ТОПЬ

НЕУЖТО БОЛОТО ЕГО ПОГЛОТИЛО?

НЕ МОЖЕТ ТАК БЫТЬ, ЧТОБ ТАК БЫЛО.

ВЕРА В ТАКОЕ – ДЕЛО ПУСТОЕ:

ПРОРОЧЕСТВО БЫЛО ИНОЕ.

ОНО НОВЫЙ МИР ОБЕЩАЛО СОЗДАТЬ,

И, КАЖЕТСЯ, НАШЕМУ РОУНУ

ЕЩЕ МНОГО СИЛ ПРЕДСТОИТ ПРИЛАГАТЬ,

ЕЩЕ ЕМУ ДОЛГО ПРИДЕТСЯ ШАГАТЬ,

ЧТОБ ВСЕ ВОПЛОТИТЬ БЕЗУСЛОВНО.

ПРЕДАНИЯ СКАЗИТЕЛЕЙ

Роун с Лампи почти бесшумно брели по каменистому берегу озера под мутными лучами рогатого воскового месяца. Они не разговаривали, потому что прекрасно понимали друг друга без слов. Они снова путешествовали вдвоем по неизведанным просторам, путь их мог быть опасен, но на этот раз речь шла не об их жизнях, а о жизнях четырнадцати детей, за которые они были ответственны. Верхушки деревьев осветили первые лучи восходящего солнца, и Лампи указал на ручеек, о котором рассказывала Билдт, когда пришла к ним с другими мастерами.

– Она говорила, что по руслу этого ручья они шли сюда от самого Оазиса.

Роун опустился на колени и стал смотреть на воду и мелкую гальку на дне ручья.

Лампи с удивлением уставился через его плечо.

– Ты увидел там что-то интересное?

Роун покачал головой.

– Эти камешки, сам ручей мне что-то напоминают.

– Может быть, они тебе в видении привиделись?

– Да нет, мне кажется, это тот путь, по которому нам надо идти. Но если он ведет в Оазис…

– Ты опасаешься, что эти мысли наслали тебе ловцы видений?

Роун все глядел в журчащую воду, пытаясь разобраться в своих чувствах.

– Нет, они тут ни при чем. Это точно. Мы идем верной дорогой… пока.

– Почему ты не рассказал мне, что потерял доверие к ловцам видений?

Роун набрал со дна пригоршню гладких камешков и стал задумчиво перекатывать их в ладони.

– Я себя вроде как дураком чувствую. Как же можно было больше доверять человеку, которого видел лишь мельком, чем людям, на деле доказавшим, что они нам друзья?

– Ты имеешь в виду того сказителя… Камьяра? Того самого, который предупреждал тебя, что ловцам видений верить нельзя?

– Ты запомнил?

– Такие вещи не забываются.

– Нет, дело не в этом, – вздохнул Роун. Он даже почувствовал облегчение от того, что Лампи тоже запомнилось предостережение Камьяра. У него мелькнула мысль, что надо было раньше обсудить это с Лампи, ведь он чувствовал себя таким одиноким наедине с собственными подозрениями. – В любом случае, я не мог такого допустить. Меня все время мучила мысль, что у ловцов видений есть какие-то тайные планы в отношении меня и детей. Конечно, нам нужна была помощь Билдт и всех остальных, кто пришел к нам из Оазиса, но я нутром чувствовал, что тогда ловцам видений было бы совсем легко нас контролировать. А теперь, когда дети больны, мне надо было бы больше прислушиваться к своим чувствам, как-то действовать, что-то говорить, причем делать как можно скорее.

– Что именно?

– Не знаю. Что-нибудь.

– Но без них мы ничего не могли бы сделать.

Хотя Роун признавал справедливость слов Лампи, это ни на йоту не снимало с него ответственности. Он бросил камешки обратно в ручей.

– Значит… – Лампи смущенно вздохнул, – …если верить твоему видению, ты уверен, что мы на правильном пути?

– Да. Точно… Мне кажется. Я хочу сказать, мы пойдем туда, куда меня ведет.

– Кто ведет – зверь какой-нибудь или растение?

– Человек какой-то, я так думаю.

– Этот человек, к которому тебя тянет… надеюсь, его намерения не пойдут нам во зло, как тебе кажется?

– Нет, думаю, такого не случится.

Лампи покачал головой.

– Значит, я так это дело понимаю. Мы уходим от людей, которые к нам очень хорошо относятся, но мы им не доверяем, к кому-то неизвестному и, может статься, очень опасному человеку, кому мы доверяем без всякой на то причины.

– Да. Ну что, поворачиваешь назад?

– Шутишь?

Бросив прощальный взгляд на Новый Свет, они зашагали вниз по руслу ручья.

* * *

Почва вдоль берега ручья оказалась неровная, в любой момент можно было оступиться, за спинами у них висели тяжелые заплечные мешки, и потому друзья продвигались вперед небыстро. Но путь им облегчали хорошая погода, густой аромат хвои и заливистые трели белых сверчков. Роун часто задумывался о мече-секаче, лежавшем у него за спиной. Он решил, что взять его с собой необходимо. Юноше казалось, что до того, как путешествие его завершится, вполне возможно, ему придется еще воспользоваться теми знаниями и навыками, которым он научился у братьев. Значит, не пришло еще время о них забыть.

К концу третьего дня пути они пришли в долину, где воздух стал холоднее. Деревья там не росли, снежные сверчки исчезли, земля поросла широколистным папоротником. На небольшой полянке Лампи сбросил рюкзак.

– Здесь и заночуем.

Уставший после трудного дневного перехода Роун разложил на земле постель и собрал хворост для костра. Лампи показал на высившиеся вдали горы.

– Если верить Билдт, путь в Оазис лежит отсюда к северу, селение расположено по другую сторону тех гор. Так что… нам, наверное, надо двигаться в другую сторону?

– Может, ты и прав.

– Вот и хорошо. Легче идти на восток по предгорьям.

– Нет, мы пойдем на запад.

– Но ведь на западе сплошные болота!

– А внутренний голос ведет меня именно туда.

– Всегда тебя ведет куда-то не туда…

– Нет, именно туда! Дерево, которое я ищу, растет как раз где-то на болоте.

Лампи скорчил недовольную рожицу.

– Знаешь, я где-то слышал краем уха, что тамошние земли когда-то затопило и они заболотились. Места там непроходимые, гиблые, одним словом – топь. Жуткое какое-то болото. В здравом уме никто туда не попрется.

– А нам придется двигаться именно туда.

Лампи глубоко вздохнул.

– Стоит только подумать, что попал наконец в райские кущи, как снова приходится тащиться в Пустошь, в болота эти…

– Могло быть и хуже.

– Это точно – вот там хуже и будет, попомни мои слова.

На восходе, когда Роун проснулся, Лампи уже был готов двигаться в путь. Он срезал длинную жердь, чтоб идти по болоту, и запасся питьевой водой.

– Завтракать можешь в постели. Радуйся пока, что сухой. Кто знает, сколько потом времени мы будем мокнуть!

Пока Роун жевал, Лампи рылся в небольшой сумочке.

– Ну вот, нашел, слава богу, – сказал он, вынув небольшую старенькую жестяную коробочку, открыл крышечку и понюхал содержимое. – Ух! Неплохо сохранилось. – Он сунул коробочку под нос Роуну.

Тот аж подпрыгнул. От неожиданности и жуткого зловония его чуть не вырвало.

– Это воняет… тухлыми яйцами!

Лампи закрыл крышечку.

– Тухлые яйца против насекомых не действуют.

Это – притирка из драконьей травы.

– Ты ведь не хочешь сказать, что мы должны…

Лампи заговорщически улыбнулся и мазнул притиркой по подбородку Роуна.

– Это средство еще вдобавок и нос прочищает!

Они двинулись в путь по зарослям папоротника, и Роун вдруг ощутил надвигавшуюся опасность. Как будто повинуясь какому-то сигналу, его тело и разум вспоминали приемы ведения рукопашного боя, которым за последний год он почти не занимался. Он полностью отдавал себе отчет в каждом движении, каждый шаг его становился упражнением в силе, выносливости и концентрации. Заросли стали густыми и непроходимыми, и Роун принялся расчищать путь мечом-секачом. Он не рубил растения направо и налево, как делали некогда первопроходцы, торя свой путь в густых девственных лесах неведомых земель, а отделял каждый ствол, срезал его мечом быстро и точно в том месте, которое намечал заранее.

Лампи склонился и осмотрел срезы.

– А меч твой от этого не затупится?

Роун пожал плечами.

– Его надо чистить и затачивать каждый вечер, но лезвие очень прочное.

* * *

Через пару дней пути их мрачные представления о болоте переменились. Никаких туч мошкары и застоявшейся, вонючей, хлюпающей под ногами жижи. Жаливших насекомых, к счастью, было совсем немного, а на стоявших там и сям деревьях распускались яркие цветы. Вокруг них суетливо носились золотистые бабочки, над самыми зарослями папоротника деловито сновали поблескивающие стрекозы, на водной глади свободно плавали небольшие фиолетовые лилии, а грунт был достаточно твердым, и они быстрым шагом продолжали путь. Когда стали спускаться сумерки, друзья разбили на ночь лагерь на возвышении у самой воды. Там росли деревья, каких раньше они никогда не видели, с толстыми, вьющимися ветвями и листьями, которые при прикосновении сворачивались в трубочку.

– Твоя драконья притирка такая вонючая, что все кусачие жуки и мошки улетели в болото. А когда эта вонь выветрится?

– Как только помоешься.

Роун тяжело вздохнул.

* * *

В вечернем тумане жаркий костер потрескивал ветвями папоротника. Аромат запекавшегося на костре сома, которого они выловили в воде голыми руками, завораживал и Роуна, и Лампи. Сверчки устроились у них на плечах и сидели тихо-тихо, будто в оцепенении, даже усиками не шевелили.

Напротив Роуна, по другую сторону костра, в сполохах огненных языков плавно обрисовались контуры странного мальчика.

«ТЫ УЖЕ ПОЧТИ У ЦЕЛИ».

«ДА, Я ЧУВСТВУЮ ЭТО».

«ТЫ ПРИШЕЛ НЕ ОДИН?»

«С ДРУГОМ. А ЧТО?»

ВОЛЬНЫЙ СТРАННИК

«ОН ТОЖЕ СТРАННИК?»

«НЕТ. МЫ ОЧЕНЬ ДАЛЕКО?»

«ЧТО ЗНАЧИТ „ДАЛЕКО“?»

Очертания странного мальчика растаяли в воздухе. Роун перевел взгляд на Лампи. Тот шевелил ветки в костре и был целиком поглощен этим занятием. Он даже не заметил, что у Роуна было видение.

– Я видел мальчика. Он, кажется, не возражал, что я привел тебя с собой.

– Это утешает, – буркнул Лампи. – Мне совсем не по душе быть незваным гостем.

– Это хороший знак. Мы движемся в правильном направлении.

– Знаешь, хочешь верь мне, а хочешь – нет, пока что мне все очень нравится. – Лампи расплылся в широкой улыбке, вытаскивая из огня запеченную рыбину. – А дальше все будет еще интереснее.

ПОДГОТОВКА К НЕВЕДОМОМУ

В ЧЕСТЬ ТОРЖЕСТВА НАШЕГО ГОСПОДСТВА АРХИЕПИСКОП НАЧИНАЕТ СООРУЖЕНИЕ МОНУМЕНТАЛЬНОГО СТРОЕНИЯ, РАВНОГО ПО ВЕЛИЧИЮ ИСЧЕЗНУВШИМ ВЕЛИКИМ ПИРАМИДАМ ГИЗЫ. ДЛЯ ОТРАЖЕНИЯ ЖИЗНЕННОЙ СИЛЫ, КОТОРУЮ ЕЖЕДНЕВНО ДАРУЕТ НАМ СТАРЕЙШИЙ, ЕГО ВЕЛИКАЯ ПИРАМИДА БУДЕТ СДЕЛАНА ИЗ СТЕКЛА, ДАБЫ НЕСТИ ЕГО СВЯЩЕННЫЙ СВЕТ

ПРОКЛАМАЦИЯ ВЛАДЫКИ КЕРИНА

А теперь еще скорее. Давай! – крикнул виллум.

Стоув изо всех сил бросилась к вертикальному щиту высотой в полстены, оттолкнулась от гимнастического мостика и подпрыгнула вверх, поравнявшись с вершиной щита. Взмахнув ногами, она на какой-то миг зависла над ним вниз головой в воздухе и в этот момент почувствовала, что могла бы так и висеть, как подвешенная. Потом сделала сальто и приземлилась на ноги с другой стороны щита.

Виллум стоял на брусьях, подмечая все мельчайшие детали техники ее прыжка.

– Еще раз.

– Сегодня это у меня уже семнадцатый прыжок.

– Теперь прыгай восемнадцатый. И на этот раз назови мне шесть Строений Дария.

Заняв исходную позицию, Стоув начала перечислять:

– Бастион.

Пробежав полпути, бросила:

– Завиток!

Подпрыгнув вверх, выкрикнула:

– Спиракаль!

Перевернувшись в воздухе, добавила:

– Антлия!

А после безукоризненного приземления по другую сторону щита закончила:

– Водоворот и Глазок. Всего – шесть, – улыбнулась она. Но Виллум хмурился. – Что на этот раз не так?

– Ты снова слишком быстро оттолкнулась пятками от доски.

Стоув со злости топнула ногой по полированному дубовому полу небольшого спортивного зала.

– На сегодня с меня достаточно!

Виллум перешагнул через скакалку, конец которой держал в руке.

– Прекрасно. Тогда сейчас будешь делать упражнения на выносливость.

Он был напряжен и озабочен. Дошла ли уже новость о том, что она сделала с клириками, до Дария? Решится ли он ее за это наказать? Какую решит уготовить ей кару? Стоув собралась с силами, взяла у Виллума скакалку и стала через нее прыгать. Каждая мышца ныла… Может, это и было ее наказанием?

– Какое из шести Строений предназначено исключительно для целей обороны?

– Бастион, – ответила Стоув.

Ей очень хотелось, чтобы Виллум перестал себя с ней держать так сурово. А как, интересно, она должна была реагировать на известие о смерти брата? Наверное, они ошиблись. Нет, точно – ошиблись. Она бы об этом узнала, почувствовала бы! Они, наверное, специально врут, готовя ее к новой миссии. Ясно, что и Виллуму это совсем не по душе.

– Что такое Колодец Забвения?

Стоув вздохнула. Когда же, наконец, закончится этот урок? Надо хоть немного позабавиться, отвечая ему в такт прыжкам.

– Он был открыт Провидцем в пятнадцатый год после Консолидации. Колодец стирает память любого, кто решит из него напиться. Старейший использовал его воды для строительства Завитка, поэтому те, кто в него попадает, напрочь забывают о том, кто они такие, и о своем прошлом.

О чем, интересно, они собираются ее просить? Конечно, о чем-то опасном, иначе Виллум не был бы так расстроен. Значит, задание будет важным, очень важным. Теперь ясно, что оно как-то связано со Строениями.

– В чем состоит второе назначение Спиракали?

– Спиракаль – это метод исполнения любого смертного приговора, вынесенного Страннику за преступления против Мегаполиса. Как только астральное тело приблизится к пульсирующей утробе Спиракали, оно превратится в энергию, и утроба мгновенно его поглотит и присовокупит к структуре Края Видений. Этот страшный суд считается самой гуманной и эффективной формой из всех существующих видов смертной казни. – Обливаясь потом и задыхаясь, она спросила: – Виллум, почему ты задаешь мне все эти вопросы?

– Для твоей подготовки их важно освежить в памяти.

– Как, интересно, я смогу успешно тренироваться, не зная, к чему меня готовят?

– Я не вправе рассказывать тебе о твоей миссии. Моя задача состоит в том, чтобы подготовить тебя к ее успешному выполнению. Но для этого, скорее всего, придется использовать по крайней мере одно или два из Строений.

Так она и думала.

– Дарий на меня сердится?

– Мне кажется, он пока не решил, как с тобой поступить за твое недостойное поведение. Удар!

Стоув отбросила скакалку, взмыла в воздух и нацелилась пятками в ребра Виллума. Молниеносным движением руки вниз он отбил грозивший ему удар.

– Слишком медленно.

Она разразилась градом ударов, обрушивая их на его ноги, живот, шею. Он отражал их легкими движениями кулака, оставаясь совершенно спокойным и невозмутимым. Не отчаиваясь, она извернулась, и ей удалось угодить ногой ему в колено.

– Теперь лучше, – сказал он, не успев уклониться от удара.

Она снова достигла цели, и на этот раз ей удалось сбить его с ног. Девочка тут же вскочила, чтобы нанести новый удар – на этот раз в голову, но тут кто-то вошел в спортивный зал и отвлек ее внимание. Виллум схватил ее за пятку, и она свалилась на мат.

– Так нечестно!

– Ты должна чувствовать, а не смотреть, уметь все время заново оценивать обстановку, одновременно концентрируясь на цели. Любое отвлечение будет на руку твоему противнику. Такая ошибка, как эта, может стоить тебе жизни, – наставлял Виллум.

Над ней нависла фигура Кордана.

– С такой слабой концентрацией внимания ты точно не справишься со следующим упражнением.

Мысль о снадобье и о путешествии в Край Видений пересилила ее отвращение к этому человеку. Пусть он себе втайне злорадствует, если ему так хочется, а она скоро отправится в странствие. Хватит уже этих изматывающих тренировок – они из нее и так, наверное, весь пот выжали. Виллум почему-то считал, что она не работает, пока девочка вся не взмокнет от пота.

– Ну так что? – нетерпеливо спросил Кордан.

– Нам надо тренироваться еще несколько часов, – спокойно ответил Виллум.

Кордан постоянно искал повод, чтобы поддеть Виллума. Ясно, что эта новая миссия, к которой ее стали готовить, предоставит ему много таких возможностей. Кордан, будто не услышав Виллума, желчно сказал:

– Если хочешь знать мое мнение, я не вижу никакой причины, по которой нельзя прервать ваши занятия.

– Я приму это во внимание, – ответил Виллум, почтительно поклонившись Кордану.

Выходя с Владыкой Корданом из спортивного зала, Стоув чувствовала на себе взгляд Виллума. Он был прав: ей не обязательно на него смотреть – она его ощущала.

Как обычно неразговорчивый, Кордан торопливо вел ее по переходу со стеклянными стенами в примыкающее здание, она легко за ним поспевала. Девочка была уверена, что он знает о ее проступке. Разве мог он быть не в курсе дела, если куда бы она ни пошла, нервные клирики тут же перед ней расступались или просто пускались наутек? Весь Город, должно быть, уже судачит о произошедшем.