Когда через густые сплетения кустарника до меня донеслась чья-то перебранка, я остановился как вкопанный и с неверием прислушался.
Эти голоса… Я определенно знал, кому они принадлежат. Но этого не могло быть! Несколько недель назад я самолично отправил их… Да нет… невозможно… Очередная злобная шутка Диких Земель…
– А я говорить – каша делать! Офисяный! Уммм! Вкусный!
– Вот ведь дурная голова! Какая каша?! У нас овса пару горсточек осталось, да и те для господина приберегаю! Как придет он замерзший и голодный, так мы его сразу горячей кашей с пылу с жару и накормим! Понял?!
– Нет понял! Один горстка для друг Корис, другой горстка для голодный гном!
– А рыло не треснет?! А ну убери грабли от мешка! Кому сказано?! Пока я тебя валежиной поперек спины не приложил!
– Молоток в лоб дам!
– Я те дам! Я тебе так дам, склирс коротконогий! И молотком ворованным у меня перед носом не маши! Не шибко-то и страшно!
Продолжая прислушиваться к перепалке, я несколько отклонился в сторону и быстрым шагом направился к виднеющейся среди деревьев поляне, откуда доносились голоса. Ниргалы столь же молчаливо пристроились следом.
– Голодный гном – оченно страшный гном! Не подходи!
– Нет, ты только глянь на него, а?! Не тронь мешок! Вон заяц есть, его и лопай, прорва ты ненасытная!
– Позавчера – заяц! Вчера – тоже заяц! Каждый день – заяц! Я ненавидеть заяц! Хочу каша офисяный! Отцепись от мешок!
– Не отцеплюсь! – пропыхтел задыхающийся от усилий голос. – Убери руки, кому сказано! Ах ты скотина жадная! Вот тебе! Снег тебе в пасть, а не кашу господина нашего! Вот тебе сосулька в зубы!
– Тьфу! Отдай мешок! Каша хотеть! Тьфу!
К этому моменту я выбрался на открытое место и обнаружил, что оказался на достаточно большой поляне. Шагах в десяти от меня по земле катались два сплетенных тела, с ожесточением вырывая друг у друга тощий заплечный мешок. В запорошенных снегом фигурах я безо всякого труда опознал обросшего рыжей бородкой Лени и ничуть не изменившегося Тиксу. Оба драчуна были настолько заняты друг другом, что не заметили ни меня, ни трех ниргалов и лошадь.
– А-а-а! Ухо! Ухо не грызть! – взвыл рыжий, и замолотил ногами по снегу. – На, забирай мешок! Чтоб ты подавился этой кашей!
– Давиться? Нет-нет! Вкусный каша нельзя давиться! Вместе кушать! Горстка офисяной каши, чуть-чуть заяц и два ветка от вон тот куст! М-м-м оченно вкусна! – поделился Тикса рецептом будущего обеда. – Вместе кушать!
– Эй! Орлы! – зло рявкнул я, окончательно убедившись, что это не галлюцинация, а пусть необъяснимая, но все же реальность. – Какого…. Вы что тут делаете, а?! Я вас куда посылал?!
Мой злобный «рявк» подействовал на еще возящихся в снегу драчунов так быстро, что я чуть было не приписал своему голосу магические способности – гном и рыжий подлетели с земли как от мощного пинка под зад и, суматошно протерев запорошенные снегом глаза, пристально уставились на меня. Молча. Да и особой радости в их взглядах я что-то не заметил.
Проломив кустарник, на поляну вывалились ниргалы. Последний из троицы вел в поводу лошадь.
– Что молчим? – рыкнул я, угрожающе делая шаг вперед. – Жду объяснений!
Дальше все пошло наперекосяк. Я ожидал увидеть покаянные морды и услышать не менее покаянные речи, а вместо этого узрел направленный на меня меч, топор и молоток – Тикса отличился и здесь. На меня смотрели две пары расширенных глаз, в которых с каждой секундой прибавлялось ужаса и отчаянной решимости обреченных.
И только сейчас я осознал свою оплошность. Понял, что именно они видят перед собой – закутанную в промороженный дырявый черный плащ мрачную фигуру, лицо скрыто рваным капюшоном, а над плечами извивается с десяток полупрозрачных ледяных щупалец – непонятный кристалл я поместил в заплечный мешок, пропустив пучок отростков через его горловину. Не подмышкой же тащить.
Я запоздало попытался втянуть прозрачные кисти рук поглубже в рукава, но это уже ничего не решало – рыжий Лени ухватился за меч обеими руками и с нечленораздельным воплем бросился в атаку. Следом кинулся Тикса, правда, он оказался несколько умнее Лени и первым делом швырнул молоток в одного из ниргалов. Раздался громкий лязг металла. Я понял, что молоток нашел свою цель – врезался в ниргала и безвредно отскочил от его несокрушимой брони.
– Лени! Тикса! – поспешно завопил я, отступая назад. – Это же я! Я! Ваш господин! Ниргалы, стоять! Приказ!
Тщетно… меня просто не услышали. Вернее, ниргалы меня как раз услышали и вернули мечи обратно в ножны, а вот Тикса и Лени поступили иначе.
– Бей тварь! – заорал рыжий.
Одним прыжком оказавшись рядом со мной, Лени обрушил меч на мою голову.
– Ир рис Коллейн! – еще громче закричал гном, опуская лезвие топора на мою коленную чашечку.
На этом бой закончился.
Я неспешно отступил в сторону от двух живых статуй – живущие своей жизнью щупальца сильно заинтересовались замершими в необычных позах недотепами и все норовили попробовать их на предмет съедобности.
Скептически оглядев весьма абстрактную скульптурную композицию, я вздохнул, сокрушенно покачал головой, обернулся к стоящим полукругом ниргалам и зло буркнул:
– Прошу вас не обделить вниманием эту весьма живописную скульптуру времен позднего Дикоземелья. Оцените изящность линий, взгляните на этот яростный напор и реалистичность, которыми пропитана каждая из фигур. К моему глубокому сожалению, медную табличку с названием отнесли на реставрацию, но, к счастью, я помню его наизусть. Вот оно – «глупцы идут в атаку». Как вы видите, сие название взято не с потолка. О нет! Неизвестный скульпт…
Закончить я не успел. Практически одновременно оба горе-воина рухнули на землю, словно подрубленные деревья и затряслись в конвульсиях, взрывая сапогами снег и колотясь затылками о мерзлую землю.
– Г-гос-сп-под-дин пр-росстите м-еня. – содрогаясь в судорогах, выдохнул Лени, стараясь нащупать меня взглядом закатывающихся под лоб глаз.
– Г-госп-подина! Ли эс грам мира! – это уже Тикса выдавил из себя причудливую смесь гномьего и человеческого языков.
Словно не услышав мольбы, я прошелся перед распростертыми телами и задумчиво произнес:
– Господин, говорите? Хм… сомневаюсь, что я ваш господин. Приказы мои вы не выполняете, с оружием кидаетесь…
– Гос-спод-дин, прос-стите м-еня!
– Госп-подина, пр-ростить меня. – тонко заверещал Тикса, наконец выудивший из памяти человеческое слово «простить».
– Вот и еще один пример! Перебиваете меня! – повысил я голос. – Разве господина можно перебивать? Можно с мысли сбивать? А? Где смиренное послушание, где почтительность и уважение? Где, я спрашиваю?!
– Г-гос-сподина… – уже изнемогал коротышка, кося на меня неестественно выпучившимся глазом.
– А, к черту! – выругался я. – Тикса, я прощаю тебя! Лени, я прощаю тебя!
Как и памятным днем в разоренном шурдами поселении Ван Ферсис мои слова подействовали мгновенно. Оба несчастных вояки с облегчением распластались на взрытом снегу и хрипло задышали, бездумно таращась в низкое зимнее небо. Решив, что следует выждать несколько минут, пока к ним не вернется дар речи, я отошел на пару шагов. Щупальца так и не успокоились, хищно вытягиваясь к лежащим на земле телам. Ниргалам безразлично все, кроме моей безопасности. Ну а я с интересом огляделся по сторонам. Здесь было на что взглянуть.
Узкая поляна надежно скрыта за плотно растущими деревьями и зарослями кустарника – даже зимой, когда вся листва облетела, это укромное место практически невозможно увидеть со стороны. Под склоненными к земле лапами большой ели обустроено нечто вроде загона для лошадей – в землю попарно вбиты толстые колья, а между ними углом навалены мелкие бревнышки, палки и нарубленный лапник, образуя непроницаемый для ветра барьер. С другой стороны загона высится толстый древесный ствол, у входа пылает жаркий костер, над головами лошадей медленно колышутся пушистые еловые лапы, надежно защищая от снегопада. Животные укрыты попонами, на расчищенной от снега земле лежат охапки жухлой травы и тонких веток. Лучшего походного укрытия для лошадей и не придумать.
Задумчиво хмыкнув, я повел глазами в сторону и остановил взгляд на непонятном сооружении, больше всего напоминающего бесформенную кучу веток. Однако, стоило присмотреться внимательней, и я заметил в его основание темное отверстие входа, а перед ним еще один, едва тлеющий костерок, лижущий дно закоптелого котелка с закипающей водой. На земле пара ободранных заячьих тушек… в общем, мне все стало ясно.
– Да вы тут, никак, зимовать собрались, а? – не оборачиваясь, поинтересовался я, услышав невнятное кряхтенье и бормотание. – И какого лешего? Я же сказал – прямиком домой!
– Г-г-господин? – раздался робкий голос рыжего. – Вы?
– Что г-г-г? – передразнил я начавшего заикаться Лени, окуная ладони в наметенный ветром сугроб. – Я, конечно! Или вы другого кого ожидали увидеть?
– Г-господина?! А?! – теперь, от ступора очнулся Тикса. – О-о-о…
– А, чтоб тебя! – не выдержал я, с хрустом сжимая снег в ладонях. – Да! Это я! Еще раз спрашиваю! Какого лешего здесь делаете? Вы уже должны были оказаться у Асдоры! Причем на ее противоположном берегу!
– Господин! Живой! – в голосе рыжего отчетливо слышалась искренняя радость, и мой гнев начал утихать. Как можно сердиться на того, кто столь искренне рад вновь тебя видеть?
– Живой! – вновь воскликнул Лени, все еще сидя в снегу и не пытаясь подняться, словно у него в одночасье отнялись ноги. – Слава Создателю! Не попустил! Живехонек господин наш! Счастье-то какое!
Вздохнув, я развернулся к друзьям и, разведя руками, признался:
– Да живой я, живой.
– Иса во риз! Пачиму змея над головой?! А?!
– Не акай! Тикса, вот ты лучше пока помолчи, не трави душу! – фыркнул я и отступил на шаг, почувствовав исходящую от рыжего Лени волну неприятного тепла. Словно острыми коготками по коже прошлись.
– Нет, но пачиму змея над голова бултыхаться?! Много змея!
– Тикса! – уже в два голоса рявкнули мы с рыжим. Не удовлетворившись одними словами, Лени пихнул коротышку ногой в бок.
– Ой! Что Тикса?! Что?! – возопил гном и, с размаху залепив Лени оплеуху, ткнул дрожащим пальцем в меня. – Не видеть?! Ослеп рижий, глупый, дурной?! Я же говорить – змея над голова бултыхаться! Змея! Не понимать?!
– Это я рыжий, глупый и дурной? – взъярился было Лени, но тут же опомнился и, позабыв о гноме, вскочил на ноги: – Простите, господин! Нет, ну радость-то какая! Живехонький!
– Все обошлось. – улыбнулся я промерзшими губами, чувствуя, как трескается покрывающая мои щеки ледяная корка. – И все же, как вы здесь очутились? Или по дороге что случилось? Заболел кто? Может, лошади обезножели? Ну? Чего молчите, словно язык примерз?
– Спасибо за заботу, господин. – рыжий неуклюже поклонился и шмыгнул простуженным носом. – Здоровы мы, слава Создателю…
– И великому Отцу! – вставил свое словечко гном.
– … и ему тоже. – согласился Лени. – Лошади в порядке, дорога и вовсе спокойная была, словно не в Диких Землях тайком пробираемся, а по наезженному тракту на ярмарку в соседнюю деревню направляемся.
– Ну и почему вы тогда здесь? – вопросил я, несколько растерявшись.
Мой, казалось бы, обычный вопрос заставил недавних драчунов опустить головы к земле и промычать что-то абсолютно невнятное. Я хотел было еще раз рявкнуть, но тут Тикса наконец решился и, первый раз взглянув мне в глаза, на одном дыхании выпалил:
– Друг Корис! Ты говорить – идти домой! Карта давать, книжка давать и рукой махнуть – быстро домой идти! А как?! Как домой?! Что Койн сказать, когда нас без тебя видеть?! А?! Что Рикар говорить?! Как всем в глаза смотреть?! Два здоровый воин как трусливый склирс обратно домой прибежать, за стол сесть и каша трескать, а господина в лесу на смерть бросать, да?!
– Правильно он говорит, господин! – поддержал гнома Лени. – Как есть правильно! Как нам домой возвращаться?! Сами целые и без единой царапинки, а раненого господина тварям отвратным на растерзание оставили! И как на людей смотреть, как оправдываться?! Мы же не дураки совсем, понимали, что вы на смерть собрались и поэтому нас домой отправляете! Мы с Тиксой сели тогда на лошадей, едем, а у самих слезы на глазах, душа волком воет, в ушах крик стоит – «назад, назад коней разворачивай!», а не можем! Приказа вашего ослушаться как можно?! Вы уж простите, господин, но не дело это! Видит Создатель, не для того мой отец роду вашему клятву крови приносил, чтобы родной его сын господина в беде бросил! Не для этого!
– Нет, не для этого! – кивнул Тикса, в подтверждение своих слов топнув ногой. – Тикса тоже клятва давать! Рука резать, кувшин крови проливать, целый день тот длинный клятва учить! Для чего?! Чтобы потом на лошадь сесть и раненый друг бросить?! Плохо, друг Корис! Оченно плохо ты делать!
Почти утонув под обрушившимся на меня водопадом гневных слов, я замахал руками, останавливая разошедшихся обвинителей, и буркнул:
– Ишь, разговорились! Говорите, приказа моего ослушаться не можете? Но ведь ослушались же! Ослушались!
– Нет, господин. – мотнул рыжей головой Лени, стряхивая с прядей налипший снег – Как можно? Все, что вы наказали, в точности выполняем! До последнего словечка!
– Что? – опешил я. – Лени! Побойся Бога! Да вы здесь настоящую зимовку обустроили! Почитай, целую конюшню выстроили, себе хижину отгрохали! Ты меня совсем за дурака держишь?
– Как можно, господин! – повторил Лени. – Как мы с вами прощались в тот день проклятый, вы нам наказали: «отправляетесь домой, как доберетесь, отдадите сумку с бумагами Рикару, теперь он становится старшим в поселении. А я пока здесь задержусь. Как с делами разберусь, так сразу за вами следом». Я каждое ваше слово наизусть помню!
– Тикса тоже помнить! Навизусть! – коротышка плутовски ухмыльнулся в еще больше отросшую бороду. – Каждый словечко!
– Но вы же не сказали, как быстро мы должны ехать! Вот мы и едем, потихонечку-полегонечку, лошадей бережем, по сторонам поглядываем. – закончил речь Лени и на всякий случай отступил назад, спрятавшись за спиной коротышки.
– И как много за день проходите? – вкрадчивым голосом поинтересовался я, придвигаясь к двоице друзей.
– Оченно много проходим. – уверил меня Тикса, в свою очередь, пятясь назад. – Устаем!
– Сколько лиг за день вы проходите?! – уже в голос рявкнул я, заставив обоих хитрецов подпрыгнуть на месте. – Отвечайте!
– М-м-м… шаг, господин. – еле слышно ответил рыжий, косясь в сторону заснеженного кустарника, что начинался в пяти шагах от нас.
– Сколько?!
– Д-делаем один ш-шаг, господин…
– Ба-альшой, ба-альшой шаг, друг Корис! Устаем шибко! Оченно…
О проекте
О подписке