Цитаты из книги «Прикосновение»

Каждый из нас становится жертвой, как только делает своей жертвой другого. Каждый из нас служит инструментом, чтобы причинять боль другому и себе самому

Он бросил «Восходящую Венеру» и теперь экспериментировал с Мореходом, ставшим одной из мелких фигур на его причудливо-жестокой картине. Барни не знал наверное, куда заведут его эксперименты: он целиком положился на волю своего воображения, радуясь тому, что создает все новые образы, и едва ли представляя себе, что каждый новый образ олицетворял для него некое обязательство, которое связывало его если не с миром людей, то, по крайней мере, с миром его работы.

– Отдыхай, размышляй и засыпай. В решающие мгновения нашей жизни мы открываемся для общения с мирозданием. Все в жизни происходит с нашего соизволения.

бывает зараза и похлеще. Наставник же помогает страждущему пройти через чистилище.

Однажды у Барни все никак не выходило лицо Морехода – и вдруг его рука непроизвольно изменила у него форму рта, придав ему выражение лютой ненависти. Незадача. Теперь это был не многострадальный Мореход. А грязный старик, ненавидящий весь белый свет.

Исполненные муки черты лица и рука все никак не хотели оживать. Что он тогда знал о страдании, жажде, зное и отчаянии? Он отложил наброски в «долгий ящик»

– Странно, до чего предсказуемы люди. Вы скульптор, художник, а ведете себя, как все, с кем мне доводилось общаться сотни раз в разных странах мира, – от горничных и простых работяг до политиков и ученых. Когда вы обижаетесь на что-то, чего не в силах уразуметь, вам непременно хочется найти виноватого. Вы у меня первый художник. И я думал, вы не такой, как все.

У него не было времени запомнить все формы, пространства и движения, и он проклинал себя за то, что потратил столько лет на модели Нэта Уинтерса, развивая чужие идеи, тогда как у него самого осталось столько незаконченных работ и не воплощенных в жизнь идей, – все, что он хотел и должен был довести до ума, прежде чем его время истечет. Что ж, подумал он, у тебя есть немного времени, пока ты еще что-то видишь, пока перед тобой все разом не померкло. Он представил себе, как у него будут развиваться катаракты. Сначала предметы станут расплываться, потом вокруг огней начнут образовываться радужные круги, дальше огни будут мало-помалу тускнеть, и так пока цвета не размажутся и не станут дымчатыми. Пройдет не один месяц, но так оно и будет. А до тех пор он может посвятить все свое время скульптуре. Когда же в глазах все померкнет, можно будет работать на ощупь. Уж

– Молодой человек, – сказал он, – вы больны. Эта ваша ненависть разодрала на части нашу нацию – нацию, построенную на принципах милосердия и любви… – Боже мой, неужели вы забыли, – воскликнул Барни, – что эта нация была основана на ненависти к англичанам и краснокожим? Или, может, вы забыли, как мы вступили в союз с русскими и китайцами, помогавшими нам ненавидеть наших врагов по «оси»[35] во времена Второй мировой войны? И как было здорово, когда мы раз и навсегда избавились от этой ненависти, превратив наших врагов в друзей и возненавидев наших союзников. А потом, само собой, мы начали ненавидеть кубинцев и вьетконговцев[36] и северных вьетнамцев. Милосердие и любовь – чушь собачья!

Наши психологи не любят говорить о главной потребности человека – ненавидеть. А знаете, кто докопался до правды?