– Когда Эвелина обратилась с просьбой о выделении средств, Нико согласился. Это сумма, эквивалентная причитающейся вашей матери. Если вы хотите поговорить с ним…

– Нет.

А потом эта последняя встреча.

– Лечение вашего отца больше не приносит результатов. Вряд ли он переживет этот год. Сейчас самое время навестить его.

– Нет.

Она наконец-то взорвалась, и это было восхитительно.

– Вы не хотите того, что принадлежит вам по праву? Что, если все перейдет к Вэлу?

Это привлекло его внимание. Если бы дело касалось только Хавьеро, Вэл мог бы получить все до последнего проклятого евро, но его мать будет опустошена.

– Нико планирует оставить все Вэлу?

– Нет, – заверила его Скарлетт, но это была не вся правда. – Приезжайте и повидайтесь с ним, – настаивала она, казалось, готовая взять его за ухо, чтобы добиться своего.

Он не понимал, что привело ее в такую ярость.

Скарлетт не проявляла особой любви к его отцу. Она никогда не сказала злого слова о Нико, но также никогда не сказала и доброго.

Здесь была какая-то тайна – Хавьеро чувствовал это, – но тем не менее отказался, раздраженный тем, что она внушала ему искреннее искушение разгадать ее.

Тем не менее он почувствовал, что это ее последний визит. В ее словах была какая-то безысходность, подсказывающая ему, что он больше никогда не увидит ее.

Напряжение стало сексуальным и разрешилось страстным соитием, заставив его поколебаться.

Но, похоже, только он продолжал думать о Скарлетт многие месяцы. Она ушла еще до обеда, решив вернуться к человеку, которого Хавьеро ненавидел всеми фибрами своего существа, вместо того чтобы остаться с ним, новым любовником.

Это было до того, как он получил увечья. Будет ли ей противно видеть его? Или она останется равнодушной?

А почему, собственно говоря, его должно волновать ее отношение?

– Хавьеро! – В голосе матери за его спиной звучали такие сильные эмоции, что волосы у него на затылке невольно поднялись.

Он шагнул от окна в маленькой гостиной, и ему пришлось ухватиться за спинку дивана, чтобы удержать равновесие. Он все еще не привык к новому восприятию пространства.

Его мать настояла на том, чтобы еще раз проверить, насколько безупречна ее внешность. Черные волосы были аккуратно собраны в обычный пучок, но лицо заливала бледность, которую не скрывал макияж. Волнение читалось в ее сине-зеленых глазах.

– Иди туда. – Она кивнула в сторону двери в дамскую комнату.

Хавьеро удивленно поднял брови и почувствовал, как повязка на глазу натянулась, касаясь не полностью заживших шрамов.

– Какие-то проблемы? Я позвоню в службу обслуживания.

– Нет, – твердо сказала его мать. Она отступила и махнула рукой в сторону двери.

Досадливо хмыкнув, он прошел мимо нее, толкнул дверь в женский туалет и резко остановился при виде Скарлетт, стоявшей спиной к окну возле раковины.

Ее светлые волосы были собраны на затылке, лицо округлилось, а сшитый на заказ жакет едва сходился на животе.

Хавьеро склонил голову набок, напрягая свой единственный глаз, не уверенный, что разобрал все правильно.

Он снова перевел взгляд на лицо Скарлетт, на котором застыл ужас, когда она увидела его растрепанные волосы, повязку на глазу и уродливые шрамы.

Слово «беременна» приземлилось в бассейне осознания, послав приливную волну шока через всю нервную систему.

Скарлетт со стуком уронила телефон, по которому пыталась дозвониться до Киары. Теперь она смотрела на бледные отметины на лице Хавьеро, каждая из которых с обеих сторон была испещрена булавочными уколами недавно снятых швов.

Вероятно, поэтому черты его лица выглядели так, будто перекошены? От верхней губы глубокий шрам тянулся по отросшей щетине до самой шеи. И заканчивался опасно близко к яремной вене! Боже милостивый, он едва не погиб!

Она ухватилась за край раковины, пытаясь удержаться на ногах, – при мысли о том, что он мог умереть, у нее закружилась голова.

Нет, не увечья делали его отталкивающим в ее глазах, мрачно просчитала она сквозь туман паники и тоски. Тот презрительный взгляд, который он бросил на ее живот.

– Я думал, мы встречаемся в зале заседаний. – Его голос прозвучал сипло. Горло тоже повреждено? Или так проявлялись сейчас его истинные чувства к ней? А в ту их встречу он был нетерпеливый, взрывоопасно страстный. Щедрый на ласки. Рассыпающий комплименты.

Впрочем, чего ждать, когда она сейчас размером с бочку?

Ее артерии горели от адреналина, сердце бешено колотилось, мозг закипал от того, как быстро ей приходилось переключать передачи.

Все в ней хотело кричать о помощи, но она была в достаточно трудной ситуации, которая на ее совести.

Скарлетт боролась за то, чтобы сохранить ясный рассудок на протяжении нескольких минут, прежде чем перейдет к следующему вызову.

Это всего лишь небольшое испытание под названием роды, но она будет беспокоиться об этом, когда попадет в больницу.

Когда новая схватка резанула ее поясницу, она крепче ухватилась за край раковины и стиснула зубы, пытаясь успокоиться, не обращать внимания на усиливающуюся боль и держаться за остатки достоинства.

– У меня схватки, – натянуто произнесла она. – Это твой ребенок.

Новый шок промелькнул на его покрытом шрамами лице.

– И я должен в это поверить?

– У меня отошли воды. Это хрестоматийный признак начавшихся родов.

– Ты знаешь, что я имею в виду. – Его агрессивная позиция немного смягчилась, когда он увидел, как Скарлетт глубоко вздохнула. – Он от моего отца?

Этого следовало ожидать, подумала она и поморщилась как от физической, так и от душевной боли, достигшей пика.

– У меня нет времени на долгие объяснения. – Она попыталась успокоиться. – Можешь поверить, что этот ребенок твой, мне на слово или убедиться после теста ДНК, не имеет значения.

На самом деле это имело значение. Ей было неприятно, что он так скептически относился к ней, убивая то немногое самоуважение, которым она обладала.

– Мне нужно в больницу, но я хотела сама сказать тебе, что это твой ребенок. Именно это ты узнал бы на сегодняшней встрече, вместе с тем, что…

Он никогда не простит ее. Скарлетт знала это, когда смотрела на положительный тест. И когда рассказывала об этом Нико и наблюдала, как его глаза сузились от возникшей идеи. Даже когда узнала о решении, которое обеспечивало будущее их ребенка и ее собственное.

Еще до того, как рассказала Хавьеро, что Нико сделал со своим завещанием, она могла предвидеть, как негативно отреагирует на это Хавьеро. Он никогда не простит ее в том числе за то, что она подчинилась желанию Нико скрывать ее беременность от него. Она не хотела, но Нико был при смерти в то время. И она согласилась отложить разговор с Хавьеро, потому что известие о ее беременности вызвало бы такую войну, с какой Нико не смог бы справиться в своем состоянии.

Теперь, после его смерти, все выплывет наружу.

А когда дело дошло до отношений Нико с двумя его сыновьями, для двух женщин, которые их родили, каждый проступок был ударом против кого-то. Встать между ними означало самой быть сбитой с ног.

Это будет больно, так что нечего тянуть.

– Ты ничего не унаследуешь, – прямо сказала она. – Именно так, как ты хотел. Нико разделил свое состояние поровну между внуками.

– Внуки? Во множественном числе?

– Да. У него есть внучка. Аурелия. Это дочь Вэла.

При упоминании о сводном брате взгляд Хавьеро стал ледяным.

– С каких это пор у Вэла есть дочь?

– С тех пор, как ее мать, Киара, родила два года назад. Они живут с нами на острове с середины ее беременности.

– Это невозможно. – Хавьеро говорил с циничной уверенностью человека, всю жизнь имевшего дело с другой семьей своего отца. – Эвелина использовала бы ребенка, чтобы повлиять на отца. У тебя не было никаких равных возможностей.

– Эвелина ничего не знает об Аурелии. – Скарлетт не стала утруждать себя объяснениями. – И Вэл тоже не знает. Нико не хотел, чтобы кто-то из вас знал. Это вызвало бы новые сражения, а он был слишком слаб, чтобы выдержать их. Эвелина и Палома получат по миллиону евро, а остальное достанется Аурелии и… – Ее рука легла на живот.

– Ну разве это не мило? – выпалил Хавьеро. – Он скрывал от нас наших собственных детей и обменял их в равной степени на свое проклятое состояние. Неудивительно, что мама выглядела такой взволнованной, когда вышла отсюда. Ты сказала ей, что ребенок Вэла получает половину, а она только миллион?

– Нет. – Скарлетт старалась выдержать его ядовитый взгляд.

– Струсила, – произнес он, хрипло рассмеялся и покачал головой. – Его дурацкие игры до самого горького конца! И ты помогала ему, – укорил он. – Ты знала все это, когда в тот день приехала в Мадрид. В тот день…

Хавьеро указал на ее живот. Его презрение стало ударом ножа в ее сердце.

– У меня нет времени оправдывать его действия или мои. Мне нужно в больницу.

Она взглянула на свой телефон на полу, возможно, разбитый.

– Киара – мой партнер по родам. Ты позовешь ее для меня? Она не отвечает на мои сообщения.

– Мать ребенка Вэла – твой партнер по родам?

Его издевательский тон разозлил Старлетт.

– Пренебрежение тут неуместно. Аурелия – невинное дитя, а Киара – лучший друг, который у меня когда-либо был. Ближе, чем сестра. Можешь ненавидеть Нико и Вэла, если хочешь, но не смей нападать на мою подругу и ее ребенка.

Рука Хавьеро ударилась о мрамор столешницы, он наклонился к Скарлетт, приблизив свое изуродованное лицо к ее лицу.

– Посмотри мне в глаза, Скарлетт. – Его дыхание драконьим огнем обожгло ее щеку. – Это мой ребенок?

Она дрожащими губами хрипло произнесла:

– Да, твой.

Он выпрямился.

– Я отвезу тебя в больницу. Пойдем.