Глава 13

Кирилл пытался понять людей изо всех своих сил. Парни с ним в машине обладали общностью, но были очень разными. Тёмная память хранила людей в виде серых смазанных сгустков эмоций, особенно выделяя те, которыми питались чёрные твари, а Кирилл помнил людей по их поступкам и словам. Умом второй вариант казался правильнее, однако видение эмоций помогало лучше и быстрее понимать мотивы.

Двое вышли из машины навстречу очень опасным тварям. Кирилл понимал: его и Олега оставили тут потому, что Егор не мог предсказывать их поведение и совершенно не представлял, чего ждать перед лицом опасности. Кирилл видел, как Олег думал о том же и сделал другие выводы: Охотник решил, что должен охранять подозрительного новенького.

В снежной темноте Кирилл не видел глазами ничего, но чётко различал энергетические сигнатуры двух ведьмаков и пять чёрных сгустков. Ростовщики не спешили выходить из машины, следили за двумя людьми, идущими им навстречу, включили дальний свет, чтобы получить преимущество. Кирилл ощутил родство своей чёрной части с липкой ненавистью, сочившейся от преследователей. Он словно вдохнул чужие чувства и встал за спиной братков. Он чувствовал их пальцами тепло от нагревшегося под одеждой оружия. Им не терпелось выпустить свою злобу, но в то же время они понимали, что сначала необходимо разузнать и действовать наверняка – устранить угрозу для своего поганого болотца. Сознание Кирилла легко вплеталось в примитивные мысли. Несмотря на присущую всем социопатам хитрость и изворотливость, собственно сознания и разума практически не осталось среди сложных конструкций, позволяющих имитировать мышление. Биологическая нейросеть этих людей приспособилась решать исключительно задачи выживания в условиях постоянного страха перед наказанием и разоблачением.

Кирилл окончательно соединился с каждым из пятерых источников черноты, и люди с оружием нехотя одновременно поставили свои пистолеты на предохранители. Их взгляды стали рассеянными, движения замедлились.

Ведьмаки стояли под ярким светом фар и наслаждались холодными поцелуями снежных хлопьев. Двигаться дальше к зелёной девятке – свидетельнице многих событий, что обычно происходят подальше от людских глаз – было бы лишним. Кирилл почувствовал, как пятеро вышли под снег и чуть ослабил контроль над разумами.

– У вас сломалось что-то? – со стороны бьющего света участливая фраза прозвучала зловеще, угрожающе, с шутливой издёвочкой.

– Не-а, – Егор демонстративно зевнул, – Чёт разморило – проветриваемся, чтоб за рулём не закемарить.

– Вот недавно нашу точку обнесли, – заговорил бизнесмен, – Очень похожие на вас ребятки были.

– А что украли-то? Что за точка? – Егор засветился ярче, проявился в ночном буране, Кирилл различал каждый его волос и слышал не только голос, но и дыхание. Чернота застыла и спряталась за спинами своих носителей, рваные клочья затрепетали. Две силы напряглись в ожидании: разум ослеплял, изливался на своё извращённое отражение. Кирилл воспринимал это так, словно с двух сторон светили два мощных прожектора, но источники существовали в разных мирах. Человеческие глаза видели двух обречённых смельчаков, не способных разглядеть пять стволов, направленных на них. Восприятие же через призму силы рисовало противостояние обезличенных сил, без эмоций, словно движение циклонов на карте погоды.

– Так что у вас украли-то? – повторил Егор.

– Не еби мозги! Кто ещё в машине? – человек с оружием сопротивлялся вмешательству Кирилла и кричал громче, чем было нужно.

– Светим? – спросил вполголоса Егор.

Влад коротко кивнул, а на его лице заиграла очень добрая улыбка. Кирилл ощутил тепло, и десять глаз защипало до слёз, в пяти головах сознание избавлялось от паразитов и превращалось в кашу. Стало не за что держаться, и он сорвался, резко прервал контроль. Четыре тела безвольно упали, ещё живые, но уже без личностей – людей в них больше не было. Один человек ещё сопротивлялся, он стал живым щитом, в котором спряталась агонизирующая Чернота.

– Может попробуем как с Кириллом? – Влад на секунду ослабил давление на тьму, и та воспрянула, оживились. Сам Кирилл внезапно понял, что будет дальше и открыл рот, чтобы закричать, но не успел. Собравшись, воплощение подлости, жадности и трусости запустило свои щупальца в жертву максимально глубоко. Злобная тварь на мгновение стала очень сильной и вплотную приблизилась к разумности, однако, остатки сил полностью истратила на последний приказ телу. Оружие сначала выстрелило четыре раза подряд. Лежавшие перед машиной тела раскрасили ярко-белый снег красными брызгами. Чернота опознала Кирилла как предателя и стремилась во что бы то ни стало предотвратить появление других таких же. Она действовала не разумом, а инстинктами, не понимала, что четыре бывших подельника никогда не станут подобными этому мальчишке с грустными глазами – слишком сильно деградировал их мозг, слишком далеко зашли изменения. Чернота ощущала инстинктивный страх и действовала бездумно.

Седой с Блондинчиком резко усилили давление, Кирилла отбросило, и он снова оказался в машине, ослеплённый бураном, пистолет истерично сплюнул ещё три пули, исчез сначала свет одного из ведьмаков, через несколько мгновений второго, а потом и Чернота исчезла. Фары девятки моргнули и погасли. Ночь накрыла тьмой сцену трагедии. Чёрно-бело-красная инсталляция с резкими контурами нуарного комикса превратилась в переплетение теней, плавно переходящих друг в друга. Кирилл заметил, что прострелены заднее и лобовое стекло. В машине все были целы. Оцепенение прошло одновременно с открывшейся задней дверью. Седой забросил раненого Егора на широкое сиденье, а сам быстро занял место водителя. Машина резко тронулась и помчалась по дороге.

– Ничего страшного, – Седой говорил громко, возбуждённо, – Ногу ему на вылет прострелили. Я его к утру залатаю. Мы справились, парни! Сегодня мы справились…

Кирилл снял с себя ремень и набросил на ногу Егора выше кровавого пятна.

– Жгут не обязательно. Там ни одного сосуда не задето, – Влад засмеялся, – Счастливчик! Блондинчик-счастливчик!

Кирилл заметил, что крови действительно было очень мало, а на слегка побледневшем лице, обрамлённом чересчур отросшими пшеничными прядями, играла улыбка.

– Вы бы не смогли повторить то, что Олег сделал со мной, – Кирилл сомневался, стоит ли говорить им об этом сейчас?

– Ты узнал что-то новое? – Егор уже пришёл в себя и копался в аптечке.

– Не могу дать сто процентов… но у Черноты есть подобие своего разума. Она не осознаёт себя и мыслит примитивно, как рыба или ящерица. Она приспосабливается, учится. Мне кажется, ваше вмешательство создало условия для её развития. Раньше ей хватало просто жрать и всё. А теперь она научилась реагировать.

– Как её уничтожить? – три ведьмачьих голоса прозвучали одновременно.

– Уничтожить всех глупых людей. Построить общество, где все будут образованными, где мракобесие будет невозможно, где… – Кирилл замолчал.

– А что, если она станет ещё умнее? – спросил Олег, – Что, если она получит сознание?

– Нет… Сознание и разум всегда приводят к рационализму. Она зло, пока тупая, а если станет как я, то будет как я. Я не вижу смысла в паразитизме на людях – это не выгодно. В радости других людей гораздо больше смысла, чем в их страданиях. Эти чёрные твари могут питаться и горем, и счастьем. Не имея разума, можно склонять людей только к дурному. Чтобы усилить излучение счастья нужно уметь создавать, а значит думать.

– Смотрите, – Олег развернулся в кресле и изумлённо уставился на Кирилла.

Кирилл пощупал себя рукой, но ничего не почувствовал, обратился к своим ощущениям, но не заметил особой разницы с сегодняшним утром.

– Его щупальца светлеют… – прошептал Егор. Машина остановилась, и Влад тоже принялся разглядывать изменившиеся отростки, ставшие из непроглядно-чёрных тёмно-серыми с серебристыми переливами.

– Он переваривает негатив в чистую энергию, – Седой видел в блестящих металлом всполохах силы что-то своё, что-то, вселявшее уверенность.

– А разве вы не то же самое делали, когда только что светились?

– Перевёртыш, – Олег говорил через смех, – Мы выжимаем силу из своей черноты… Блин, не знаю, как это сказать!

– Мы чернотой пользуемся как силой, а ты, кажется, научился пользоваться своей чистотой, – Седой смог сказать это вслух и продолжил, – А главное, что ты меняешься целиком. Меняется природа твоей силы.

– Поехали по домам! – Егор немного сморщился – рана всё-таки болела.

– Хотели же на дно залечь? – Олег вместе со всеми ощутил подъём и облегчение, радость и прилив сил.

– А уже не надо, – ответил Блондинчик, – Я не чую, что за нами кто-то будет гоняться теперь. Менты подумают, что обычная разборка корешков. Да и не только менты. Я так чую в будущем… Я чую… Я всегда чую! – Блондинчик закончил хриплым голосом, подражая герою известного кинофильма.

– Домой, так домой, – Седой снова сел за руль, – Только по другой дороге поедем – от греха подальше. И ты, – он указал пальцем на Егора, – поедешь ко мне. Надо в любом случае тебя подлечить.

– А я к Насте хочу, – тихо сказал Кирилл, – Я соскучился.

– Это твоя девушка? – спросил Олег и добавил, – Девушка настоящего Кирилла?

– Это моя девушка! Я настоящий Кирилл!

Ведьмаки немного помолчали.

– Вот вы тоже со временем меняетесь. Я просто уснул. Сознание отключилось. Сердце остановилось. А потом снова всё заработало. Только проснувшись, я обнаружил, что добавилась память и способности, – Кирилл нарушил тишину скороговоркой, – Вы завтра утром будете не такими как были сегодня!

– Угомонись, – Олег говорил спокойно и улыбался, – Ты ребёнок. Мы тебе верим. Даже я. Ты Кирилл. Но всё равно Перевёртыш. Ты перевернулся. Быстро и внезапно. Хочешь конфетку?

– Нет, не хочу. Я рад, что с вами. И меня отпускает… Внутри меня сначала было холодно и… механистично как-то. А теперь совсем оживаю.

– А я хочу конфетку, – Блондинчик протянул руку, – Тем, кто кровь сдаёт положено шоколад употреблять.

Парни рассмеялась вместе. Стресс растворялся в дружбе и поддержке. И ни у кого не оставалось ощущения, что они сделали что-то плохое.

Глава 14

Олег лёг спать поздно и утром чувствовал себя скверно. Усталость расположилась не в теле, а внутри сознания. Вчерашний подъём прошёл, и темнота за окном вкупе с писком будильника угнетали. Очень хотелось вернуться под одеяло и уснуть, лет на тысячу впасть в сладкую дрёму. Однако он собрал волю в кулак и быстро оделся. Зимняя свежесть не бодрила, и не разгоняла ни мозг, ни одеревеневшие мышцы. Олег не сразу обратил внимание, что снежинки мечутся перед ним и уворачиваются, словно боятся – он не хотел намокнуть и сам не заметил, как воспользовался силой. Это наконец дало толчок к полному пробуждению. Закрутилась навязчивая мысль, что вот так можно попасть в неприятности – не только оказаться в центре ненужного внимания, а ещё навредить кому-нибудь.

Олег быстро взял над собой контроль, и тут же одежда покрылась влажной белой корочкой. Маленькая парковка на несколько машин перед магазинами, на которой его обычно забирали на работу, не чистилась и превратилась в огромный сугроб – коммунальные службы сваливали туда снег с дороги. Уже почти месяц приходилось ходить на соседнюю улицу и едва не на ходу запрыгивать в машину.

Город уже полностью приготовился к новогоднему безумию. Олег, устроившись на переднем сидении, разглядывал лица прохожих. Утренние маршруты у автолюбителей и пешеходов повторялись изо дня в день. Каждое утро люди в одних и тех же местах встречали знакомых, сейчас при этом все поздравляли друг друга с «наступающим», и в предвкушении праздника улыбались. Часто между встречами лицо не успевало полностью разгладиться от этой улыбки. Складывалось впечатление, что настроение у всех приподнятое, что каждый радуется чему-то. Впечатление это было ложным. Стоило кому-нибудь из прохожих выпасть из калейдоскопа поздравлений минут на десять – пятнадцать, то глаза тускнели, уголки губ опускались – люди снова становились угрюмыми.

Машина быстро выбралась из города, и мимо замелькали снежные перелески, сгрудившиеся в кучки домики маленьких деревушек. Через двадцать минут показался завод. Он нависал громадиной над пейзажем, доминировал над трёхэтажками посёлка. Серо-розовые стены поднимались на высоту почти ста метров и слегка смазывались в мелкой снежной крошке, висевшей в воздухе. Даже без усилий в такую погоду можно было представить, что крыша главного производственного цеха задевает низкие облака. Олег несколько раз в неделю совершал обход и поднимался на самый верх. До облаков с крыши было так же далеко, как с земли.

В этот день предстояло не так много дел. Почти все готовились к новогодним каникулам, старались чтобы во время длинных выходных ничего не сломалось, а оперативный персонал смог бы справиться со всеми форс-мажорами сам, без привлечения инженеров.

Олег переодевался в кабинете, когда его вызвали по рации.

– Олег Семёныч! Олег Семёныч!

– Слушаю, – ответил Олег, балансируя на одной ноге, пытаясь попасть в штанину.

– Сможете подойти на пульт управления? – рация плохо передавала тембр голоса, но через треск можно было с достаточным опытом узнать говорящего. Сейчас это был заместитель директора.

– Срочно? – Олег был готов сорваться и побежать без штанов, если понадобится.

– По возможности.

Олег поставил рацию и спокойно завершил обряд смены одежды. А через несколько минут оказалось, что его звали из-за приезда мэра и каких-то больших шишек из столицы. Периодически единственный в округе завод, построенный после развала СССР, показывали всем гостям города.

Эта новость Олега расстроила не сильно – такие наезды совершались регулярно и вошли в привычку, но пришлось отложить все производственные дела, а людей сосредоточить на наведении порядка.

– А кто в этот раз? – спросил Олег без особого любопытства.

– Кто-то из депутатов, кажется. Мне всё равно, – зам говорил быстро, торопился, – Мне срочно в город надо – новое оборудование пришло, а транспорт застрял на подъезде. Коммунальщикам плевать, только после праздников будут заниматься. Поедем со своей техникой, а я заодно сделаю опись дефектов и заберу, что нельзя долго на холоде держать.

Олег кивнул и пошёл расставлять людей.

По большому счёту территория была в порядке: снег убран, наледь посыпана солью, в помещениях не было грязи или беспорядка. Однако всегда было, что сделать чище, ровнее, а что покрасить.

Краем глаза Олег заметил, что в проёме для подъёма грузов качается трос электрического крана-балки – кто-то без его разрешения перемещал между этажами что-то тяжёлое. Он вздохнул и направился проверить насколько безопасно организована эта работа.