привезли в роддом, но оказалось, что там ремонт. В роддоме обитали только тараканы и пьяный сторож. Мы очень расстроились. Особенно расстроился папа. Но так как он неустрашимый и решительный морской офицер, то и выход из создавшейся ситуации нашел мгновенно – обратился к командованию с просьбой выделить ему катер, и повез нас с мамой по Баренцеву морю в Мурманск – ближайший очаг цивилизации. Там я и родилась. И на том же катере меня забирали из роддома. На борту не могли не отметить это радостное событие и хорошенько выпили в честь моего рождения. Но тут случилась неприятность – порвался трос. Катер стало кружить почти возле самого причала в Полярном. В это время к причалу шли огромные корабли, которым нужно было пришвартовываться. Они уже собирались своими носами разнести наш маленький катер, когда мгновенно протрезвевшей команде с неимоверным трудом наконец удалось пристать к причалу. После чего все отправились на берег и долго пили за мое рождение и за наше общее «второе».
Я прожила в Полярном шесть лет. Это был малюсенький населенный пункт, где в плохо отапливаемых домах, у которых зимой целые стены превращались в ледяные глыбы, жили жены и дети моряков в ожидании своих мужей из дальнего плавания. Помню, как однажды во время нашей прогулки начался буран. И пока мы добрались до дома, комната была полна снега, набившегося в открытую форточку.
Фотоальбом
Жизнь чертовски похожа на фотоальбом, где удачных снимков не больше, чем неудачных. И тех и других примерно пятьдесят на пятьдесят. Пока мы живем с человеком и считаем, что он нам нужен, мы придирчиво отбираем хорошие кадры воспоминаний и вкладываем их в фотоальбом, который пролистываем перед сном и демонстрируем знакомым. А кадры неудачные откладываем в сторону, находим для них оправдание, но не выбрасываем, а старательно бережем, потому что жизнь – странная штука, и вдруг кадры эти нам еще пригодятся. Когда? Зачем? После разрыва, который нужно будет оправдать для самих себя. Вот тогда мы достанем все неудачные снимки наших воспоминаний, вставим их в фотоальбом, будем проглядывать перед сном и демонстрировать знакомым… Тогда мы поймем, что брак был пробным, нелепым, глупым, ненужным… А где доказательства? Да вот же они, в фотоальбоме наших воспоминаний. Но постойте, куда же делись удачные снимки? Да их просто не было! Никогда!
Ну и где правда? Где-то посередине, между нашей ложью самим себе о самих себе.
Не расстраивай маму!
– Посмотри-ка, уже шнурочки научилась завязывать!
– …
– Умненькая девочка!
– …
– Давай купим ей гитарку!
– …
– Будет Жанной Бичевской!
– …
– Конечно, девочку непременно нужно отдать в музыкальную школу.
– …
– Ну, и в бассейн.
– …
– Э-э, ты зачем разбила гитару молотком!
– …
– Как не стыдно! Мы для тебя все!
– …
– Не расстраивай маму!
– …
– Ну, ладно, черт с ней, с музыкальной школой, неблагодарная!
– …
– Ты еще будешь слюни у костра пускать, когда всякие Машки с Петьками запоют.
– …
– Как хорошо испекла печенье! Наверное, будет поваром!
– …
– Да ты что! Она же в олимпиаде по физике победила!
– …
– Физика – это не женское дело. Особенно с такой хорошенькой фигуркой.
– …
– Надеюсь, ты не беременна?
– …
– Не расстраивай маму!
– …
– Я тебя с ребенком на порог нашего дома не пущу!
– …
– Театральный? Да тебе же медведь на ухо наступил!
– …
– Ты же музыкалку бросила! А чтобы сниматься в кино, петь надо уметь!
– …
– Все актрисы – проститутки!
– …
– Приличная девушка должна выучиться на учителя или врача!
– …
– Да, ты будешь чудесной наставницей! А потом, может быть, со временем директором школы!
– …
– Юрфак, журфак… У нас нет денег, чтоб оплачивать твои прихоти…
– …
– Ломоносов вместе с обозом в Москву приехал и не тянул у родителей деньги.
– …
– Какая Москва? Ты же еще совсем ребенок!
– …
– Не расстраивай маму! Она с ума сойдет от твоей самостоятельности.
– …
– История – это же так интересно!
– …
– Мне она всегда нравилась!
– …
– Что значит: «Вот и занимайтесь ею сами!»?
– …
– Ты как с родителями разговариваешь?
– …
– Не расстраивай маму!
– …
– Вот и умница!
– …
– Хороший мальчик. Вполне приличный!
– …
– Довольно надежный.
– …
– Подходящий.
– …
– Ты когда родишь ребенка? Ведь уже не девочка!
– …
– Какой проект? Какой бизнес?
– …
– Женщина должна быть женщиной!
– …
– Не расстраивай маму!
– …
– Я всегда достаточно зарабатывал, чтобы прокормить тебя и мать!
– …
– Разве ты когда-нибудь в чем-то нуждалась?
– …
– Конечно, иди учиться! Юрфак, журфак, театральный…
– …
– Как ужасно, что твои родители живут с нами в одном городе!
– …
– Они не дают тебе принимать самостоятельные решения!
– …
– Какой ребенок?
– …
– Что ты ему оставишь?
– …
– Конечно, бизнес.
– …
– Нормальная деловая женщина.
– …
О проекте
О подписке