МАБАТАН

ОДНАЖДЫ ДРУГ, ГЛАСИТ ПРЕДАНЬЕ,

ПРОРОКУ ВЫДАЛ УКАЗАНЬЕ —

ПОКИНУТЬ ЭТОТ МИР.

ЕЩЕ СКАЗАЛ НАШ ДРУГ СВЯТОМУ,

ЧТОБЫ ОСТАВИЛ ОН ДРУГОМУ

ТОТ ПУТЬ, ЧТО ОН ТОРИЛ.

СВЯТОЙ ДАЛ ВОЛКУ ПОРУЧЕНЬЕ

ХРАНИТЬ И ПРОДОЛЖАТЬ ДВИЖЕНЬЕ

СТЕЗЕЙ, КОТОРОЙ ШЕЛ КУМИР.

ИСТОРИЯ ДРУГА В ИЗЛОЖЕНИИ ОРИНА

По сигналу Роуна Лампи бросил в лодку рюкзаки, потом аккуратно шагнул в нее сам, следя, чтобы утлое суденышко не опрокинулось. Опустившись на сиденье, Лампи повернулся к мальчику.

– Может показаться, что я больной, но на самом деле лесных клещей у меня нет.

Мальчик посмотрел на него с удивлением.

– То есть я хочу сказать, они были, а теперь их нет.

Мальчик пожал плечами с таким видом, будто его это совершенно не волновало. Лампи улыбнулся.

– Меня, между прочим, зовут Лампи. А это – Роун.

Роун оттолкнул лодку от берега. С мечом-секачом в руке, он сидел напряженно, стараясь поменьше вдыхать едкого дыма.

– Меня зовут Мабатан. Мы с вами будем плыть до захода солнца.

Будто подчинившись какому-то неслышному приказу, мальчик развернул лодку, умело маневрируя в узких проливах между растениями. Он греб, и Роун восхищался тем, как умело была сделана лодка. Она была обшита тонкими полосками коры, закрепленными на деревянной раме, и потому прекрасно держалась на воде, сидела высоко – именно то, что надо для болота. Он провел пальцами по гладким краям бортов и пристально посмотрел на мальчика. Конечно, именно этот ребенок являлся ему в видении, но он был, по всей видимости, моложе, чем сначала показалось Роуну. Пареньку от силы можно было дать лет одиннадцать-двенадцать. Его длинные темные волосы были перехвачены сзади в хвостик, одет он был в коричневатые штаны и тканую рубаху из грубоватой материи. Но греб он сильнее и более плавно, чем это делал бы подросток его возраста. Он, должно быть, сам о себе заботится, подумалось Роуну.

Оставив позади воды, кишевшие хищными стеблями, они выбрались на чистую поверхность болота, радуясь теплым утренним солнечным лучам. Роун подставил лицо солнцу, и ему захотелось поближе познакомиться с их новым спутником.

– Как ты нас нашел?

– Меня привели к вам скри.

– Так называются эти растения? – спросил Лампи.

– Это не растения. Это скри.

– Сколько времени скри живут уже в этом болоте?

– Они были здесь еще до моего отца, – ответил мальчик. – Но тогда они были меньше. Тогда они только начинали пробуждаться.

Роун взглянул на мальчонку.

– Это что – разумные существа?

Мальчик кивнул.

Понурив голову, Роун прошептал:

– Я их убивал десятками.

– Откуда тебе было знать, что они умеют думать? – спросил Лампи.

– Ты не убил ни одного скри. То, что ты срезал, отрастет вновь.

– Слава богу, – вздохнул Лампи с едва скрытым сарказмом.

– Знаешь, твой друг завоевал их уважение.

– Тем, что срезал им головы?

– Тем, что сумел очистить разум. По-другому на скри напасть невозможно. Скри влекут к себе мысли.

– С особой силой их, должно быть, влечет глубокомыслие лягушек, – пробурчал Лампи.

– Лягушки их вообще не привлекают. Они собирают их урожай. Но им больше по нраву дичь покрупнее. Особенно с сильным запахом, как у вас. Чтобы вас выследить, вполне хватило бы вони драконьей травы.

Лампи рассмеялся.

– У тебя есть запасное весло?

– Вам надо отдохнуть. Вы совсем не спали, а путь нам еще предстоит долгий.

– Может, мы вымоемся? – сказал Лампи. – Не хочется испытывать терпение еще каких-нибудь созданий, дожидающихся позднего обеда.

Он достал из рюкзака фасоль и предложил Роуну с Мабатаном.

Мальчик понюхал еду.

– Неплохо, – одобрил он и принялся жевать. Потом снял со стоявшей в ногах корзины крышку, там внутри лежала дюжина небольших обугленных продолговатых катышков. – Угощайтесь.

Лампи взял один и внимательно его осмотрел.

– Это личинки? – спросил он.

Роун, никогда не разделявший пристрастия Лампи ко всяким жукам, очень надеялся, что у этой еды нет лапок и она не шевелится во рту.

– Нет, яйца, – ответил Мабатан.

Лампи передал яйцо Роуну, и тот с удовольствием сунул его в рот и, почти не разжевывая, проглотил.

– Это лучше, чем червяки с гусеницами, – сказал он.

Лампи тоже умял несколько яиц за милую душу. Утолив голод, друзья уснули, убаюканные отблесками полуденного солнца на водной глади.

* * *

Проснулись они от того, что лодка уткнулась носом в берег. К их удивлению, солнце уже скрылось за горизонтом, и местность вокруг окутала зеленоватая дымка спускавшихся сумерек.

Лампи подозрительно посмотрел на Мабатана.

– В этих яйцах ничего такого не было?

– Нет, яйца как яйца. Это скри так на вас повлияли, они всех выматывают. Все из-за их пыльцы.

– Я так и думал, – сказал Роун, выбираясь из лодки и осторожно вставая на покрытый мхом утес – Только я так и не понял, что же это было.

– Тебе и не надо это понимать.

Лампи взглянул на Роуна и улыбнулся.

– Надо же, он понятия не имеет, что это такое, зато знает, о чем они думают.

Мабатан улыбнулся:

– «Он»?

– Лампи имеет в виду тебя, – пояснил Роун.

Мабатан рассмеялся так звонко, будто колокольчик зазвенел.

Роун с Лампи присмотрелись к Мабатану повнимательнее…

– Ты – девочка! – воскликнул Лампи.

– Я – девушка.

С довольной улыбкой, она вытащила лодку на берег.

Будто не вполне ей веря, Лампи нагнулся поближе к девушке, потом, вылупив от удивления глаза, обернулся к Роуну и воскликнул:

– Смотри!

На плечах Мабатан сидели оба их сверчка, причем вид у них был очень довольный.

– Невероятно, – сказал Роун с трепетным почтением в голосе. Его сверчок почти никогда не шел к другим людям, и он был уверен, что сверчок Лампи – тоже.

– Они сказали мне, что очень вас любят, – проговорила Мабатан. – Это здорово. – Внезапно взгляд ее опечалился. – Я видела малышей.

– Маленьких сверчков? – не понял Лампи.

– Детей, – ответила она.

– В Новом Свете? – еле сдерживая волнение, спросил Роун.

– Там остались только их тела.

– Как это? – воскликнул Лампи.

– Да, объясни, пожалуйста, – попросил Роун.

– Я не только могу объяснить тебе это, Роун, я могу тебя взять к ним с собой.

– Они что – с Обращенными? В Краю Видений?

– Они не там, куда могут попасть те, кто принимает снадобье.

Она сказала Роуну гораздо больше того, на что он мог рассчитывать. Но радость омрачало подозрение: можно ли верить ее словам?

Будто прочитав его мысли, Лампи уставился на сидевших на плечах девушки сверчков.

– Сверчки ни за что бы к ней не пошли, если бы ей нельзя было верить.

– Я лишь проводник. И больше никто.

– С меня вполне хватит и этого, – улыбнулся Роун.

– Я бы тоже с вами пошел, если б мог, – печально сказал Лампи.

– В любом случае, нам нужно, чтобы ты остался здесь, – сказала девушка. – Кому-то надо же присматривать за нашими телесными оболочками.

– Да я с места тогда не сдвинусь!

– Вот и хорошо. Спасибо тебе, Лампи. – Широко улыбнулась Мабатан, и, повернувшись к Роуну, сказала совсем другим тоном: – Нам нужно поторапливаться.

* * *

Мабатан провела их к роще огромных древних красных кедров и перед одним из мощных гигантов опустилась на покрытую мхом землю.

Лампи оглядывался с восхищенным удивлением.

– Им, небось, лет по пятьсот…

– Они старше, – откликнулась Мабатан.

Какое-то время Роун с Лампи неподвижно стояли, любуясь величественными деревьями, вдыхая их удивительный запах.

– Мне кажется, это место какое-то особенное, – сказал Роун.

– Да, это чувствуется. Точно. Это место земли, – заметила Мабатан. – Особенное место.

Из висевшего у нее на шее небольшого кожаного мешочка она достала большим и указательным пальцами серебряную иглу. Роун склонился, чтобы лучше ее рассмотреть. Малюсенькие выгравированные символы запечатлелись у него в памяти.

– Что обозначают эти символы?

– Это очень древний язык. Здесь написано, что земля помнит.

– Что помнит?

– Она помнит все.

– А почему это написано на игле? – спросил Лампи.

– Она указывает путь. Ты готов?

– Да… где твое снадобье?

Глаза Мабатан потемнели, и она с презрением сплюнула.

– Я не принимаю снадобье. Я следую зову.

Роун до сих пор не встречал никого, кто мог бы попасть в Край Видений без снадобья. Он как зачарованный следил за Мабатан. Девушка воткнула иглу в выступавший из земли корень огромного дерева. Опустившись на колени, она склонилась к нему и коснулась лбом коры – как будто просила о каком-то благодеянии. Потом отстранилась от дерева и слегка коснулась пальцем кончика воткнутой в его корень иглы. В тишине до них донесся негромкий, но отчетливый звук. Он будто пронизывал все насквозь, отдаваясь эхом в голове Роуна, проходя сквозь его тело, которое начинало постепенно резонировать, звенеть, вибрировать в такт этому звуку. Подобного ощущения он не испытывал никогда в жизни. Внезапно отраженный в нем звук вырвался у него из груди обжигающим жаром, превратив его в ослепительный пучок света.

ОБУГЛЕННАЯ ЗЕМЛЯ ПРОСТИРАЕТСЯ ДО САМОГО ГОРИЗОНТА. ПЫЛЬ, ЩЕБЕНКА, ОГРОМНЫЕ ВАЛУНЫ – ВСЕ ЧЕРНЫМ-ЧЕРНО. РОУН МОРГАЕТ, ГЛЯДЯ В ТЕМНОЕ ПРОСТРАНСТВО, ПЫТАЕТСЯ ПОВЕРНУТЬ ГОЛОВУ, НО НЕ МОЖЕТ. ОН ВООБЩЕ ОБЕЗДВИЖЕН. КАЖЕТСЯ, ЧТО ОН САМ СТАЛ ОДНИМ ИЗ ОГРОМНЫХ ВАЛУНОВ. ПЕРЕД НИМ ПРЫГАЕТ ПОДЖАРЫЙ КРОЛИК С ЛАЗУРНЫМ МЕХОМ, КОНЧИК ЕГО НОСА ПОДРАГИВАЕТ.

«КАК МНЕ ОТСЮДА ВЫБРАТЬСЯ?»

«РАЗВЕ ПАПА ТЕБЯ ЭТОМУ НЕ НАУЧИЛ?»

«НЕТ».

«А МАМА?»

«НИКТО ИЗ НИХ ДО САМОЙ СМЕРТИ МНЕ ОБ ЭТОМ НИЧЕГО НЕ РАССКАЗЫВАЛ».

«НО ТЫ ВЕДЬ ЗНАЕШЬ, ЧТО ТЫ НЕ МЕНЯЕШЬСЯ НИКОГДА И ВСЕГДА МЕНЯЕШЬСЯ, ВЕДЬ ТАК?»

«НО ЛОВЦЫ ВИДЕНИЙ СКАЗАЛИ МНЕ, ЧТО Я ДОЛЖЕН ТРАНСФОРМИРОВАТЬСЯ, ПОКА НЕ ОБРЕТУ СВОЮ ФОРМУ В КРАЮ ВИДЕНИЙ».

«И ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО ТЕБЕ ДЕЛАТЬ?»

«НЕТ, НЕ ЗНАЮ».

«Я ПОДОЖДУ».

ПОКА КРОЛИК ОБЪЕДАЕТ ЧАХЛУЮ ТРАВУ, РОУН ЗАКРЫВАЕТ ГЛАЗА И ПЫТАЕТСЯ СОСРЕДОТОЧИТЬСЯ, СТРЕМЯСЬ НАЙТИ СВОЮ ФОРМУ В ТВЕРДОМ КАМНЕ И ВЫРВАТЬСЯ ИЗ ЕГО ПЛЕНА. ОН ЧУВСТВУЕТ СВОИ УСИЛИЯ, ОЩУЩАЕТ СВОЕ НАПРЯЖЕНИЕ, НО ВСЕ БЕСПОЛЕЗНО. ОН ХОЧЕТ ОТКРЫТЬ ГЛАЗА, НО НЕ МОЖЕТ. ПОТОМУ ЧТО ГЛАЗ У НЕГО БОЛЬШЕ НЕТ.

ОН СЛЕП И ЗАТОЧЕН В КАМНЕ. ПРЕКРАСНО. ПОЧЕМУ ЖЕ ТАК ПОЛУЧАЕТСЯ, ЧТО КАЖДЫЙ ШАГ ВПЕРЕД ОТБРАСЫВАЕТ ЕГО НА ДЕСЯТЬ ШАГОВ НАЗАД?

РОУН ПЫТАЕТСЯ ПОДОЙТИ К ПРОБЛЕМЕ ТАК, КАК К НЕЙ ОТНЕССЯ БЫ ЛАМПИ: СНАЧАЛА ОТМОЧИЛ БЫ КАКУЮ-НИБУДЬ ШУТКУ, ПОТОМ ПОПЫТАЛСЯ ПОНЯТЬ СУТЬ ПРОБЛЕМЫ И ОСМЫСЛИТЬ ВСЮ ИМЕЮЩУЮСЯ В ЕГО РАСПОРЯЖЕНИИ ИНФОРМАЦИЮ. И В ИТОГЕ У НЕГО СОЗРЕЛ БЫ ПЛАН ДЕЙСТВИЙ.

ПРАВИЛЬНО. ОТЛИЧНО. НО, ПРЕЖДЕ ВСЕГО, ЭТО НЕ ШУТКА. ВО-ВТОРЫХ, РОУН НИЧЕГО НЕ МОЖЕТ ПОНЯТЬ. А ИНФОРМАЦИЯ? С МАБАТАН ВСЕ НЕПОНЯТНО. ИЗВЕСТНО, ЧТО ОНА НЕ ОБРАЩЕННАЯ И НЕ ЛОВЕЦ ВИДЕНИЙ, ОНА ЕГО НИКУДА НЕ ЗАМАНИВАЛА – ОН ЗНАЕТ ЭТО, ОН ЭТО ЧУВСТВУЕТ. А ПЛАН МОЖЕТ БЫТЬ ТОЛЬКО ОДИН – НАЙТИ ВЫХОД ИЗ ЛОВУШКИ, В КОТОРУЮ ЕГО ЗАМАНИЛИ.

ОН СОСРЕДОТАЧИВАЕТ ВСЕ МЫСЛИ НА ПОВЕРХНОСТИ КАМНЯ, ИЗУЧАЕТ ЕГО, НАДАВЛИВАЕТ НА НЕГО, НАЛЕГАЕТ, ТОЛКАЕТ, ИСПОЛЬЗУЯ ВСЮ СИЛУ МЫСЛИ. БОЛЬ РВЕТ ЕГО НА ЧАСТИ, БУДТО ОН КОЖУ С СЕБЯ СДИРАЕТ.

СВОЮ КОЖУ, СОБСТВЕННУЮ. А МОЖЕТ ТАК БЫТЬ, ЧТО ЕГО НЕ ЗАМУРОВАЛИ В КАМЕНЬ, А САМ ОН И ЕСТЬ КАМЕНЬ? КОТОРЫЙ НЕ МЕНЯЕТСЯ НИКОГДА И ВСЕГДА МЕНЯЕТСЯ. РОУН СНОВА КОНЦЕНТРИРУЕТСЯ, ОЩУЩАЯ ДРЕВНЮЮ МАССИВНОСТЬ СВОЕЙ ФОРМЫ. НЕВОЗМУТИМОСТЬ. ШЕРОХОВАТОСТЬ. МОНОЛИТНОСТЬ. ВСЕ ЕГО СУЩЕСТВО СТАЛО КАМНЕМ. СПОКОЙНЫМ, НЕСПЕШНЫМ, УВЕРЕННЫМ В СЕБЕ, ТАКИМ,

КАКИМ ОН СЕБЯ ОЩУЩАЕТ. ЧТО ЕЩЕ ОН МОЖЕТ ЧУВСТВОВАТЬ? КЕМ ОН МОЖЕТ СТАТЬ? РОУН ПРЕДСТАВЛЯЕТ СЕБЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ТЕЛО, ЕГО НОГИ, РУКИ, ГОЛОВУ. И В ЭТОТ МИГ КАМЕНЬ ОБРАЩАЕТСЯ В ПЛОТЬ И ПЕРЕСТРАИВАЕТ САМ СЕБЯ. РОУН ВЫТЯГИВАЕТ РУКИ, ШЕВЕЛИТ ПАЛЬЦАМИ. ОН БОЛЬШЕ НЕ КАМЕНЬ, НЕ СКАЛА – ЭТО ЕГО СОБСТВЕННЫЙ ОБЛИК. ОН УЖЕ НЕ ГЛИНЯНЫЙ ИСТУКАН – ЭТО И ЕСТЬ ОН САМ.

КРОЛИК ОТРЫВАЕТСЯ ОТ ТРАВЫ И СМОТРИТ НА НЕГО.

«ВОТ ТЫ И ВОЗНИК».

«В ЭТОЙ ФОРМЕ В КРАЮ ВИДЕНИЙ ЗАКЛЮЧЕНО МОЕ СОБСТВЕННОЕ ТЕЛО?»

«ЭТО НЕ ТВОЕ ТЕЛО. ЭТО – ТО, ВО ЧТО ПРЕВРАТИЛ ТЕБЯ ТВОЙ РАЗУМ».

«А ТЫ ПОЧЕМУ НЕ ОБРЕТАЕШЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ОБЛИЧЬЕ?»

«НЕ МОГУ. Я НЕ ТАКАЯ, КАК ТЫ. ТАКИХ, КАК ТЫ, БОЛЬШЕ НЕТ. ТОЛЬКО ТЫ ЭТО МОЖЕШЬ».

«МОГУ-ЧТО?»

«ТО, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ. ЭТО ОДНО ИЗ ТВОИХ ДАРОВАНИЙ. ПОЙДЕМ».

КРОЛИК ПРЫГАЕТ. ОН ПРЫГАЕТ ТАК БЫСТРО И ДАЛЕКО, ЧТО РОУН ПОЧТИ ТЕРЯЕТ ЕГО ИЗ ВИДА. ОН БЕЖИТ, НО КРОЛИКА ДОГНАТЬ НЕ МОЖЕТ И ВСЕ БОЛЬШЕ ОТСТАЕТ. ОН ДУМАЕТ О КРОЛИКЕ, О ЕГО ГИБКОЙ ФОРМЕ, СИЛЬНЫХ НОГАХ, НЕВЕРОЯТНОЙ ПРЫГУЧЕСТИ. И РОУН ТОЖЕ НАЧИНАЕТ ПРЫГАТЬ, СОРАЗМЕРЯЯ СВОИ ПРЫЖКИ С ПРЫЖКАМИ КРОЛИКА. СКОРО ОН ДОГОНЯЕТ МАБАТАН, КОТОРАЯ ЖДЕТ

ЕГО У ШИРОКОЙ ТРЕЩИНЫ В ЗЕМЛЕ, ПОЧТИ В РОСТ МАБАТАН В ЕЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ОБЛИКЕ.

«А ЧТО ТАМ ВНИЗУ?»

«ПУСТОТА».

РОУН ИДЕТ, СЛЕДУЯ НЕРОВНЫМ ИЗГИБАМ РАЗЛОМА. ВДАЛИ ОН ВИДИТ БУРЮ. ОНА РАЗРАЗИЛАСЬ НАД ТЕМ, ЧТО ЕМУ СНАЧАЛА КАЖЕТСЯ ЖЕЛЕЗНЫМИ ИЗВАЯНИЯМИ, ЛЕЖАЩИМИ НАД БЕЗДОННОЙ ПРОПАСТЬЮ. ОН ИДЕТ ДАЛЬШЕ, СОПРОТИВЛЯЯСЬ ЗАВЫВАЮЩЕМУ ВЕТРУ И ПОТОКАМ ДОЖДЯ. ОН УЖЕ РАЗЛИЧАЕТ РУКИ ЖЕЛЕЗНЫХ ИСТУКАНОВ, ЦЕПЛЯЮЩИЕСЯ ЗА КРАЙ ТРЕЩИНЫ. ИХ НОГИ ВРЫТЫ В ДРУГОЙ ЕЕ КРАЙ. ГОЛОВА ПЕРВОГО ИСТУКАНА НА МОЩНОЙ ШЕЕ МЕДЛЕННО ПОВОРАЧИВАЕТСЯ К НЕМУ. ГУБЫ СТАТУИ РАСПЛЫВАЮТСЯ В ПРИВЕТЛИВОЙ УЛЫБКЕ. ЭТО – ЛОНА.

«МЫ ЗНАЛИ, ЧТО ТЫ ПРИДЕШЬ».

«ВЫ ВСЕ ЗДЕСЬ?»

«ВСЕ», – ГОВОРИТ ДРУГОЙ ЖЕЛЕЗНЫЙ РЕБЕНОК.

РОУН ВГЛЯДЫВАЕТСЯ В ЕГО ЛИЦО.

«БАБ!»

«ПРИВЕТ, РОУН!» – КРИЧИТ ЕМУ ДЖО, КОТОРОМУ ВТОРЯТ ДЖИП, РАНК, ДЖЕМ, ДАНИ И ДРУГИЕ СЕМЕРО ЖЕЛЕЗНЫХ ДЕТЕЙ.

«Я ДОЛЖЕН ВАС ОТСЮДА ВЫТАЩИТЬ».

РОУН ПЫТАЕТСЯ ОТТАЩИТЬ ЛОНУ ОТ РАЗЛОМА, НО ОНА КРИЧИТ:

«НЕТ!»

ГОЛОВЫ ЖЕЛЕЗНЫХ ДЕТЕЙ МЕДЛЕННО ПОВОРАЧИВАЮТСЯ К РОУНУ

«НАМ НАДО ОСТАТЬСЯ, РОУН», – ГОВОРИТ БАБ.

«ЕСЛИ МЫ ОТПУСТИМ КРАЯ ТРЕЩИНЫ, ОНА СТАНЕТ ШИРЕ», – ПОЯСНЯЕТ ДЖИП.

«ПОЭТОМУ МЫ НЕ МОЖЕМ ИХ ОТПУСТИТЬ», – ДОБАВЛЯЕТ РАНК.

«МЫ СЮДА ПРИШЛИ КАК РАЗ ВОВРЕМЯ», – ПРИСОЕДИНЯЕТСЯ К НИМ СЭЙК.

«КТО ВАС СЮДА ПРИВЕЛ?»

«НИКТО», – ОТВЕЧАЕТ ЛОНА.

ДАНИ КИВАЕТ.

«МЫ ПРОСТО ПРИШЛИ СЮДА».

«МЫ САМИ ЗНАЛИ, ЧТО НАМ НАДО ДЕЛАТЬ», – ГОВОРИТ БАБ.

«ЭТО НЕ ТРУДНО БЫЛО СООБРАЗИТЬ», – ДОБАВЛЯЕТ ДЖО.

«ПРОПАСТЬ СТАНОВИТСЯ ВСЕ ШИРЕ И ШИРЕ», – ЖАЛУЕТСЯ ДЖИП.

«ВСЕ БОЛЬШЕ, БОЛЬШЕ И БОЛЬШЕ», – КРИЧИТ МАЛЕНЬКИЙ ДАНИ.

«ПОЧЕМУ ВЫ НЕ СКАЗАЛИ ОБ ЭТОМ МНЕ?»

«ВСЕ СЛУЧИЛОСЬ СЛИШКОМ БЫСТРО», – ОТВЕЧАЕТ ДЖО.

«МЫ НЕ МОГЛИ ЖДАТЬ», – ПОЯСНЯЕТ БАБ.

ГЛАЗА ЛОНЫ СВЕРКАЮТ НА ЖЕЛЕЗНОМ ЛИЦЕ.

«ТЕПЕРЬ ТЫ ЗНАЕШЬ, ГДЕ МЫ. НЕ СЕРДИСЬ НА НАС».

ВЫРАЖЕНИЕ ЛИЦА РОУНА СМЯГЧАЕТСЯ.

«Я НЕ СЕРЖУСЬ. Я СОВСЕМ НА ВАС НЕ СЕРЖУСЬ. – ОН ПОВОРАЧИВАЕТСЯ К МАБАТАН И СПРАШИВАЕТ С ЯРОСТЬЮ: – КТО ЭТО СДЕЛАЛ?»

УШИ КРОЛИКА ДЕРГАЮТСЯ.

«ТЕ, КТО ПРИНИМАЕТ СНАДОБЬЕ, БОРЕТСЯ ЗА КОНТРОЛЬ НАД ЭТИМ МЕСТОМ. ПОЭТОМУ И ВОЗНИК РАЗЛОМ. ЕСЛИ ПРОТИВОСТОЯНИЕ НЕ ПРЕКРАТИТСЯ, РАЗЛОМ БУДЕТ РАСШИРЯТЬСЯ. ДЕТИ НЕ СМОГУТ ЕГО УДЕРЖАТЬ, И ВСЕ БУДЕТ ПОТЕРЯНО. ОНИ РАЗОРВУТСЯ И ПОГИБНУТ. МЕСТО, КОТОРОЕ ТЫ НАЗЫВАЕШЬ КРАЕМ ВИДЕНИЙ, ОСТАНЕТСЯ ПОКИНУТЫМ, И МЫ ИЗМЕНИМСЯ. ТОГДА НАС ПОГЛОТИТ БЕЗДОННАЯ ПУСТОТА, РАЗВЕРЗШАЯСЯ ПОД ДЕТЬМИ».

РОУН ЗАДУМЫВАЕТСЯ. ОН ВПЕРВЫЕ ПОНИМАЕТ, ЧТО ПРОИСХОДИТ НА САМОМ ДЕЛЕ. РАЗВЕ МОЖЕТ ОН ЕЙ НЕ ВЕРИТЬ?

«ЧТО МЫ МОЖЕМ СДЕЛАТЬ?»

«РАЗРЕШИТЬ КОНФЛИКТ».

«КАК?»

«НЕ ЗНАЮ. НАМ ПРИДЕТСЯ ЗА ЭТО БОРОТЬСЯ. – ПО ВСЕМУ ДЛИННОМУ ТЕЛУ КРОЛИКА ПРОБЕГАЕТ ДРОЖЬ. – ЕСТЬ ОДНО МЕСТО, КОТОРОЕ ТЕБЯ ЗОВЕТ».

РОУН ПОВОРАЧИВАЕТСЯ К ДЕТЯМ.

«ИДИ, РОУН, УХОДИ!» – КРИЧИТ БАБ.

«ИДИ, ИДИ, РОУН!» – ВТОРЯТ ЕМУ ДРУГИЕ ДЕТИ, ЭХОМ ПЕРЕКРЫВАЯ ГОЛОСА ДРУГ ДРУГА.

«МЫ ЗНАЕМ – ТЫ О НАС НЕ ЗАБУДЕШЬ», – ГОВОРИТ ЛОНА.

«СИЛ У НАС МНОГО!» – ГРОМКО ПРОИЗНОСИТ БАБ.

«МЫ СИЛЬНЕЕ, ЧЕМ ТЕБЕ КАЖЕТСЯ», – ПОДДЕРЖИВАЕТ ЕГО ДЖО.

НЕУЖЕЛИ РОУН СПАСАЛ ДЕТЕЙ, ЧТОБЫ НА ИХ ДОЛЮ ВЫПАЛА ТАКАЯ СУДЬБА? НО ОНИ ЗНАЮТ, ЧТО ДЕЛАЮТ… УЖЕ НЕ В ПЕРВЫЙ РАЗ РОУН ЗАДУМЫВАЕТСЯ НАД ТЕМ, КТО НА САМОМ ДЕЛЕ ЭТИ УДИВИТЕЛЬНЫЕ ДЕТИ. ХОТЯ ЕМУ КАЖЕТСЯ НЕПРАВИЛЬНЫМ ОСТАВЛЯТЬ ИХ, ЯСНО, ЧТО ОН НИЧЕМ НЕ МОЖЕТ ИМ ПОМОЧЬ – ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, НЕ ЗДЕСЬ И НЕ СЕЙЧАС.

«ПООБЕЩАЙТЕ, ЧТО ВЫ МЕНЯ ПОЗОВЕТЕ, ЕСЛИ ПОНАДОБИТСЯ МОЯ ПОМОЩЬ!» – КРИЧИТ ОН В ОТВЕТ.

«ОБЕЩАЕМ!»– ХОРОМ ОТЗЫВАЮТСЯ ДЕТИ.

РОУНУ СМЕРТЕЛЬНО НЕ ХОЧЕТСЯ ИХ ОСТАВЛЯТЬ, ОН ЖДЕТ, ПОКА КРОЛИК УПРЫГАЕТ ПРОЧЬ, И ЛИШЬ ПОТОМ СЛЕДУЕТ ЗА НИМ ТУДА, ГДЕ НАЧИНАЕТСЯ НЕОБОЗРИМЫЙ ВОДНЫЙ ПРОСТОР. МАБАТАН ВСПРЫГИВАЕТ НА ЛЬДИНУ И УПЛЫВАЕТ. РОУН СЛЕДУЕТ ЗА НЕЙ. ОНИ ПРЫГАЮТ С ОДНОЙ ЛЬДИНЫ НА ДРУГУЮ, СТАНОВИТСЯ ТРУДНО ДЫШАТЬ. ОТ ВОДЫ НАЧИНАЕТ ВАЛИТЬ ПАР. ПОСРЕДИ БУШУЮЩЕГО МОРЯ, ПО КОТОРОМУ ХОДЯТ БУРНЫЕ ВОЛНЫ С ПЕННЫМИ БАРАШКАМИ, ОСТРЫМИ УСТУПАМИ ВЫСИТСЯ ВОЗНОСЯЩАЯСЯ В НЕБО СКАЛА. ОНИ ПОДПЛЫВАЮТ К НЕЙ.

МАБАТАН УКАЗЫВАЕТ НА ОГРОМНЫЙ ВОДОВОРОТ.

«ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ ПУТЬ В ГЛУБЬ».

«СНАЧАЛА ТЫ».

«МЕНЯ ОН НЕ ЗОВЕТ».

«РАЗВЕ ЭТО ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ?»

«ОН ПРОПУСКАЕТ ЛИШЬ ТЕХ, КОГО ПРИЗЫВАЕТ. МНЕ ЕГО НЕ ПРОЙТИ И В НЕМ НЕ ВЫЖИТЬ».

«А МНЕ?»

«А ТЫ ЕГО ПРОЙДЕШЬ. ТЕБЕ ОН НЕ ПОМЕХА, ДЛЯ ТЕБЯ НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ, ЗОВЕТ ОН ТЕБЯ ИЛИ НЕТ. ТЫ – ВОЛЬНЫЙ СТРАННИК, РОУН, СТРАНСТВУЕШЬ ГДЕ ПОЖЕЛАЕШЬ».

«ЭТО – ЧАСТЬ МОЕГО ДАРА?»

«ЧТО-ТО ВРОДЕ ТОГО».

«СДАЕТСЯ МНЕ, ТЫ СЛИШКОМ МНОГО ОБО МНЕ ЗНАЕШЬ».

«Я РАЗГОВАРИВАЛА С ДЕТЬМИ, РОУН, Я ТЕБЯ ЧУВСТВУЮ. ТЫ ЗНАЕШЬ О СЕБЕ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТЕБЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ ЗНАТЬ».

ВГЛЯДЫВАЯСЬ В БУШУЮЩИЙ ВОДОВОРОТ, РОУН ОЩУЩАЕТ МРАЧНОЕ ПРЕДЧУВСТВИЕ, БУДТО В ГЛУБИНЕ ПУЧИНЫ ЕГО ЖДЕТ БЕЗНАДЕЖНОЕ, БЕЗЫСХОДНОЕ ОТЧАЯНИЕ.