– Я не понимай! – пояснил он.

– Это значит, давай сюда кошелек, часы, золото и телефон! – рявкнул второй.

– Короче! Что с ним базарить?! – крикнул третий.

Двое навалились на иностранца, прижимая его к скамейке. Третий ловко снял часы, затем полез в карман его утепленной джинсовой куртки.

– Guys! What the fuck are you doing?! (прим. автора: Ребята, какого х..я вы делаете?!) – заорал Гленн, пытаясь высвободиться.

Но ребята не поняли его вопроса. А если бы поняли, то не ответили бы – они были заняты, потроша его карманы.

– Эй, уроды! – услышали они. – Человека отпустили!

Все трое повернулись и уставились на девушку в пуховике, джинсах и высоких ботинках с ребристым протектором.

– Ты кто? – спросил один, чернявый, в ободранном пилоте.

– Да ясно кто! – ответил второй, круглолицый, в черной кожаной куртке. – Подстилка американская!

– Почем нынче Родина? – съязвил третий, с хищным выражением на рябом лице. – Он тебя что, жахает, наверное, хорошо, раз ты за него тут встреваешь?

Катя приблизилась. Вынула руки из карманов пуховика.

– Ребята, давайте вы сейчас вернете ему все, что забрали и просто тихо свалите?

Все трое рассмеялись. Рябой засунул телефон американца себе в карман и подошел к ней.

– Крошка. А давай ты нам сделаешь приятно? – он схватил ее за плечо и рванул на себя. Нитки пуховика затрещали, из образовавшейся дыры полетел лебяжий пух.

– Ой, порвал, – деланно испугался рябой. – Да ты ее сними! Покажи, что у тебя под ней!

Он взялся за собачку на молнии ее куртки. В следующую секунду скривился от боли, потому что Катя схватила его за кисть и резко вывернула. Ударом ребристой подошвы в коленный сгиб опрокинула лицом на брусчатку. Уперлась коленом в лопатку, схватила за руку и резко завела за спину. Рябой закричал от боли, дрыгая ногами. Она ухватилась за короткие волосы, приподняла голову и силой впечатала лицом в брусчатку. И еще раз. И еще, пока он не затих.

Чернявый подскочил к ней сзади и, обхватив рукой за шею, оттащил от своего дружка. Катя ударила его затылком в нос, молниеносно повернулась и присев, врезала кулаком в ребра. Чернявый, охнув, отступил на шаг и тут же рухнул от посланного вдогонку прямого удара ногой в грудь.

Круглолицый отпустил затихшего от удивления американца и выхватил нож-бабочку. Эффектно покрутив, накинулся на нее. От удара в висок локтем его повело в сторону, нож выпал из руки. Катя с разворота влепила ему в лицо ребристую подошву ботинка. Круглолицый откатился в сторону и, завывая, пополз за деревья, оставляя за собой кровавый след.

***

– Смотри, смотри, что творит! Во баба! – охранник толкнул в бок напарника, тыча пальцем в монитор.

– Ха, нифига себе! Во метелит! Кто такая? – восторженно спросил напарник.

– Не знаю! Во дает! – в восхищении ответил охранник. – Да она их тут ушатает сейчас!

В следующую секунду оба поменялись в лице. Напарник выхватил рацию.

– Второй! Сектор 4! Быстро! Стрельба!

***

Чернявый, лежа на брусчатке и корчась от боли, вытащил из кармана травматический пистолет. Трясущимся пальцем снял с предохранителя. Передернул затвор. Направил на нее и нажал на спусковой крючок. Катя отклонилась за мгновение до выстрела, просто уловив момент, когда палец этого идиота уже давил на курок. Пуля вспорола воздух совсем рядом с головой. Она сделала кувырок, подкатываясь к стрелку. Задрала руку с оружием, одновременно ударив в челюсть нижней частью ладони. Вырвала пистолет, вскочила и выстрелила ему в плечо. Быстро повернула рукояткой к себе и отточенным движением вынула магазин. Руки замелькали, разбирая пистолет. Последней вытащила пружину и высыпала всю эту кучу железа на воющего от боли стрелка.

– На боевой денег не хватило?! – со злостью выкрикнула она и пнула его в ребро. – Сука!

***

Обезьянник был просто шикарным, светлым и просторным. Не то, что та тесная клетка в отделении ее родного города, где она уже имела счастье побывать два раза. На выкрашенных непонятного цвета краской стене были надписи самого разного содержания и уровней грамотности, но одной тематики: «все мусара казлы», «гореть мусорам в аду», «арестантский уклад един», «надел погоны – перестал быть человеком», «у ментов одна задача – зассать и не вмешаться», «лучше дочь проститутку, чем сына мента» и другие, самые разные, где бедных сотрудников полиции склоняли, спрягали и нагибали в самых разных позах, плоскостях и вертикалях. И на фоне всего этого непотребства контрастом смотрелось кривое, нацарапанное чем-то широким: «Танька, я тебя люблю!»

На другом конце скамейки у решетки сидели две девицы, тошнотворный запах дешевого парфюма и вызывающий макияж которых выдавали в них представительниц древнейшей профессии. Девицы переговаривались между собой, не обратив на вошедшую Катю никакого внимания.

Катя постелила куртку на металлической скамейке. Улеглась, отвернулась к стене. Что теперь будет? Наверное, ничего хорошего… Увидим…

Она свернулась калачиком, закрыла глаза и попыталась уснуть. Уже проваливаясь в сон, услышала звук шагов. Повернулась. К решетке подошли трое: подполковник, капитан и уже знакомый ей сержант-дежурный.

– Это она? – спросил подполковник.

– Так точно! – отрапортовал сержант.

– Открывай. С нами поедет.

***

В кабинете за широким столом сидели трое. Уже знакомый ей американец, какой-то седовласый представительный мужчина и женщина средних лет в очках.

– Проходите, Екатерина Викторовна. Присаживайтесь, – подполковник показал на стул.

– Oh, lady! – Гленн бросился к ней, схватил за руки и, глядя в глаза, восторженно произнес. – It was awesome! You’re like Russian commando! Thank you so much! Appreciate that!

– Господин Дженнингс сердечно вас благодарит и выражает свою признательность. Это было бесподобно. Вы словно русский спецназовец, – перевела женщина.

– Э-э-э-э, Yes, – Катя немного растерялась и брякнула единственное, что знала на английском. – London is the capital of Great Britain…

– I know that London is the capital of Great Britain, – засмеялся Дженнингс. – Я знать, что Лондон есть столица Британия. Вы есть… вы самый лучший lady! Your combat skills are very impressive!

– Господин Дженнингс говорит, что ваши боевые навыки весьма впечатляют, – перевела женщина.

Подполковник покашлял, привлекая внимание. Катя уселась на стул, немного смущаясь под взглядом американца.

– Значит так, Екатерина Викторовна. Мистер Дженнингс и уважаемый господин консул, мистер Эванс, попросили отнестись к вашему делу очень, так сказать, серьезно. Мистер Дженнингс занимает весьма солидную должность в сахалинском филиале одной всемирно известной нефтегазовой компании, которая помогает развитию региона, поэтому мы не можем не прислушаться к его просьбе. Если кратко, в двух словах… Учитывая все обстоятельства вашего дела, а также ознакомившись с видеоматериалами с камер наружного наблюдения, мы пришли к выводу, что ваши действия могут расцениваться как самооборона в пределах допустимой нормы. Другими словами, претензий к вам нет.

– А что с этими? – спросила Катя.

– С арестованными? – подполковник усмехнулся. – Там полный набор для возбуждения. Грабежи, кражи, вымогательство. У каждого за плечами несколько судимостей. Скажу больше, на того, которому вы прострелили плечо, уже имеется заявление об изнасиловании. Добавить сюда отсутствие разрешения на оружие, но это… это такая мелочь по сравнению с его подвигами. А нападение на господина Дженнингса поставило окончательную точку на криминальной карьере всех троих.

Катя прекрасно понимала, что если бы на месте американца оказалась бы какая-нибудь старушка-пенсионерка, то никто и никогда не спустил бы это дело на тормозах. Посадить бы ее не посадили, но кровины бы завернули – мама не горюй! Видно финансовые потоки, вливаемые в бюджет региона со счетов этой нефтегазовой компании, были действительно щедры и широки, раз все закончилось вот так. Благополучно.

***

Майбах летел по загородному шоссе.

– Пап, я боюсь, – проныл двадцатилетний дылда с загипсованной рукой. С надеждой взглянул на отца. Тот хмуро смотрел на пробегающий за окном полуночный, освещенный лишь луной, ландшафт.

– Так надо! У меня сейчас большие проблемы. Поэтому вылетаем срочно. Ты же хотел в Испанию? Там у тебя какая-то девушка вроде как? Вот и увидишься с ней. Не переживай.

Машина стала притормаживать.

– Что там еще? – недовольно поинтересовался отец, выглядывая из-за плеча водителя. Впереди, в метрах двадцати, стоял кордон из нескольких полицейских машин. Проблесковые маячки яркими сполохами отражались от дорожного ограждения. Как по команде у всех машин включился дальний свет. Сын испуганно вжался в кожаное сиденье и тихонько завыл. Мужчина выставил вперед ладонь, прикрываясь от бьющего в глаза света. Он все понял. Сопротивляться бесполезно, скрываться – тоже.

От кордона отделилась фигура. Словно призрак, освещенная лучами фар, она плыла к машине, пока наконец не материализовалась в лице полковника Захарьева. Он постучал в окно.

– Опусти стекло, – хмуро скомандовал мужчина водителю. Тот кивнул и нажал на кнопку. Тонированное стекло послушно поехало вниз.

– Доброй ночи, Анатолий Сергеевич. Что ж вы так, без предупреждения, не попрощавшись?

– А я привык по-английски уходить! – отозвался мужчина из глубины салона.

– Ну, только не в нашем случае! Вижу, вы и сыночка с собой решили забрать? Похвально, похвально… Кстати, к вашему сыну у нас тоже вопросы имеются, конечно, не такие масштабные, как к вам.. Так, по мелочи… Например, тяжкие телесные повреждения, найденный героин в салоне его автомобиля, неправомерное применение оружия…

Сынок, прикрываясь загипсованной рукой, заплакал.

– У меня в руках, – полковник показал белый лист формата А4, весь испещренный мелким шрифтом. – Постановление на ваш арест, Анатолий Сергеевич. Будьте добры, выйдите из машины.

***

– Полковник! Ты что себе позволяешь?! – генерал уставился на Захарьева. Тот молча положил на роскошный дубовый стол постановление об аресте. Сзади него замерло несколько бойцов спецназа в черных масках.

– Как-то так, Валентин Николаевич, – развел руками Захарьев.

***

Катя открыла дверь. Миловидная администратор улыбалась.

– Екатерина Викторовна, вы бы не хотели занять намного более комфортный номер? Апартаменты на третьем этаже?

Катя оглядела свой стандартный одноместный номер. Пожала плечами.

– Да мне и здесь неплохо, – ответила она. – К тому же, мне скоро съезжать. В Оху улетаю.

– Екатерина Викторовна. Метель в Охинском районе продолжается, – мягко возразила администратор. – Затем будут убирать последствия: чистить взлетную полосу, дороги. Думаю, что не раньше, чем через пару дней. Мы постоянно на связи с аэропортом – среди наших гостей очень много тех, кто не смог улететь в Оху. Вы не переживайте, без вас ваш самолет не улетит – вам сообщат.

Катя задумалась. Она никогда не жила в апартаментах, даже не представляла, что это такое. Обезьянники – это да, милое дело, пора выдавать ей прописку, а вот апартаменты… Дорого, наверное…

– Дорого, наверное? – последнюю мысль она произнесла вслух.

– 21 000 в сутки, – машинально ответила администратор и тут же спохватилась. – Ой, да вы не переживайте! Все оплачивает компания. Наш уважаемый гость, Гленн Дженнингс, распорядился.

– А-а-а, теперь все понятно, – протянула Катя. Ей следовало было сразу догадаться, за чей счет банкет. Она глянула на ее бейджик.

– Лариса. Спасибо, не нужно. Мне и здесь вполне комфортно.

– Ваше право, Екатерина Викторовна. Но если вдруг вы передумаете, мы будем только рады. Всего хорошего.

– Спасибо. – Катя закрыла дверь.

Ага, что и следовало ожидать… Она вспомнила, как Гленн смотрел на нее в кабинете замначальника местного УВД, как вежливо предлагал подвезти до гостиницы на роскошном трехсотом Крузере с дипломатическими номерами, на что Катя вежливо отказалась, вполне удовлетворившись черной служебной Волгой подполковника с синими номерами.

Влюбился, что ли? Ой, как приятно… А что, может махнуть за океан? Променять русские березы на Эмпайр Стейт Билдинг, нечищенные дороги на широкие авеню, а русский бутерброд с колбасой на бигмак?

Катя захохотала. Бред бредовый! В каком-то остервенелом квасном патриотизме ее было трудно заподозрить, но и понятие Родина – тоже не было пустым звуком. И потом, кто он ей? Да никто! Всего лишь заокеанский гость, оказавшийся жертвой русского гоп-стопа. Да и вообще, с чего она взяла, что он в нее влюбился? Человек просто проявил свою благодарность… Ладно, разберемся.

Катя в любовь не верила. Точнее, она не верила в ту приторную ваниль, льющуюся с экранов широкими помойным ручьями. Ей сразу же хотелось там кого-нибудь застрелить, начиная с главной героини, пузырящуюся соплями от предательства лучшей подруги, ее лучшую подругу, мерзко хихикающую в объятиях мужа главной героини, и самого этого мужа, который, видите ли, запутался в чувствах и мечется, болезный, между двух огней. И такая тягомотина на серий двенадцать, и это в лучшем случае!

Она верила, что любовь – это, прежде всего, взаимное уважение, и когда есть полная уверенность, что человек рядом с тобой – твой человек. Не предаст, не обманет, не оставит. И не потому, что он такой идеальный, а потому, что он – твой! А ты – его!

Впрочем, вдоволь порассуждать на тему любви ей не удалось. На кровати зазвонил телефон. Катя глянула на экран – дядя Миша. Она вздохнула, провела пальцем по экрану, сразу поставив на громкую связь.

– Ты долго будешь мне на плешь плевать? – поприветствовал племянницу полковник Захарьев.

– Привет, дядя Миша! Как там тетя Тома? – Катя легла на кровать.

– Нормально твоя тетя Тома! Все тебя защищает! Ты мне зубы не заговаривай! Мне уже позвонили с УВД по Южно-Сахалинску, так что о твоих художествах я уже наслышан! Ты специально выискиваешь приключения на свою тощую задницу?

– Не такая уж она у меня тощая! – обиделась Катя. – Я вышла из гостиницы прогуляться по городу, вижу, что напали на человека! Мне что, надо было мимо пройти? – возмутилась Катя. Она спрыгнула с кровати, уперлась ладонями в пол. Принялась отжиматься. Раз, два, три…

– Ладно, – примирительно сказал полковник. – На службу хочешь вернуться?

Руки разъехались сами. Катя, лежа носом в полу, подумала, что ослышалась.

– Дядя Миша, ты сейчас о чем?

– Я о том, что доказать факт твоего необоснованного увольнения со службы сейчас не представляет никакого труда.

Катя вскочила с пола.

– Я что-то пропустила?

– Вот так вот в обезьянниках и проходит жизнь, – съязвил полковник. – Да, пропустила. Небезызвестный тебе господин Агапов Анатолий Сергеевич, владелец строительного холдинга «Сити-групп» и по совместительству отец своей избалованной сволочной копии Артура Агапова, арестован.

– А как же его покровители в лице генерала Орешкина?

– Он тоже. Сейчас всеми занимается СК.

– Ты их из-за меня, что ли? – растерялась Катя.

Полковник смеялся так долго и громко, что Катя обиделась.

– Катя, не из-за тебя. Ну ладно, скажем так, не только из-за тебя. Я их три года разрабатывал. Три года! Собирал по крупицам материалы относительно всех этих финансовых махинаций, взяток и прочего. Было задействовано много людей из ОБЭП и отдела собственной безопасности. Долго объяснять.

– А мне почему не сказал? – возмутилась Катя.

– Значит так надо было! – отрезал полковник. – Тебе ли не понимать, как сотруднику МВД, что огласка в таких делах не приветствуется. Повторяю вопрос, ты хочешь восстановиться? Или дальше будешь вершить правосудие на правах народного мстителя?

– Ну, конечно хочу!

***

Катя набрала номер Максима Петровича, замначальника службы безопасности проекта.

– Максим Петрович, хочу извиниться. В общем, у меня поменялись планы, и я уже не смогу к вам прилететь. В смысле, я не буду у вас работать… Да-да, именно так… А при чем тут Гленн Дженнингс? Распорядился о моем назначении вашим помощником? Слушайте, я еще не понимаю всей этой вашей иерархии… Он кто вообще? …. Ну, значение слова «экспат» мне знакомо, я имею ввиду должность… А по-русски? Менеджер проекта? Понятно… Мне придется поговорить с мистером Дженнигсом лично. Спасибо.

***

– Лариса, скажите, я могу увидеть Гленна Дженнингса? – Катя стояла у стойки администратора.

– Его пока нет, но я могу передать, что вы его спрашивали, – вежливо ответила Лариса.

– Будьте добры!