Глава 2. Гражданский долг

Но наступил момент в нашей жизни, когда вечно избегавшее своего “необычного” гражданина государство само постучало к нам в дверь, а точнее, позвонило в звонок.

– Доброе утро! Вы Павел такой-то такой-то? – раздался мужской голос, когда я ещё сонный открыл дверь.

– Нет. А он вам зачем? – недоуменно спросил я, видя на пороге своей квартиры троих мужчин в военной форме, и одного в милицейской.

– А вы кто такой будете? – вступил в разговор мужчина в военной форме без опознавательных знаков отличия.

– Может быть, это вы для начала представитесь! – стоя в семейных трусах, сумничал я.

Мужчине в военной форме без опознавательных знаков не понравилась эта моя реплика, и он сделал два шага мне навстречу.

– Это представитель военкомата! Это представитель МВД! – указывая на людей в форме, грубо произнёс он.

– А вы, простите, кто такие? – указывая на неуказанных мужчиной лиц, спросил я.

– А мы!? А мы – гражданская оборона! И вместе с должностными лицами мы пришли за Павлом таким-то таким-то, который уклоняется от своего гражданского долга и обязательной мобилизации. Так понятно?! – совсем грубо произнёс он.

– Какая мобилизация!? Вы с ума сошли?! – усмехнулся я, но в душе прозвучали тревожные нотки сомнения. – Паша не может…

– А мне плуваты, может он чи не може! У нас вийна, а эти дезертиры прячутся за мамиными и папиными подолома, – продолжал “ерепениться” “бравый” военный гражданской обороны на полу русском языке. – И, если надо, мы вытащим его из хаты сылою! Так зрозумыло?!

– Какая война?! Какой дезертир!? Он инвалид!

– Не война, а АТО. Антитеррористическая операция, – вступил в разговор мужчина в милицейской форме, явно недовольный поведением бравого “коллеги”. – Но мобилизация обязательна. Если он инвалид, тем более всё будет в порядке. Просто мы проверим его документы.

– В каком порядке!? Какие документы!? Я же говорю вам, он даун!

– Как даун?! Вы же говорили инвалид, – на лице блюстителя порядка появилось недоумение.

– А что, инвалид не может быть дауном?! – совсем не к месту “ляпнул” я.

– Ты зубы нам тута не заговарюй! Инвалид, даун! Где той Паша!? – грубо продолжил бравый мужчина в военной форме, демонстрируя свою непоколебимость.

В это время за моей спиной в коридоре квартиры появился Паша. Честно говоря, не заметить, что он человек с синдромом Дауна, конечно, возможно, тем более, с его “нелёгкой” двухнедельной небритостью. Но при ближайшем рассмотрении это всё-таки становится очевидным. Но не тут-то было.

– Какой он инвалид, на хрен!? Здоровый хлопец! – продолжал бравый боец гражданской обороны на повышенных тонах, плавно переходя на полу украинский. – Шо ты нам тута лапшу на ухи вешаешь! Теперь понятно, як вин от срочной службы откосил! Инвалид, даун! А ну давай бегом собирай вещи, а то зараз обыдвом морды поразбиваемо! Ишь ты, брехуны! Этого наглого теж треба забрать, – уже обращаясь к представителю военкомата, сказал он. – Чомусь мени спадае на думку, щё вин теж ховаеться вид призиву!

До этого, и так всё время молчавший, представитель военкомата как-то совсем съёжился и ещё больше замолчал. При виде Паши даже его глаза как-то чересчур округлели. Инициативу взял в свои руки представитель МВД.

– Давайте всё-таки для начала проверим документы! – сказал он, видимо, обращаясь ко всем присутствующим.

– Какие документы!? Вы что не видите сами?

Моя уверенность таяла на глазах. Я начинал ощущать всю комичность глупейшей, да к тому же грозящей стать драматической, ситуации.

– Тебе ж казалы, давай тащи сюда докумэнты! – продолжал грубить “непоколебимый” в военной форме без знаков отличия. – Свои теж захопы! – крикнул он мне вдогонку, когда я пошёл по коридору в комнату за документами.

Признаюсь честно, я тогда сильно растерялся. Я “приволок” для какой-то надобности почти все свои документы и паспорт Паши. К этому моменту непрошеные гости “неразутые” уже сидели на кухне за моим столом.

– Так, всё понятно. А где документ, подтверждающий его инвалидность? – разбираясь с бумагами, проговорил представитель МВД.

Я что-то пробормотал ему в ответ и вернулся в комнату. Роясь на полке шкафа со всеми другими документами, я таки нашёл ту самую главную в жизни Паши бумажку, бумажку из самого важного в данный момент учреждения, из родного дурдома. Справку с диагнозом.

– Я извиняюсь! Но справка просрочена, – как-то неуверенно произнёс мужчина в милицейской форме. – Она уже недействительна почти пятнадцать лет!

– А разве это что-то меняет!? – совсем безвольно, тихо произнёс я.

– Я ж казав, брехуны! Бегом вещи зибрав! Ишь ты, Паша! “Косить” вони мени тут вздумали! – командовал, ставший главным действующим лицом комической драмы, бравый мужчина из гражданской обороны, напяливший на себя изо всех сил роль главного героя. – А у цього с документами усе упорядку? – указывая на меня пальцем, спросил он у сотрудника МВД.

– Да, вроде порядок, – растерянно ответил тот, и посмотрел на представителя военкомата, который уже давно тупо смотрел в пол.

– Тоди заберемо тильки одного! Кто там у нас ще поруч за адресою?

Не буду описывать тех ощущений, которые я испытал в тот момент. В тот момент я был просто психологически раздавлен. Я был бессилен что-либо сделать для защиты близкого мне беззащитного человека. Мои аргументы и доводы просто блекли на фоне непоколебимых должностных лиц и инструкций, особенно на фоне, наверное, самого бравого и патриотичного лица, которое, уже не стесняясь, отправляло в мой адрес ругательства и оскорбления. Не буду описывать и растерянность моего младшего брата Паши, когда его практически силой вывели из квартиры и забрали в военкомат. Скажу лишь одно, тот момент я запомнил на всю свою жизнь.

После сцены мобилизации и последующего скандала на лестничной клетке под пристальными и любопытными взглядами соседей, взяв себя в руки, первым делом я бросился в соседний дом, где жил наш местный депутат. Перед прошлыми выборами он за свои деньги организовал ремонт детских площадок, и перед каждым подъездом поставил новые скамейки, где указал своё имя и фамилию и предвыборный номер, наверное, чтобы не перепутали его в бюллетене. Он был моим ровесником или около того. Мы иногда играли в футбол на большом поле. Какой он был человек, я не знаю, но машина у него была очень дорогая.

Нервно позвонив, а потом и вовсе начав стучать в дверь, я дождался, пока депутат с перепуганным лицом посмотрел в глазок. Рассмотрев меня на пороге своей квартиры, он сменил испуг на озлобленность и удивление, и открыл мне двери. Кое-как с горем пополам и не с первой попытки я объяснил ему ситуацию. Благо он знал моего брата лично и знал, что у него синдром Дауна. Через полчаса мы уже мчались на его дорогой иномарке в местный военкомат. Но Паши там не оказалось, его как уклониста отвезли прямо в “учебку”. Долгие переговоры с депутатскими угрозами и гражданскими мольбами, к имеющимися в наличие местным командирам закрытой военной учебной части, окончились ничем. Были необходимы те самые пресловутые, “железобетонные” документы из того самого очень важного в жизни любого гражданина учреждения, бумажка, свидетельствующая о том, что мой Паша “имбецил”.

В общем, к вечеру этого дня Паша уже стоял на довольствии и полном государственном обеспечении как военнослужащий. Я же на следующий день помчался в “дурдом” за жизненно необходимой справкой, которую без наличия “имбецила” мне, естественно, никто так и не выдал. Причём не выдавали мне её тоже не с первого раза. Так бы вся эта круговерть и продолжалась бы, если бы не восторжествовала бюрократическая справедливость. А именно, обязательная медкомиссия, которую Паша, естественно, не прошёл. Члены медкомиссии с перепуга поставили ему диагноз что-то типа плоскостопия третей степени и острый остеохондроз. Так что на третий день своей “службы” оказалось, что военнослужащий не совсем то и пригоден к службе. И Пашу отправили восвояси. Гражданскую одежду у него отняли сослуживцы ещё в первый день его “службы”, и ему пришлось возвращаться домой в военной форме без опознавательных знаков. Что, в свою очередь, не могло не быть не замечено всей нашей округой.

Глава 3. Неожиданная перспектива

Вид, конечно, был “на Мадрид”. Паша в военной форме произвёл, можно сказать, фурор не только на нашем районе. Да ещё и депутат на дорогой иномарке растрезвонил о том, как он лично спас почему-то невиновного Пашу от неминуемой погибели на войне и государственного беззакония. История приобрела своего рода публичный характер и с этого момента мы с Пашей стали заложниками обстоятельств. Трудно себе даже представить, какие мыслимые и немыслимые слухи поползли по всей нашей округе. Наш депутат-спаситель решил по максимуму использовать возникнувшую ситуацию для личного пиара. Он стал таскать нас с Пашей в различные административные учреждения, на разные комиссии, заседания и приёмы, снова и снова описывая ситуацию, правда, иногда совершенно под другими углами.

Паша был “узахвати”. Лишённый в обычной жизни нормального общения с обществом, сейчас он был в центре внимания должностных лиц и местной общественности. У него даже пытались взять интервью небольшие СМИ местного значения, но ничего не вышло, интервьюером оказалась симпатичная молодая девушка, и Паше сильно засмущался. Зато Паша просто “влюбился” в нашего депутата на дорогой иномарке, который каждое утро как на работу заезжал за мной и Пашей. Мне даже пришлось взять отпуск за свой счёт. Депутат одаривал Пашу подарками, как конкистадоры коренных жителей Америки. Брелоки, ручки, блокноты, зеркальца и ракушки, всё шло в ход. Паша стал его визитной карточкой на политической арене нашей маленькой “кацапетовки”, а в его общественной приёмной народного депутата появилась комната и для нас с Пашей.

Как-то поздно вечером, когда мы с Пашей, напившись пива, смотрели телевизор, за нами заехал сильно выпивший депутат, и после недолгих пояснений мы отправились с ним в большой загородный дом. За большим столом на открытой веранде в неофициальной обстановке отдыхала компания очень преуспевающих местных бизнесменов. Они внимательно рассматривали меня и Пашу, когда мы садились за стол под слегка насмешливые комментарии нашего депутата.

– Это наши виновники торжества! Я в горсовете с ними такой “кипишь” навёл! Можно сказать, заявил о себе с очень жёсткой гражданской позиции. Так что мы, господа, уже далеко не аутсайдеры! И это только мой первый созыв, прошу заметить. Эх, если бы его ещё и говорить правильно научить бы, вообще бы цены б ему не было.

Но учить никого не пришлось. Проводя много времени в одиночестве перед телевизором, Паша хорошо разбирался в трёх вещах. В политике, в футболе и в шоу бизнесе. Точнее, он просто всё запоминал. Так что, накатив немного коньяку и съев очень вкусный шашлык, Паша произвёл неизгладимое впечатление на хорошо подвыпившую компанию очень преуспевающих бизнесменов местного масштаба. Он изложил им своё мнение не только по поводу старых и новых политиков, поголовной коррупции и подковёрных политических интриг, но и по поводу замысловатой игры наших футболистов, а также и о личной жизни поп-звёзд. После этого “узахвати” оказался уже сам наш народный депутат.

С этого момента мы с Пашей по умолчанию стали младшими соратниками нашего депутата-спасителя. Мы стали получать своеобразную “заработную плату”, так сказать, в конверте, а Паше выдали ещё и документ о том, что он помощник народного депутата на общественных началах. И наша жизнь “закипела”. Мы стали официально посещать какие-то конференции, симпозиумы, политические мероприятия в нашем доме культуры. Нам даже пришлось ознакомиться и выучить программу партии, членами которой мы “походу” стали.

Время шло, и Паша становился узнаваемой личностью. Во всяком случае, по местным меркам. Насколько я понимаю, наш депутат продвигал свою политическую карьеру на местном уровне и использовал лицо Паши, “муссируя” тему дорогих сердцу каждого избирателя европейских ценностей. Постепенно мы с Пашей привыкли к своему новому образу роли второго плана, и нам даже нравилось внимание местной публики. Всё так прекрасно могло продолжаться и дальше, если бы не случай, который кардинально изменил нашу с Пашей жизнь, а заодно и его, можно сказать, уже политическую карьеру.

Глава 4. Настоящий талант

Случай произошёл на даче нашего депутата на очередном “симпозиуме” бизнесменов и политиков местного “разлива”, когда к нему в гости нежданно-негаданно заявился очень старший соратник по политической партии из самой столицы со своей любовницей. По-видимому, своим знакомым в столице он уже порядком надоел своими эпатажными выходками, и ему пришлось податься в “регионы”. Столичный депутат действительно был выдающейся личностью, точнее, я бы сказал, выделяющейся из ряда вон. Мужчина был почти двухметрового роста, как говорят в народе, косая сажень в плечах, седовласый, с выразительными чертами лица, лет пятидесяти пяти, да ещё и на чёрном рендж-ровере. Любовница была ему под стать. Нет, она не была знойной фотомоделью с идеально сидящими и висящими пропорциями в современном инженерно-художественном стиле и с вечно томным взглядом. Нет. Не красавица, но с хорошо сложённой естественной крупной фигурой. На её лице неизменно присутствовала еле заметная усмешка или, точнее, я бы сказал, насмешка, и это аспект ещё больше подчёркивал выразительность её яркого образа, тонко граничащего с надменностью, хотя, и не лишал её своеобразную привлекательность чисто женского кокетства. Но главное крылось в её глазах. Казалось, они были способны уловить и отразить самые сокровенные эротические желания любого мужчины. Мужчины меня поймут, такая себе “мастерица на все руки”. Видимо, поэтому она и усмехалась. В общем, харизматичный мужчина и его не менее талантливая любовница-мастерица выглядели весьма гармоничной парой.