– Спустись со стен сюда, ко мне, и я объясню, что я сделаю, а заодно и накажу за твои слова!

Увидев щит, вернее, крест на нем, люди на стене зашушукались.

– Ваны! Ваны!

– Кто вы? – спустя мгновение спросил Один. – Вы говорите, как сыны Фаргома. И я слышал о знаке на твоем щите. Неужели это правда?

– Как видишь, – развел руками Никита.

– Не верится, что передо мной стоит сам Ара, – удивленно произнес Один.

– Я не Ара, я его брат Никита. Но здесь меня называют Ньёрд⁷⁶, – ответил Никита.

– Ван Ньёрд, я многое слышал о тебе. О том, как ты и твои люди помогали всем. Как научили обрабатывать землю, строить дома, изготавливать инструменты. Но ваше время ушло вместе с вами, когда вы покинули эти земли, – все так же с гонором поставил вердикт асгардец.

– Мы не претендуем на земли, мы всего лишь хотим, чтоб вы оставили в покое людей, – успокоил его Никита

– Я подумаю об этом, – ответил Один, но в этот момент к нему подошел… скорее – словно подплыл по воздуху, какой-то субъект в капюшоне, натянутом аж до подбородка, так что лица совсем не было видно, но узоры на его одежде, да и повадки были очень знакомы.

– Никит, тебе этот мужичок никого не напоминает? – тихо сказал Никите Кузин, которому стало не по себе.

– Кого-то… да, а вот кого, не пойму, – задумчиво произнес Никита.

– Этот плащ я в последний раз видел… на Хете, – вспомнил Кузин.

Никита оглянулся, еле сдерживая страх.

– Сатана? – переспросил он.

– Не дай Бог, лучше, если б я ошибся, – промолвил Кузин.

А тем временем неизвестный, что-то шепнув на ухо Одину, повернулся, медленно поплыл в сторону и скоро исчез из глаз.

– Знаете что, – вдруг резко поменял настроение Один, – я не думаю, что мы откажемся от всего, что уже и так наше. Так что можете убираться с наших земель, ваны, это Асгард, земля асов – детей Аскеназа.

– Аскеназу было бы стыдно за тебя, Один, – печально ответил Никита.

– Вечером перед сном, когда я буду молиться и беседовать с предками, я спрошу у него, как он относится ко всему этому, но я думаю, это мало изменит ситуацию… – сделав паузу, Один продолжил, – разве что… если вы заплатите за них дань вперед.

– Это сколько? – спросил Никита

– Двести мин⁷⁷.

Сзади Кузин присвистнул.

– Нехило запросили! – обалдел Смит.

– Это сколько? – поинтересовался у друга Никита.

– Почти сто кило.

– Н-да… действительно нехило, но у нас в схроне есть столько? – задумался Никитенко.

– Есть. Даже раз в десять больше есть, но все равно… многовато просят, – сказал Поляков.

– Слышь, Один, многовато запросил! – крикнул Никита.

– Ну, как знаешь, я сказал – ты услышал, – ответил Один и сделал вид, что уходит, хотя и ежу было понятно, что это был понт.

– Ладно, мы согласны, но с одним условием, – остановил его Никита.

– Каким же? – сразу оживился правитель Асгарда.

– Ты навсегда оставляешь в покое этих людей, – выдвинул встречное требование Никита.

Секунду подумав, Один махнул рукой.

– А, твоя взяла!

– Врет же, – прошептал Смит.

– Надеюсь, что нет, – ответил Никита.

– Да, но и у меня будет условие, – вдруг прокричал со стены Один.

– Какое? – встревожился Никита.

– Я не такой дурак, чтоб пропускать вас в город, поэтому подыщите кого-нибудь не из ваших. Пусть он привезет сюда золото.

– Хорошо, – ответил Никита.

Вечером, когда собрались у костра в своем временном лагере, ребята стали решать, кто же повезет золото в Асгард.

– Никит, по-моему, это беспонтово, они обманут нас, – сказал Смит.

– Но попробовать-то нужно, чтоб потом не жалеть. Только… кто повезет его? Местные даже близко к мосту не подойдут, они его как огня боятся, а нас асгардцы сами близко не подпустят, – Никита задумался.

– Н-да-а, незадача. А вдруг получится? Давай я, а? – предложил Кузин.

– Не хочу рисковать, подъехать не успеешь, и они из тебя ежика сделают, – остановил его Никита.

– А давайте… я, – сказала Гулька, подсев к ним, поближе к костру.

Гулька – жена Никиты уже третий год, целительница, которая лечила и ребят, и их воинов из местных. Ее не то чтобы боялись, но опасались – она колдунья, вдруг возьмет и в лягушку превратит. Кстати, Кукконен с ее сестрой встречался, она его и спасла в тот последний день.

– Гулька, ну хоть ты не лезь, маленькая моя, – и действительно, рядом с великаном Никитой Гулльвейг⁷⁸ выглядела крохотной Дюймовочкой.

– Ник, ты сам говоришь, вас они не подпустят, местные сами не подойдут, а я всего лишь хрупкая женщина, чего с меня взять. Оставлю золото и обратно вернусь.

Все задумались. Повисло тяжелое молчание. Но принимать решение Никите.

– Никит, – прервал его раздумье Смит, – по-моему, у нас реально нет другого выхода, подумай.

– А почему именно моя жена? – Никита явно нервничал.

– Любовь моя, потому что я сама предложила, – ответила она за всех и поставила точку поцелуем.

– Все равно, я против, – оторвавшись от нее, ответил Никита.

– Муж мой, ты же знаешь, что это единственный выход. Если до утра найдешь другой, то я не поеду, – спокойно сказала Гулька.

…Утром, поправляя ремни креплений упряжки, Никита угрюмо ворчал.

– Будь осторожна, я сбоку лошадь запасную поставил. Если что, вскочишь на нее и сразу сюда.

– А золото? – спросила Гулльвейг.

Никита нервно теребил ремни упряжки.

– А черт с ним, еще наберем, а мне нужна ты – живая и здоровая, а не золото, понятно?

– Ладно, ворчун, – рассмеялась Гулльвейг, – все будет хорошо. Им смысла нет убивать меня, не переживай так.

И повозка тронулась с места.

Друзья все в напряженном молчании провожали ее. Увидели, как телега подъехала к воротам, которые почти сразу открылись, и из них, настороженно озираясь, вышли человек двадцать стражи. Внимательно, осторожно проверили сундуки и, увидев, что все в порядке, впустили ее в город, сразу же закрыв за ней ворота. Минуты казались вечностью. Казалось, прошел целый день, но на самом деле – от силы полчаса. Наконец ворота вновь открылись, и из города выехала Гулльвейг – живая и здоровая. Подъехав к друзьям, она спрыгнула с повозки, к ней сразу подбежал Никитенко.

– Ну вот видишь, а ты боялся, – весело сказала она, уворачиваясь от объятий изволновавшегося Никиты.

Прошла неделя, но поведение асгардцев по отношению к местным никак не изменилось…

– Эй там, на стене, позовите вашего одноглазого, – крикнул Никита, стоя на расстоянии выстрела из лука от стены.

Через пару минут появился Один в сопровождении человека в капюшоне.

– Чего тебе, ван, – зло спросил асгардец.

– Мы договорились, одноглазый, – с такой же злостью крикнул Никита.

– О чем? – наигранно удивился Один.

– О том, что мы тебе даем золото, а ты перестаешь доставать людей, – напомнил Никита.

– Ну и? – Один сделал вид, что не понимает, о чем речь.

– Неделя прошла, и я вижу сожженную деревню, – намекнул ему Никита.

– А-а, так ты об э-этом, – махнул рукой Один, – так они нам задолжали, – весело ответил он.

– Мы договорились, что мы платим золотом, и ты перестаешь брать с них дань, – Никита стал закипать.

– Так тó на будущее, а мы же долг пошли взимать, а за долги мы же не договаривались.

Никита от злости скрежетал зубами. Его провели вокруг пальца.

– Сколько стоят ваши долги, сколько вам люди должны?

Один задумался на миг и удвоил цену.

– Четыреста мин.

Никита сжал кулаки, но ответил:

– Хорошо будут тебе четыреста мин, посмотрим, что ты скажешь после этого, – согласился Никита, хотя понимал, какую игру затеял потомок Аскеназа.

– Вот и посмотрим, – радостно ответил Один.

На следующий день Гулльвейг вновь увозила золото через Биврест к Асгарду. И опять через полчаса-час вернулась живая и здоровая, но, как и в первый раз, ничего не изменилось. Никита рвал и метал.

– Никит, а может, ну его на фиг, давай по-нашему решим… зайдем, надаем по рогам, сразу все поймут, – предложил Кузин.

– Во-первых, это не «по-нашему», а во-вторых, если есть возможность решить все без жертв, то давай так и решать. Просто интересно, что сейчас одноглазый скажет, какую отмазку придумает.

Но отмазки никакой не было, а Один, или Адон, просто тупо сказал, что он, видите ли, подумал, что немного продешевил, и теперь он хочет восемьсот мин.

– А он не оборзел случаем, а, Никит? Ты что, в натуре, ему восемьсот миней, или как там у них называется, отдашь? – бесился Смит.

– Да, бог троицу любит, если и в этот раз, то… – Никитенко был темнее тучи, он явно был на пределе.

…Мы уже более часа стояли и ждали Гулльвейг. Никита не выдержал и пошел к крепости.

– Эй там, на стене, где Гулльвейг? – крикнул он.

– Какая такая Гулльвейг? – спросили со стены.

– Как какая… та, которая вам золото принесла, – Никита терял терпение.

– Я не знаю ни о каком золоте. Я тут на стене стою.

– Позови Адона, – потребовал Никита.

Через пару минут появились знакомые две фигуры. Одна в широкополой шляпе, вторая – в неизменном капюшоне.

– Адон, или как тебя, где Гулльвейг? – крикнул Никита.

– А кто это? – нагло спросил Один.

– Эта та, которая вам три раза золото привозила, – сжав кулаки и еле сдерживая себя, сказал Никита.

– А-а, эта, ну… я подумал, что вместе с золотом я и ее тоже себе оставлю, – почесав живот, сказал Один.

– Один, не зарывайся, это моя жена. Отпусти ее или я за себя не отвечаю, – Никита сдерживался из последних сил.

Пошептавшись с незнакомцем в капюшоне, тот дал приказ, и через пару минут ему что-то принесли, а что – снизу не разглядеть было.

– Э́та Гулльвейг? Колдунья, которая пыталась нас заразить алчностью, привозя в город золото? Но я раскусил ее хитрость и, конечно же, пресек это, – с этими словами Один за волосы вытянул отрубленную голову Гулльвейг.

Никита с минуту стоял недвижно, как статуя, потом молча повернулся и пошел к ждавшим его в нетерпении друзьям. Он прошел, раскидав их, как мяч кегли. Молча взял щит, меч, копье.

– Никит, не тупи, успокойся, и себя погубишь, и за Гулльвейг не отомстишь. Мы отомстим, но давай вместе…

Но остановить в тот момент Никиту смогли лишь человек двадцать, которые повисли на нем и еле повалили на землю.

Неделю Никита не просыхал. Через неделю ночью он подсел к друзьям. Сидели они у костра – в лагере, который разбили у начала моста, перекрывая асгардцам единственную артерию, связывающую их город с внешним миром. Сидел долго, молча. Вместе с Никитой молчали и все остальные. Через некоторое время Кузин прервал это разрывающее душу молчание.

– Ну… как ты?

– А ты как думаешь? – вернул вопрос Никита.

– Да, глупый вопрос, – почесал затылок Кузин.

– Вот я и не буду глупо отвечать.

– Тогда не надо, – согласился Кузин.

– Никит, конечно, это Гульку не вернет, понимаю, но мы отомстим за нее, – Смит уже не знал, как поддержать друга.

– Это я знаю, но не знаю – зачем? Что это изменит?

– Ничего не изменит, это правда, но это будет месть не ради мести, а ради наказания, – ответил Кузин.

– Я не хочу ничего, пусть лишь отдадут ее тело, чтоб я смог попрощаться с ней и похоронить.

– Они отказались отдать ее, но я клянусь: мы обязательно отобьем у них тело, – воскликнул Поляков.

– И как мы это сделаем? – грустно спросил Никита.

– Никит, ты же сам спроектировал эту крепость, неужели все забыл? Ведь мы в мгновение ока можем обвалить стены. Я не думаю, что механизмы уже вышли из строя, – ответил Кузин.

– Пятьсот лет почти прошло, не думаю, что в этой сырости что-то еще может работать, – обреченно сказал Никита

– Пока ты бухал, братуха, Смит уже проверил. Ты прав, почти на всех участках все пришло в негодность, но у ворот был самый сухой и защищенный участок, там-то как раз все нормально. Мы обвалим ворота и ворвемся в город, – сказал Кузин.

– Ты правильно заметил, это был самый защищенный участок, но и самый просматриваемый. Как мы сможем незаметно пробраться к этим механизмам? – устало спросил Никита.

– Ты, наверно, от бухла еще не отошел и прослушал. Я уже там был и проверил все. Если побывал один раз, то прокрадусь еще, – ответил Смит.

– Один?

– А хотя бы один, там на одного делов – пару рычагов передернуть…

– Передергиватель, тоже мне, – ухмыльнулся Никита.

– Ну, возьму еще парочку из разведчиков, они не спалятся, помогут.

– А сколько их там в городе? – Никита кивнул в сторону Асгарда.

– А какая нам разница… мы с нашей выучкой их быстро сомнем, – бесшабашно обещал Смит.

– Асы – это тебе не толпы дикарей. Они тоже уже поднатаскались в боевой выучке, – охладил его пыл Никита.

– Но до нас им все равно далеко, и потом нас немало – две тысячи. Даже если их будет больше, в городе это уже не преимущество, а скорей наоборот, они друг другу мешать будут. Даже нам не стоит всем в город заходить. Половину в резерве оставим, – сказал Кукконен.