Цитаты из книги «Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа»

За окном слышались крики детей, которых уже вывели на утреннюю прогулку, чтобы успеть до полуденного пекла, машины подавали друг другу знаки с помощью клаксонов. Там была жизнь. На кухне время словно остановилось. Даже не дышалось.

После ее слов что-то изменилось. Неуловимо, но абсолютно точно. Изменилось в Ване. Он замер. Он перестал шевелиться. Дуне казалось, что она сказала единственно правильные в такой ситуации слова, и, возможно, именно те, что он ждал, с учетом «мелодраматических поз», но только облегчения на его лице видно не было.

Он был мужчиной, который ее познал. И вел себя соответственно. Как имеющий право.

Он был полностью одет, спокоен так, словно ничего не произошло и жизнь продолжается. И она продолжалась.

Измена. Это была измена. Измена человеку, с которым связано два года жизни, который ее уважал, доверял, заботился, любил… и то, что накануне произошла ссора, – ничего не меняет. Отношения не могут быть всегда гладкими и ровными, конфликты случаются у всех. Но не все при этом изменяют. Дуня была оглушена, раздавлена. Она, всегда считавшая себя надежной, честной и верной, – изменила. Вот так просто! После бокала коньяка! И на бедре синяк от пряжки ремня, что впечаталась в кожу, когда вчера вечером на столе… Нет, она не могла об этом думать. Не хотела.

Градус происходящего между ними взвинтился сразу на тысячу. Потом он взлетел на две – когда ее руки скользнули под футболку. В голове и так пульсировало и гудело, а уж после этого… Какие же у нее горячие руки. Пальцы скользили: живот, спина, грудь, везде, куда могли добраться. Такие горячие. Настолько жаркие, что на коже наверняка остаются следы. Знаки ее прикосновений. Словно выжигает тавро. Его принадлежность ей.

Ее глаза пьянили сильнее хмельного из винограда. Губы блестели, пахли, звали.

Коньяк вообще наполняет всю кухню – ароматом. И цвет Дуниных глаз сейчас абсолютно такой же, как жидкость в бокале, – теплый, манящий. И губы наверняка со вкусом коньяка. Она вся сама – сплошное коньячное искушение, с которым невозможно бороться.

Голова приятно кружилась. Жизнь налаживалась.

Все было на месте, полный комплект. Только лицо черно-белое. Бездонно темные глаза и белое лицо.