3

За Лакинском я вышел и отправился пешком 15 км до места схода. Я приехал на пару дней раньше начала. Народу на месте было мало и царила весьма расслабленная атмосфера. Мы много общались, знакомились, курили, готовили, купались и обустраивали место. С каждым днём приезжали всё новые и новые люди, и я уже начинал в них путаться.

На первый день начала, в лагере стало всё серьёзно, лекции, организованная работа, народу собралось примерно четыреста человек. Я решил переехать поближе к месту курилки и поставил палатку прямо там. Там всегда царила свободная атмосфера. Периодически появлялось немного пива, постоянно курили, играли в игры, рядом был пляж для нудистов, свободное общение, смешные истории, никто из организаторов туда не заходил, потому что они не курили. Люди, просёкшие фишку, что я постоянно тусуюсь в курилке, стали приносить мне еду и напитки из своих запасов и с общей кухни. А ещё тут была куча красивых и интересных девчонок. С двумя я начал очень хорошо общаться.

Затем, уже в воскресенье, в последний день перед окончанием, мы с Ариной сидели, обнимались, курили одну сигарету на двоих и говорили обо всём на свете. Как-то плавно стемнело, все остальные люди начали расходиться по палаткам, но мы оставались на том самом месте.

У Арины рыжие волосы и голубые глаза, очень милое лицо, она была среднего роста, а соответственно значительно ниже меня. Про одежду не стоит говорить, это ведь мероприятие путешественников, у таких всегда одежда примерно, как у бомжей. Но зато она слегка картавила, что меня очень сильно привлекло в ней.

Примерно в три часа ночи, когда уже почти все спали, курилка опустела, тусовка жила лишь на общей кухне, вокруг костра. И я предложил пройти Арине к себе в палатку, чтобы было теплее спать. Конечно же нам было не до сна. Мы практически сразу занялись сексом. Секс в палатке – это что-то удивительное, у меня такое было впервые. Она старалась стонать как можно тише, но кто-то в этот момент курил и потому явно слышал нас. После секса я пошёл и искупался в прохладной реке, вылез, одел трусы и прошёл к общей кухне. Там я нашёл ещё неспящего курильщика и стрельнул у него одну сигарету, мои закончились ещё до приезда сюда. Я пришёл к палатке, Арина не спала, она уже была одета, мы выкурили найденную мной сигарету, а затем принялись вновь разговаривать, в ожидании рассвета и ранних пташек, что подгонят нам сигарет.

К рассвету подошло несколько человек в курилку, и мы встречали его уже вчетвером. Затем потихоньку начинала собираться тусовка. Но мероприятие подошло к концу и потому многие уже разъезжались и ни у кого не осталось сигарет.

Арина тоже собиралась уехать в этот день. Из-за отсутствия табака, который был мне столь сильно необходим, я тоже решил отправиться дальше. К тому же, все те, с кем мне удалось построить хорошее общее, уже разъехались.

Я собрался вместе с Ариной, и мы отправились к выходу, вместе с парой её друзей. Она свернула к ЖД остановке, я отправился на трассу. Мы попрощались, словно этой ночью нечего не было, но я уже вряд ли когда-то её забуду. Возможно, я даже ещё пару раз приеду сюда, ради того, чтобывстретиться с ней.

Я отправился дальше. Я, кое-как, доехал за день до объездной трассы Москвы. Весь следующий день я объезжал этот чёртов мегаполис. Скажу вам по секрету, мало удовольствие в том, чтобы часами стоять на трассе в ожидании какого-нибудь цивила, который согласится провести тебя 20 километров. Но к счастью такие люди находятся, пусть и очень редко.

Только на третий день я был в Орше. Затем ночевал под Минском. У белорусов странная особенность разговора, они говорят не так много, но очень быстро и совершенно не слушают. Это я заметил уже не впервые. Мой друг жил в Кобрине, почти возле Польши, куда я и ехал весь день. Евростоп значительно хуже, чем Русский, или Азиатский. Долго стоишь, мало едешь, много ходишь и часто подолгу пытаешься объехать ненужные города, которых там невероятно много.

Я не доехал до Кобрина всего тридцать километров, а на улице уже было слишком темно, поэтому я решил поставить палатку возле трассы, переночевать и отправиться дальше только на утро.

Ночью произошло что-то очень странное, словно землетрясение, хотя в этом месте их быть не должно было. Я проснулся. В голове моей всё кружилось, точнее кружилась палатка и все вещи в ней, даже моё тело хаотично летало. Всего лишь сон, ничего больше. Спустя пару минут всё прекратилось, и я всё так же лежал в своём спальнике, как и раньше.

Раз уж я проснулся, то решил выйти и покурить, на днях один водитель дал мне пачку сигарет Кэмл. А также меня интересовало сколько же сейчас времени, ведь свой телефон я постоянно отключал в дороге.

Мне показалось что на улице как-то странно. Воздух стал чище и им было приятно дышать. Очень ярко горели звёзды и светила луна. Вокруг было слышно нескольких птиц. Трава, по которой я прежде прошёл, вновь была поднятой, словно меня здесь и не было. Я отошёл от трассы примерно на 100 метров, но сейчас её почему-то не было видно, я спустил всё это на темноту. Была примерно середина ночи, луна лишь слегка отклонилась на запад. Зажёг сигарету, выкурил её и вновь вернулся в палатку, залез в спальник и принялся досыпать оставшиеся до рассвета часы.

Глава 2. Перемещение

1

Окончательно проснулся я, как и всегда, уже после рассвета, когда солнце начало припекать и в палатке стало жарко. Ещё и птицы всё утро мешали спать своим пением. Выбравшись из палатки, я умылся. Покурил. Признаться, честно, я бы не отказался поспать ещё пару часиков, жаль, что не поставил свою палатку в тень. Но раз уж я встал, то следовало отправляться на трассу. До города оставалось всего немного, доехать я должен был быстро, а там меня уже должны ждать алкоголь и прекрасные белорусские девушки. Я быстро скидал вещи в рюкзак, особо не заморачиваясь с их укладкой, так, или иначе скоро их всё равно предстоит вытаскивать.

Закинув рюкзак на плечи, я пошёл до дороги. Пройдя сто метром, я не нашёл никакой трассы. Лишь была обычная просёлочная дорога, состоявшая из двух не широких тропинок. Странно, но вчера в этом самом месте была шикарная дорога, асфальт, четыре полосы, никаких ям и неровностей и даже был бордюр. Возможно я так сильно хотел вечером спать, что не заметил, как прошёл значительно дальше, чем мне показалось и даже не заметил этой колеи.

Я направился дальше и прошёл примерно пол километра, размышляя над своей растерянностью, но нигде по пути я не нашёл никаких признаком близлежащей дороги. И места, по которым я шёл были мне не знакомы. Тогда я подумал, что возможно устал на столько сильно, что перепутал сторону, из которой я пришёл, и сейчас я лишь отдалился от трассы. Хотя прежде со мной никогда такого не случалось. Я решил вернуться назад по своим следам.

Я вновь прошёл мимо того подобия дороги, что я видел прежде и пошёл к месту стоянки, находившемуся в ста метрах. Оно было хорошо выделено и окурки валялись там же, где я их бросил. Достав сигарету из пачки и прикурив, я решил оглядеться. Вокруг не было никаких следов ходьбы, кроме тех, что я только что оставил. За ночь трава не могла бы подняться и мои вчерашние следы должны были бы быть видны. Так же меня смутило наличие птиц, что по-прежнему пели. И даже воздух был словно каким-то другим. Такого обычно не бывает возле трассы, в лесу, за пять километров от признаков людей – да, но возле трассы – нет. Меня поразили эти перемены и то, что я не заметил их прежде. Но, прежде я и не терял дороги. Так что я списал всё на незнакомую мне прежде Европу.

Докурив сигарету, я отправился в другую сторону. Но и там я не нашёл ничего, кроме леса на протяжении пяти ста метров. Я серьёзно испугался и решил вернуться вновь к месту стоянки.

Так как я нечего не понимал, то мне просто необходимы были сигареты и дойдя до места стоянки я выкурил ещё одну. Эта сигарета помогла мне сообразить, что если есть эти две колеи, то значит по ним кто-то ездит и вблизи должен быть какой-то населённый пункт. Белоруссия значительно меньше России, а это значит, что здесь деревни находятся ближе друг к другу и далеко мне идти не придётся, а там я уже смогу узнать, как мне добраться до Бреста.

Я вышел на это подобие дороги и отправился на запад. Пока я шёл, меня заполонили мысли о том, как же могло такое произойти, что дорога, по которой я вчера ехал, вдруг исчезла. Не сошёл ли я с ума. Мне подумалось, а вдруг это всё сон, или какая-то галлюцинация. Наверняка скоро всё это пройдёт. Но для чего же я иду тогда в Брест? Ещё мне вспомнилось ночное событие. Как в этом месте могло произойти землетрясение? Поблизости нет ни больших озёр, ни морей, ни океанов, а всё что я знал о землетрясениях, так это то, что они происходят лишь вблизи больших водоёмов.

Я шёл и шёл прямо, наверное, прошёл километров пять со своим огромным рюкзаком, прежде, чем почувствовал усталость. Солнце было в зените. Я вспомнил, что ещё не завтракал. Никогда не завтракаю с самого утра, лишь спустя несколько часов, после пробуждения, а вот сигаретами и кофе не брезгую, но в дороге, к сожалению, кофе нет. Я присел на край дороги. В рюкзаке у меня валялась лишь половина батона. Который я принялся жевать, запивая водой.

Не успел я прикончить свой завтрак, как услышал в отдалении приближающуюся ко мне повозку с лошадью. Я не сразу понял, что это повозка. Но, я услышал ржач приближающейся лошади и дребезжание. Лишь спустя пару минут я увидел, что это была повозка. Признаться, честно, я уже давным-давно не видел лошадей. А с повозками, так вообще никогда. А нет, видел пару раз в далёком детстве.

Лошадь шла быстрым шагом, примерно в полтора-два раза быстрее меня с рюкзаком, за собой она тянула телегу, гружённую бочками, на краю сидел водитель, мужчина, слегка за сорок, длинная чёрная борода и волосы. Вид его был замученным. Но зато тело было мускулистое, здоровое, если он не занимается трижды в тренажёрном зале за неделю, то явно его работа связана с постоянными физическими нагрузками. Одежда же на нём была, как в старых фильмах века 15-17. Вся грязная, не стиранная, порванная, лишь местами были огромные заплатки. Вот таких людей я точно никогда не видел, даже бомжи одеваются лучше. Но так, или иначе, я решил застопить лошадь, а заодно узнать у мужчины где дорога на Брест и как туда добраться.

Но не успел я выкрикнуть приветствие, как мужчина потянул за вожжи, лошадь заржала и плавно остановилась прямо у меня.

– Хай, не подкинете до дороги на Брест? – Выкрикнул я.

Мужчина уставился на меня странным суровым взглядом и начал оценивать меня. Я ещё никогда не встречал такого, чтобы столь бедный человек был озадачен оценкой внешности, а не общением. Но всё же, осмотрев меня с головы до ног, он выкрикнул добрым звонким голосом:

– Да к ты ж по ней собственно и топаешь! Ещё вёрст двадцать пять, а толь двадцать шесть, да в Бресте бушь. А коль, хошь, то прыгай на повозку, подвезём тебя, нам не трудно. Да хоть побалоболить будет с кем по пути. А то путь то долгий, а ехать скушно, – он проговорил это с невероятно странным простым акцентом, не единого современного слова, речь растянутая, «К» в словах больше напоминала «Х». А говорил он это с такой добротой и простотой, какую я до этого не видел. Словно я и правда попал в прошлое. Но возможно, что просто селяне здесь далеки от развития.

Я забрался на повозку и сел рядом с водителем. Он ударил лошадь, и она плавно пошла.

– Ты откуда ль бушь то такой странный? – Громко спросил водитель, перекрикивая грохот повозки.

– С Байкала еду, к другу в гости в Брест.

– От куда, от куда? Не слыхивал я чейго-то о таком уезде.

– Байкал, Бурятия, Иркутск, нет? – Удивился я, да, о Бурятии мало кто знает, но вот Байкал известен во всём мире.

– Эт где это хоть находится то? Да сколько вёрст?

– На Востоке России, от сюда тысяч семь примерно километров.

– Кимо, чейго? Иноземный чейго ль?

Чёрт, похоже это какой-то сумасшедший, повёрнутый на старых временах и не в теме современности. Блядь, а сколько километров эти грёбаные вёрсты?

– Семь тысяч вёрст, хотел сказать, – предположил я, что верста – это столько же сколько и километр, чтобы не заморачиваться.

– Ох, не чего себе. Это ж сколько ты ж дней в пути то уже? Не один год небось прошёл.

– Да нет, почему, – спокойно ответил я. – Обычно люди помогают, подвозят. Только пару недель я в дороге и то заезжал на один фестиваль.

– Эх парень, ведать на фоне долгого то такого путешествия у тебя, и лихорадка началась, да не спятил ли ты? Семь тыщ вёрст ты и на породистом скакуне преодолеешь тольк за полтора то годика.

Я совсем не понял о чём он говорит, какие скакуны, какие полтора года. Я попытался объяснить ему всё.

– Так я на машинах езжу. Автостоп называется. Выходишь на трассу, протягиваешь руку, добрые водители останавливаются, и ты едешь. За день по восемьсот – тысяче вёрст и проезжаешь.

– Эх, парень, ты видать и правда приболел, аль переутомился. Ты извиняйти, откушати у меня нет ничего с собой. Но ты ложись назад, отдохни, глядишь может и в себя придёшь.

Я залез в саму телегу и лёг на бочки. Мой спутник явно был неадекватен, и я решил не продолжать общение с ним и потому попробовал заснуть.