Первое послание Иоанна

1:1–4
1. Пролог

О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали, и что осязали руки наши, о Слове жизни, ² Ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам, – ³ О том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами; а наше общение – с Отцем и Сыном Его Иисусом Христом. ⁴ И сие пишем вам, чтобы радость ваша была совершенна.

1. Основные факты (ст. 1, 2)

Послание начинается без какого бы то ни было формального вступления, подготавливающего читателя. Это так же поразительно, как и трудно для понимания. В оригинале слова «о том» поставлены на первое место, а продолжающие предложения подводят, в конечном итоге, к самому важному глаголу «возвещаем» в ст. 3. Многие переводчики, считая подобное расположение трудным для понимания, выносят этот глагол в начало, в ст. 1. Другие дробят длинное начало на более удобные для восприятия короткие отрывки, как, например:

«Это было от начала; мы слышали это; мы видели это своими собственными очами; мы рассматривали это и осязали руками нашими. Это и есть Слово жизни».

Очевидно, что для Иоанна само происшедшее значительно важнее, чем любой разговор о нем. Вот почему для выразительности он помещает краткое изложение случившегося в начало. Что же это за Слово жизни, которое было от начала? Эта фраза перекликается с первым стихом Евангелия от Иоанна («В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог») и может быть воспринята как продолжение самого первого стиха, с которого в Книге Бытие начинается Библия («В начале сотворил Бог небо и землю»). Этим автор говорит, что если мысленно вернуться назад по стреле времени, то там, еще до того, как что-либо существовало, мы обнаружим Бога, некое Вечное Существо. Вернитесь обратно к исходной точке, говорит Иоанн в своем Евангелии, и там вы обнаружите Иисуса Христа с Богом, потому что Он и был Богом еще до сотворения мира. Эти рассуждения только на первый взгляд кажутся одинаковыми. На самом деле интерес Иоанна касается не сотворения мира, а воплощения Бога. И задача, которую Иоанн ставит перед собой в послании, состоит в том, чтобы провозгласить Слово, ставшее плотью во чреве Девы Марии, Которое было тем самым вечным Сыном Своего Отца, существовавшего прежде всех времен и ставшего действующей силой всякого творения. Тот, Кого апостол называет Словом жизни, начал Свое существование не в Вифлееме, Он был всегда: вечная жизнь, которая была у Отца (ст. 2). Эта фраза (греч.: pros ton patera) подтверждает тот факт, что Отец с Сыном в самом тесном взаимодействии всегда участвовали и участвуют в вечной божественной мистерии. Именно Вечное Слово и явилось в мир человеком по имени Иисус. Между Отцом и Сыном не было и не могло быть никакого разделения. Истина состоит и в том, что не было времени, когда Слово не существовало, что в определенный момент Слово жизни явилось (ст. 2) в этот мир, подчиненный законам времени и пространства, и люди увидели и познали Его.

Понять это нелегко. Мы сказали, что «Слово жизни» и земной Иисус – одно и то же. Но Иоанн начинает послание с многократного повторения слова что – О том, что… что… что… что… что. Это явно противоречит употреблению существительного мужского рода, каким является слово logos, переводимое как «слово». Если logos – действительно Сам Христос, кажется странным говорить о нем «что», а не «кто». Не следует ли из этого, что, прибегнув к слову logos, Иоанн имел в виду нечто другое, а не исторического Иисуса? Может быть, это ссылка на Благую весть, или Евангелие, – откровение Бога в Священном Писании? При таком подходе можно предположить, что, призывая Тимофея «проповедовать Слово» (2 Тим. 4:2), Павел подразумевает, что он должен рассказывать не только о Христе как личности, но и в целом о замыслах Бога. Некоторые христиане, говоря о том, что они изучают Библию, употребляют выражение «вхождение в Слово». Другие предлагают считать, что logos – это «слово Евангелия» (см. Деян. 15:7) и что именно это значение вкладывает в него Иоанн, не имея в виду ту историческую личность, которая была воплощением Сына.

Нет сомнения, что грамматический строй рассматриваемых стихов подталкивает нас именно к таким выводам, однако в связи с этим необходимо самым тщательным образом проанализировать использованные здесь глаголы. Очевидно, Благая весть могла быть тем, что слышали, и даже тем, что видели, но вряд ли к ней применимы слова рассматривали и осязали. Слово рассматривали, согласно определению, означает «внимательное, длительное изучение с помощью зрения наблюдаемого объекта»^[9]. Но фразы осязали руки наши и видели своими очами подчеркивают факт личной встречи и реального опыта. Мог ли забыть Иоанн то, что воскресший Господь предложил сделать Своим испуганным, растерявшимся ученикам, когда они впервые увидели Его после воскресения и были убеждены, что перед ними дух? «Осяжите Меня и рассмотрите, ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня» (Лк. 24:39). Оба слова – «осяжите» и «рассмотрите» – могут быть использованы в переносном смысле применительно и не к физическим объектам и означать разные аспекты интеллектуального исследования, но в данном контексте такое их употребление не уместно.

Возможно, ключом к решению проблемы может стать точное понимание смысла фразы Слово жизни, которая также выражает удивительную истину. Очевидно, что Иоанн придает здесь особое значение именно слову жизнь; на протяжении всего послания Слово не встречается больше ни разу. В ст. 2 Иоанн развивает мысль, которую вкладывает в эти слова. Наиболее правильно понимать родительный падеж слова жизнь как указание на то, что оно является приложением к предыдущему слову, придавая всей этой конструкции такое значение: «Слово, которое и есть жизнь». Что же может означать эта фраза, если не Самого Христа? Эта тема проходит через все написанные Иоанном послания. Иисус и Сам утверждал: «Я есмь… жизнь» (Ин. 11:25; 14:6) и учил, что Отец «Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе» (Ин. 5:26), «в Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков» (Ин. 1:4). Речь идет о той самой жизни, которая имеет активно деятельную божественную природу и является внешней по отношению к любой конкретной личности. «Павел говорит: „Мы проповедуем Христа“ (1 Кор. 1:23, ср.: 2 Кор. 4:5), показывая тем самым, что Благая весть и личность, в конечном счете, одно и то же. <…> Наш автор здесь делает особый акцент на то, что Благая весть – то же, что Иисус; отличие личного от личности в том, что последнюю можно слышать, видеть и осязать»^[10].

Как все сказанное увязать с употреблением местоимения «что»? Дело в том, что оно выражает больше, чем выразило бы местоимение «кто». Исторический Иисус – это Христос веры. Евангелие, в которое мы верим и с помощью которого спасаемся, – это одновременно все Тот же вечный Сын Отца, «ради нас, людей, и ради нашего спасения сошедший с небес и воплотившийся от Духа Святого и Марии Девы и вочеловечившийся»^[11]. Христос – это и есть Евангелие. Личность и Благая весть неразделимы.

Рассматривая все это с учетом существовавшей тогда ситуации в церкви, о которой говорилось во вступлении, мы начинаем понимать, что каждое дополнительное предложение этой сложной вводной части имеет свой собственный смысл. Ст. 2 особенно проясняет это: Жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем… Это подлинное апостольское свидетельство реальности Христа как вечного Сына, проявленной в Его земной жизни, подтверждено личным опытом апостолов.

Именно это последнее обстоятельство позволяет нам поверить их свидетельству. Мы не видели, но апостолы видели. Реальность личности Христа убеждала их в реальности всего, что провозглашает Евангелие, и вызывала необходимость свидетельствовать об этом. Жить вечно, утверждает Иоанн, означает быть с Отцом; и здесь он говорит не о новом рождении тех, кто вверяет себя Христу, а о жизни в Вечности, которая была и будет всегда. Именно эта божественная жизнь проявила себя в определенный момент человеческой истории, в Человеке, который на самом деле жил, на самом деле умер и на самом деле восстал из могилы, – в Иисусе из Назарета. Иоанн и другие апостолы слышали, как Он говорил. Они видели Его своими собственными глазами не как некое мистическое видение, а как несомненную живую реальность. И это было не кратковременное, мимолетное впечатление, а откровение, повторяющееся изо дня в день. Они физически прикасались к Нему и до Его смерти, и после нее. Они убедились в том, что Он не был духовным существом, сродни призраку, облаченному в мужскую одежду. Не был Он и обычным человеком, в которого Христос «вселился» на некоторое время. Тот, Который был от начала и Кого Иоанн видел, слышал и осязал, являлся тем Словом, Которое и есть жизнь.

Иисус-человек одновременно был Богом. Керинф и его последователи, имея богатое воображение, могут сколько угодно теоретизировать, исходя из своих философских концепций, однако свидетелями они не были. Они не видели, не слышали и не осязали. Только отвергая истинные свидетельства, они могут насаждать свою разрушительную ересь. Только представляя Иоанна лжецом, можно отрицать, что Земля – это «планета, которая удостоилась посещения»^[12].

2. Ежедневный опыт (ст. 3, 4)

Исследуя послания Иоанна, мы снова и снова будем возвращаться к тому, как он связывает основную доктрину с повседневной жизнью, сплетая обе эти нити в единый узор христианской веры. Он не единственный среди авторов Нового Завета, кто настаивал на тесном союзе учения и жизни. Такая позиция, несомненно, может рассматриваться как критика, пусть и не явно выраженная, тех лжеучений, которые превозносят чистое «знание», равно как и упрек в адрес многочисленных современных евангелистов, для которых истинное богословие и праведная жизнь – разные вещи. Многие знают истину, но не следуют ей, исповедуют веру, но не проявляют ее последовательно и неуклонно в жизни. Такое двоедушие порождает лицемерие и заслуживает самых серьезных упреков и осуждения со стороны Нового Завета. Иаков предостерегает нас от подобного самообмана (Иак. 1:22–25), а Иисус называет это беззаконием (Мф. 7:23).

После того как Иоанн подводит нас к центральному глаголу возвещаем в ст. 3, в оставшейся части пролога он сосредоточивает свое и наше внимание на практических выводах, которые должны быть сделаны из свидетельства апостолов. Для понимания этого раздела чрезвычайно важен порядок, которого он придерживается. Возвещаемая им истина – это сама личность и дело Христа, воплощенного Сына Божьего. Именно Он является источником и самой сущностью вечной души, которая доступна каждому из нас. Подразумевая под этим неразрывную связь с Отцом и Сыном, Иоанн делает все, чтобы его читатели поняли это. Сказанное полностью соответствует словам Иисуса, записанным Иоанном и являющимся частью первосвященнической Господней молитвы: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин. 17:3). Вера в Божью истину приводит нас к единению с Богом, к общению с Отцом и Сыном. Это то общение, радость которого апостолы испытали на себе и которое каждый верующий может разделить с ними. В действительности мы благословлены ничуть не меньше апостолов, потому что благословение опирается не только на свидетельства, но и на веру. Как Иисус сказал Фоме: «Ты поверил, потому что увидел Меня: блаженны не видевшие и уверовавшие» (Ин. 20:29). Вера открывает дверь к общению с Богом.

Слово общение (koinōnia) – само по себе достаточно интересно. Используемое в классическом греческом языке как излюбленное выражение для обозначения супружеских взаимоотношений (одного из видов тесных уз, связывающих человеческие существа), оно в особенности подходит для описания личных взаимоотношений христианина с Богом и с братьями-верующими, о которых говорится в рассматриваемых и последующих ст. 6 и 7. Это слово имеет гораздо более глубокий внутренний смысл, чем, например, деловое партнерство. Возможно, употребляя его, Иоанн вспоминал те далекие годы, когда он и его брат Иаков вместе ловили рыбу. Их общее дело было построено на семейных отношениях с отцом и друг с другом. Это одно из самых сильных мест послания. Не существует другого способа стать истинным членом Тела Христова, кроме веры в свидетельство апостолов; без этого невозможно настоящее общение с Богом. Нельзя познать Бога, не познав Христа. Нельзя вступить в общение с Богом, не приняв этой основополагающей истины.

Всякое подлинное духовное единение основано на Евангелии. Евангелие – вот то сокровище «в глиняных сосудах» (2 Кор. 4:7), которым все верующие владеют сообща. Мы все, так же как и апостолы, имеем одинаковую привилегию использовать по отношению к Богу обращение, употребляемое обычно в семье, – «Авва – дорогой Отец». Принадлежа Ему, мы принадлежим друг другу. «Мы семья; мы едины». Без этой нерасторжимой связи с Отцом невозможно никакое сколько-нибудь продолжительное земное единение. Именно поэтому все попытки сохранить созданные людьми единства, основанные на чем угодно, но только не на истине Священного Писания – Слова жизни, отраженного в Евангелии, – обречены на неудачу. Единение, основанное на Евангелии, не нужно создавать заново – оно уже существует. Нужно только молиться и работать ради того, чтобы во времена такого смятения и такой растерянности, как сегодня, влияние Евангелия распространялось и крепло.

В своем желании добиться единения среди христиан, мы не должны забывать о том, что на первом месте должно стоять общение с Богом; общение друг с другом должно быть лишь его следствием. Ни традиции, ни опыт не могут быть основой для создания единства внутри церкви. Единственным основанием для общения между верующими может быть только правда Священного Писания. Всякое длительное koinōnia должно покоиться на богословских истинах, которые Бог дал нам через Своего Сына, Иисуса Христа, и которые Иоанн вновь провозглашает в своем послании.

Есть еще один важный стимул для стремления к живому общению с Богом, – Иоанн говорит, что он совершенно незаменим в практической жизни, – это постоянно возрастающее чувство радости. Существуют разногласия по поводу того, должен ли текст быть прочитан как «ваша радость» или как «наша радость» (в различных греческих рукописях написано по-разному). Наш вариант кажется более правильным и находит большую поддержку^[13]. Полагаю, оба они могут считаться правильными, поскольку у каждого из нас есть возможность иметь все то, о чем говорится в послании. Позднее Иоанн напишет: «Для меня нет большей радости, как слышать, что дети мои ходят в истине» (3 Ин. 4). Но могут ли его дети не испытывать этой радости? Сознавать, что обладаешь вечной жизнью, ежедневно обогащаться духовно, лично общаясь с живым Богом, испытывать возрастающее чувство единения со всеми Божьими детьми – вот лучший способ обрести всю полноту радости. Эта радость принципиально отличается от того, что мы вкладываем в понятие обычного человеческого счастья. Как сказано в одной из духовных песен прошлых лет, «счастье приходит и уходит; лишь радость остается с нами навсегда». Во время Тайной вечери, зная, что Ему предстоят крестные муки, Иисус три раза говорил о радости, ожидающей Его учеников (Ин. 16:20,22,24), о радости, которая будет совершенной и нерушимой. Но она пришла к ним только через крест, только после того, как Иисус мужественно выдержал все испытания, уготованные Ему Отцом (см. Евр. 12:2,3).

Давайте никогда не забывать, что одной из основополагающих истин, о которых свидетельствует Иоанн и на которых держится наша вера, является смерть Спасителя на кресте, открывшая нам дорогу к радости. Если мы верим в действенность этой жертвенной смерти, в удивительные возможности, открывающиеся перед нами, то нам доступна глубочайшая, всеобъемлющая радость, огонь которой невозможно погасить. Если мы разделим с Иоанном чувство, овладевшее его сердцем, тогда для нас, так же как и для него, не будет большей радости, чем помогать другим проникнуться нашими убеждениями и видеть, как их «общение» – в самом высоком смысле этого слова – становится более совершенным.