«Я ничего об этом не знаю, – ответил Бхагаван. – Но вот что странно: они ждут, что к ним спустится какая-то великая душа, и при этом даже не пытаются узнать хоть что-то о великих душах, которые уже здесь на земле».

Бхагаван иногда говорил, что знание своего истинного Я (что и является состоянием джняни), легко достижимо, потому что мы уже являемся истинным Я, и, следовательно, уже реализованы. Но иногда он признавал, что достичь этого состояния очень трудно. В качестве иллюстрации этой второй его позиции приведу такой пример.

Однажды к Бхагавану на даршан пришла женщина. Уходя, она спросила его: «Бхагаван, мой ум блуждает в разных направлениях. Что мне делать?»

Бхагаван посоветовал ей: «Пусть он идет только в одном направлении».

Когда она ушла, я спросил его: «Если это возможно, чего нам еще желать? Это и есть джняна, не так ли?»

«Что я мог сказать или сделать? – ответил Бхагаван. – Как только люди приходят сюда, они сразу хотят стать джняни. Они полагают, что это легко. Они не видят, насколько это трудно».

Все время, пока Бхагаван был с нами, он играл самые различные роли – иногда был ребенком, а иногда строгим отцом, иногда походил на академичного ученого, а иногда казалось, что он вообще ничего не знает. И при всем при этом он ни на секунду не забывал, кто он на самом деле.

Он говорил: «Когда мужчина играет на сцене женщину, разве он забывает хоть на миг, что он мужчина? Точно так же джняни никогда не забывает, что он – истинное Я».

Когда я бывал в Скандашраме, Бхагаван будил меня в 3 часа утра, до того, как проснутся все остальные, и брал с собой на Пандава Тиртхам. Там мы купались до рассвета. Однажды утром, когда Бхагаван пришел будить меня, он обнаружил, что Дикшитар, обычно спавший недалеко от меня, ощупью искал что-то на полу.

«Ищешь свой такли?» – спросил Бхагаван. Дикшитар поднялся и сказал с удивлением: «Только что мне приснился сон, что приближается Шравана-Пурнима, день, когда все брахманы обновляют свой священный шнур^[16]. Когда вы пришли, я искал такли, чтобы сплести шнур».

Эта сцена напомнила мне о вопросе, который я задал ему днем раньше.

«Бхагаван, это правда, что джняни знают все три аспекта времени – прошлое, настоящее и будущее?» – спросил я. Бхагаван ответил: «Они знают, но это не самое главное в них. Они знают всё, что происходит в трех состояниях – во сне, наяву и в глубоком сне, и все происходящее в мире. Но какой бы мир ни явился тебе, он будет казаться настоящим, реальным. Бог дал человеку так много знаний, но скрыл от него знание будущего. Обычный человек не знает, что с ним случится через минуту».

Я уже упоминал о том, что Бхагаван мог видеть духовное величие и духовную зрелость в людях. Он также мог распознать эти качества в животных.

Однажды мать Бхагавана спросила его: «Почему эта собака все время сидит у тебя на коленях?»

Бхагаван повернулся ко мне и сказал: «Эта собака находится в состоянии непоколебимого самадхи. Великая душа пришла в форме собаки. Матушка не знает этого, она задала этот вопрос от неведения».

Выслушав это, я подумал: «Если собака может научиться входить в самадхи, для меня это должно быть не такой уж трудной задачей».

Я спросил Бхагавана: «Почему вы не научите меня нирвикальпа-самадхи?» «Какой тебе от этого прок? – ответил Бхагаван. – Ты должен быть в сахаджа-нирвикальпа-самадхи^[17]. Живя в миру, должен быть непривязанным к нему. Видя всё, ты должен быть в состоянии не-видящего».

Несколько лет спустя Бхагаван рассказал немного об этой собаке: «Здесь жила собака. Она всегда спала передо мной. Даже во время бодрствования она была погружена в нирвикальпа-самадхи. Когда она забеременела, администрация ашрама прогнала ее, опасаясь, что она родит в ашраме щенков. Собака ушла недалеко наверх по склону и родила щенков там. Покормив их на склоне, она возвращалась и ложилась передо мной».

Примерно в то время к Бхагавану из Мадурая приехал один мой приятель, весьма ортодоксальный. Когда он садился, чтобы принять пищу, один из щенков этой собаки подошел и понюхал его тарелку. Мой приятель отказался есть эту пищу, потому что ему казалось, что щенок осквернил ее. На это Бхагаван улыбнулся и начал рассказывать ему историю из жизни Даттатреи, прославленного Гуру древности.

«Однажды Даттатрея и один из его учеников шли к Гуру Даттатреи. По дороге Даттатрея предупредил ученика, что его Гуру может явиться в любой форме. Гуру явился как факир-мусульманин. Совершив простирание, Даттатрея и его ученик сели, чтобы принять пищу. Гуру достал из своей сумки кусок хлеба, обмакнул в свежее собачье молоко и подал Даттатрее. Даттатрея разломил хлеб на две части, одну оставил себе, а другую отдал ученику. Ученик, оказавшись не в состоянии преодолеть отвращение к собачьему молоку, не стал есть свой кусок. Он спрятал его, а затем выкинул. Немного спустя Даттатрея спросил ученика: „Ты съел свой хлеб?" Ученик сказал правду. Тогда Даттатрея взял кусок хлеба, который ел его Гуру, и дал съесть ученику».

Бхагаван рассказал эту историю моему приятелю и затем попросил его съесть пищу с тарелки, до которой дотронулась собака. Мой приятель ее съел. Когда это случилось, меня там не было. Мать Бхагавана во всех подробностях рассказала мне об этом в мой следующий приезд.

Были также и другие животные, которые чувствовали величие Бхагавана.

Бхагаван однажды сказал мне: «Не надо думать, что Аруначала – это всего лишь груда камней. В ее пещерах живет много йогов и святых».

Это замечание навело его на воспоминания о совершенно особенном животном, приходившем к нему. Он рассказал, что на один из его джаянти (празднований дня рождения) в Скандашрам явился золотистый мангуст, обошел все комнаты, а затем ушел. Бхагаван предположил, что одна из великих душ явилась к нему в этой форме, чтобы дать ему даршан.

Вороны, собаки, обезьяны, бурундуки, овцы и многие другие животные приходили к Бхагавану. Многие из них инстинктивно ощущали его доброту и величие, получали его даршан и уходили. Только человек полагается на свой интеллект и тогда не ощущает величие Бхагавана. Когда мы смотрим на Бхагавана сквозь искаженную призму ума, нам кажется, что Бхагаван – самый обычный, незначительный человек.

Обезьяны часто посещали Скандашрам, чтобы порезвиться на деревьях и увидеться с Бхагаваном. Однажды, когда я приехал на даршан из Мадраса, пришла целая стая. Одна из обезьян подошла к Бхагавану, села ему на колени и приобняла. Казалось, что она хихикает и что-то говорит Бхагавану.

Бхагаван сказал: «Обезьяна рассказывает мне, что сегодня она стала царем обезьян. Посмотри на обезьян, которые сидят на стене. Вот эта обезьяна – царица, первая леди королевства, а та, вторая, – младшая царица». Затем, указав на других обезьян, он продолжил: «Вот сидит главнокомандующий его армии. Все остальные – его солдаты».

Там собралось около сотни обезьян. От радости и возбуждения они прыгали по деревьям, ломая ветки, и производили много шума.

Бхагаван погладил царя по голове и сказал: «Мальчик-калека сегодня стал царем. Он пришел, чтобы сообщить мне хорошую новость».

Поскольку некоторые преданные не знали историю Нонди, «мальчика-калеки», Бхагаван повторил ее для них: «Эта обезьяна была еще детенышем, когда я был в пещере Вирупакша. Однажды другие обезьяны покусали его, нанесли ему много увечий и ушли, бросив одного. Бедный израненный малыш пришел ко мне, и я ухаживал за ним, пока он не поправился. Уже тогда я знал, что когда-нибудь он станет царем. Сегодня это случилось. Обезьяны обычно не принимают обезьяну, за которой ухаживал человек, но когда этот малыш выздоровел, его приняли обратно в стаю».

Однажды, приехав в ашрам, я узнал, что Бхагаван сидит на диете из риса и дала (суп из маша). Человек, выдававший себя за управляющего ашрамом, посадил Бхагавана на эту диету. Чтобы Бхагаван неукоснительно соблюдал эту диету, он отвергал все подношения пищи, которые присылали Бхагавану. Я немного огорчился, потому что привез из Мадраса бананов, чтобы предложить их Бхагавану. Поскольку было ясно, что есть бананы ему не позволят, я спросил совета, что мне с ними делать.

«Поступай как обычно», – ответил Бхагаван.

Когда Бхагаван принимал пищу, я поднес ему бананы. Увидев это, «управляющий» начал ругать меня, говоря, что я нарушаю предписания, данные им Бхагавану. Бхагаван вмешался и спросил: «А чем я болен, и почему я на диете?»

Еще один посетитель, приехавший из Мадраса, включился в спор. Он спросил, обращаясь к Бхагавану: «За какую цену этот человек купил вас?»

Бхагаван улыбнулся и в шутку ответил: «За 5000 рупий». Затем добавил: «Когда человек приходит ко мне впервые, он стоит на почтительном расстоянии и совершает поклоны. В каждый последующий день он подходит все ближе. А однажды, когда начинает чувствовать себя уверенно, он берет в руки палку и начинает приказывать всем остальным посетителям. Он кричит: „Пойди туда! Пойди сюда!" А на следующий день назначает себя управляющим ашрама».

В течение недели этого «управляющего» вышвырнули из ашрама преданные. Я должен сказать, что в то время в ашраме мог оставаться любой – до тех пор, пока он выполнял возложенную на него работу. Если он отказывался работать, то должен был уйти.

Мне казалось странным, что у людей, приходивших служить Бхагавану, надменность и эгоизм зачастую усиливались, а не уменьшались. Однажды я спросил его об этом.

«Как получается, что эго некоторых ваших преданных, вместо того чтобы уменьшаться, растет от общения с вами?»

Бхагаван ответил: «Прежде чем исчезнуть, эго должно сначала вылезти оттуда, где оно прячется. Когда греют воду, она сначала закипает, переливается через край, а затем только испаряется».

Бхагаван сам настаивал на том, что должен сьедать хотя бы часть предлагаемых подношений пищи, и потому нередко шел на поводу у высокомерных и заблуждающихся преданных. Так, один из таких преданных еще во времена жизни в Скандашраме регулярно подносил Бхагавану шарики из листьев ганджи (конопли).

Мать Бхагавана однажды сказала мне: «Как-то раз Бхагавану дали особенно много ганджи. Если бы кто-нибудь другой съел столько, он бы точно умер. Бхагаван сидел целый день с глазами, красными, как кровь».

Выслушав этот рассказ, я сказал этому преданному, чтобы он больше не давал Бхагавану ганджу. Я также попросил Бхагавана не принимать ее. Он ответил: «Что я могу поделать? Я должен принимать все, что предлагают мне преданные».

Как-то беседуя с Бхагаваном, я заметил, что его десны сильно «отступили» от зубов. «Вы моложе меня, – сказал я ему. – Почему ваши зубы в таком состоянии?» Бхагаван ответил: «Один человек дал мне яд, чтобы проверить меня. Яд меня не убил, но разъел мне все десны». Я посочувствовал ему: «Когда Бог Шива проглотил халахала [яд], Мать-Парвати была рядом и позаботилась о нем. Она посоветовала Шиве держать яд в горле и не глотать его, дабы он не попал в желудок. А вот Вам не повезло – у Вас не было Парвати, чтобы уберечь Вас».

В один из своих визитов в Скандашрам я заметил, что у Бхагавана из ноги идет кровь. Он только что совершил омовение и вытирался полотенцем.

«Что это за рана?» – спросил я с тревогой. Бхагаван, до этого не замечавший ее, ответил: «Не знаю».

«Как такое возможно, Бхагаван, что вы даже не замечаете, что у вас из ноги так сильно течет кровь?» Я был искренне удивлен этому.

Обдумав все возможные варианты, Бхагаван сказал: «Думаю, мне на ногу упал уголек из курильницы для благовоний и вызвал ожог». Я принес кое-какие лекарства и нанес на рану, осознавая при этом, насколько далек Бхагаван от своего тела.

Это понимание еще больше углубилось после одного случая. Мы с Бхагаваном шли по лесной тропинке вокруг горы, и в какой-то момент я наступил на колючку. Увидев, как я хромаю позади него, Бхагаван остановился, вернулся ко мне и вытащил колючку из моей стопы. Через несколько ярдов настала очередь Бхагавана: он тоже наступил на колючку. Я подбежал к нему, осмотрел его стопу и был потрясен: из нее торчало множество шипов! Некоторые были старыми, а некоторые – новыми. На другой стопе я увидел ту же картину. «Какие колючки ты собираешься вытаскивать? – спросил Бхагаван, смеясь, – Старые или новые?» Бхагаван обломал торчавшую колючку, шаркнув ногой по земле, и пошел дальше, ничуть не озаботившись. Разве это не доказательство того, что он не был отождествлен с телом? Вспоминая эту историю, я думаю, что Бхагаван намеренно показал мне, что перестал отождествлять себя со своим телом.

В другой раз, когда мы были в Скандашраме, я ощупал ногу Бхагавана от пятки до колена и сказал: «В детстве, когда мы играли и наши ноги соприкасались, ваши ноги были как железо. Ваша кожа была такой грубой, что казалось, будто меня царапали колючки. Теперь ваша кожа другая, она похожа на бархат». Бхагаван прокомментировал: «Да, мое тело полностью изменилось. Оно уже не прежнее^[18]».

Несмотря на то что Бхагаван мог ходить, не обращая внимания на шипы, вонзающиеся ему в ноги, кожа его была очень чувствительной. Однажды группа, совершавшая паломничество в Пандхарпур, зашла в ашрам принять пищу. Уходя, паломники подошли к Бхагавану обняться. Воспользовавшись случаем, я тоже решил обняться с ним, но при этом заметил, что кожа его сильно покраснела.

«Что случилось? – спросил я. – Почему ваша кожа так покраснела?»

Бхагаван ответил: «Они обнимали меня так же, как обнимали бы мурти в Пандхарпуре. Там Бог сделан из камня, а мое тело покрыто кожей. Кожа краснеет, такова ее природа».

Я пришел к выводу, что тело Бхагавана было столь чистым и чувствительным, что от неделикатного касания на коже оставались следы.

Не то чтобы Бхагаван не замечал боли – он просто был от нее отстранен. Я думаю, что на самом деле он испытывал больше боли, чем мы, и не только потому, что много болел, но и потому, что испытывал боль даже тогда, когда некоторые подходили к нему близко. Однажды он рассказал мне, что как-то к нему на поклон пришли некие люди, и он чувствовал себя так, будто его избивают. Я подумал, что эти люди, должно быть, были страшными грешниками, раз их присутствие так действовало на Бхагавана.

Я докучал Бхагавану самыми разными духовными вопросами. Иногда он отвечал терпеливо, а иногда ограничивался стандартным ответом: «Выясни, кто задает этот вопрос».

Однажды я сказал ему: «Бхагаван! Сомнения разрывают мой ум на части».

«Истинный ты – Тот, у кого нет никаких сомнений, – сказал Бхагаван. – Выясни, кто Он, и концентрируйся на Нем».

«Таких факторов, как время и расстояние, нет, – ответил Бхагаван. – За один час сна мы можем увидеть, как прошло много дней и лет. Разве ты не видел в кинотеатре, как простые тени превращаются в моря, горы и строения? Мир не снаружи тебя. Он разворачивается внутри тебя, как в кино. Маленький мирок, находящийся в уме, представляется огромным внешним миром».

Поскольку меня мучило чувство, что я не прогрессирую духовно, я однажды пожаловался Бхагавану: «Ваша милость не распространяется на меня!»

Бхагаван ответил: «Ты говоришь как человек, который стоит по плечи в Ганге во время разлива и жалуется на жажду, и при этом желает, чтобы воды ему принесли из крана в Танджавуре^[19]».

«Что вы скажете о Кайласе и других мирах? – спросил я однажды. – Существуют ли они на самом деле?»

На этот вопрос я получил очень короткий ответ: «Всё это порождения майи».

В другой раз, когда было больше уверенности, что я получаю милость Бхагавана, я сообщил ему: «Так как мне повезло получить даршан Бхагавана, мои агами- и санчита-кармы сгорели, как бумага. Осталась только прарабдха-карма^[20]».

Бхагаван ответил: «Пока существует ум, прарабдха будет действовать. Но когда ум уничтожен, где эта прарабдха и на кого она действует^[21]?»

Обычно Бхагаван очень терпеливо отвечал на мои вопросы, но однажды он заметил: «У тебя слишком много сомнений. Ты всегда хочешь, чтобы я их развеял. Но некоторые из тех, кто приходит сюда, просто сидят передо мной и в безмолвии улавливают то единственное, что нужно знать. Затем уходят, не говоря ни слова».

«Что же я могу сделать, Бхагаван? Если твой сын – никчемный болван, ты должен разговаривать с ним так часто, как это необходимо, чтобы вбить знания в его тупую башку». Бхагаван улыбнулся, но ничего не ответил.

Бхагаван предпочитал сидеть в безмолвии, когда ему не докучали вопросами. Это было его естественное состояние.

Однажды он сказал мне: «Я там, где нет слов».

«Почему же вы разговариваете?» – спросил я.

«Из сострадания», – ответил он.

Бхагаван демонстрировал невероятное терпение, когда люди приходили к нему поговорить. Когда он жил в Скандашраме, заявился ученый господин, говорящий на малаялам, который был также адептом йоги.

Он читал лекцию в течение четырех часов. Бхагаван терпеливо слушал, но во время заключительной части лекции заметил: «Вы сказали всё, что хотели сказать. Цель вашей практики йоги – получить какие-то видения и услышать какие-то звуки. Когда это случается, ум уходит в „спячку“, но потом все равно активизируется. Вы должны попытаться полностью уничтожить ум. Только полное уничтожение ума есть джняна». Казалось, этот господин согласился с ним: «Да, да. Все, что Вы говорите, правда». И несмотря на это, попрощался с Бхагаваном и ушел.

Бхагаван мог превратить самое будничное событие в повод для духовного наставления. Например, однажды Рамасвами Пиллай искал потерянный ключ. Через некоторое время он пришел в холл и рассказал Бхагавану о пропаже. Бхагаван сказал ему: «Ключ там, где был всегда. Он не потерялся. Потерялась только твоя память. Атман [Истинное Я] есть везде и всегда, но из-за аджняны [невежества] мы тратим время на его поиски».

Когда я сопровождал Бхагавана в одном из его подъемов на вершину Аруначалы, он превратил одно из моих замечаний в небольшую упадешу (урок). Когда мы смотрели вниз, я сказал: «С этой высоты все вещи и все существа кажутся одинаковыми». Бхагаван согласился и представил мое высказывание в философском ракурсе: «Да, когда идешь вверх, видишь, что все вещи одинаковы».