Предисловие

Риека полыхала огнями фонарей и гирлянд. Августовское солнце почти скрылось за горизонтом, окрасив рыжими мазками воды Адриатики. Крк обволокла вечерняя дымка, превратив его из исполинского кита, покачивающегося на волнах, в темное облако, решившее принять золотистую ванну перед сном.

Я сидела на террасе своей небольшой вилы, что высится на прибрежной улице Печине, и пыталась окунуться в пейзаж родного города, лишь бы не думать о Нем. Обычно живописные панорамы Хорватии на меня действуют, как антидепрессанты, но сейчас даже они не могли вытащить из бездны отчаяния и боли.

На плетеном столике гордо поблескивала темно-зеленым стеклом початая бутылка сицилийского вина, разум прибывал во власти зудящего тумана, а душа разрывалась на окровавленные ошметки.

Я залпом выпила остатки Феудо Монтони Врукара из бокала. Если я продолжу в таком темпе, то не избежать мне встречи с фаянсовым другом. Но может рвота выбьет из меня всю дурь? Кого я обманываю? Нет, так быстро этот недуг не пройдет. Я помню мою депрессию после развода: тоны слез, анорексия и пустой взгляд призрака, осознавшего, что вот он – конец счастью и горячий привет одиночеству.

Люди до безумия боятся одиночества. Боятся, что рядом не будет кого-нибудь, кто протянет им руку помощи в нужный момент. Боятся остаться одни в ледяной пустоте. Боятся, что на смертном одре они будут наслаждаться лишь компанией безликих стен.

Люди создают семьи с нелюбимыми! Они терпят побои и моральный прессинг! Они заводят сотни питомцев! И навязываются друзьям, чтобы, как нищие выпросить милостыню в виде монет внимания. Люди засыпают ночами в слезах, им чужда радость страстного секса. Из хрупких и воздушных нимф и напористых сатиров они превращаются в дородных бражников, которым плевать на собственную жизнь, ради блага искусственных идолов. Некоторые наоборот истязают себя диетами, перекраивают тела и лица, только бы одиночество не отыскало их в толпе и не захватило в плен.

Люди пытаются любить косых, толстых, лысых, старых, юных, жестоких, глупых и эгоистичных. Они готовы стерпеть все, только бы не проводить время в пустом доме. Им не нужны подарки, знаки внимания, забота, комплементы, лекарство от гриппа или новые сапоги. Они готовы отказаться от всего и возложить свою жизнь на жертвенный алтарь, если такова цена – избежать объятий одиночества.

Горечь заключается в том, что все великомученицы и страдальцы, что бегут от гнетущей пустоты, уже давным-давно погрязли в безмолвной бездне. И даже среди скопления людей борцы за счастье останутся одни, продолжая строить в голове фантастические замки иллюзорной благодати.

Я – Стана Новинц, мне тридцать семь, я успешный архитектор, у меня пять кошек и я вечный постоялец отеля «Одиночество».

1

Злата, собрав волосы в воронье гнездо, и напялив на себя джинсовый комбинезон, волокла свой громоздкий чемодан по залу аэропорта, похожего на гигантское чудовище из стекла и металла, по организму которого сновали неуемные паразиты в виде людей. Она вполне могла сойти за американку и видом, и речью, английский ее был идеален. Не зря она работала переводчиком в моей фирме. Коллега и лучшая подруга спешила к выходу из муравейника, чтобы поскорей вдохнуть аромат «страны грез».

– Давай быстрее! Что ты плетешься, как черепаха? У нас несколько часов, чтобы добраться до отеля, принять душ и отправиться на встречу, подписывать контракт!!! – последние слова Злата пропела. Голос у нее был тоже хорош. Нередко мы с ней отправлялись в караоке, и там она на радость публики, демонстрировала свое мастерство.

– Мы успеем, – простонала я, еле волоча ноги.

Ненавижу самолеты! У меня закладывает уши, мутит и начинается паника, когда судно входит в зону турбулентности или взлетает либо просто находиться в воздухе. Я по трапу спускалась, подобно слизняку, еще немного и я, наверное, растеклась бы лужей по взлетному полю.

– Не забывай, что ты должна выглядеть респектабельно в глазах наших американских партнеров. Ты главный архитектор и это твой проект. Я лишь переводчик, не более. Я вообще могу сидеть в соседней комнате в халате и переводить твои слова, которые прекрасно звучат и в гарнитуре.

Я взглянула на подругу, которая, подобно юркой белке, обходила людей, уверено двигаясь в сторону дверей. Откуда у нее столько энергии? Трое детей, муж, работа. Она успевает и отдыхать, и воспитывать ребятню, и заниматься саморазвитием и у нее даже хватает время на секс с супругом, а она чуть младше меня.

Я ускорила шаг, ощущая, как ступни в кроссовках привыкают к твердой почве и перестают себя вести, как переваренные спагетти.

Мой английский был сносен. Я читала бегло и понимала речь, даже электронные письма строчила почти также быстро, как и на хорватском, но когда дело касалось диалогов с живым собеседником, мой мозг начинал бунтовать и категорически не желал складывать слова в предложения. Причем этот странный барьер возникал только с английским. Мой русский и испанский никогда не капризничал. Злата была моим спасением на всех важных переговорах, где требовалось знания английского.

И вот мы в Нью-Йорке. Моей фирме удалось пройти тендер, и наш проект детского оздоровительно-развлекательного комплекса пришелся по душе американской строительной компании. Сегодня нам предстояло подписать бумаги и отпраздновать удачную сделку.

Злата уговорила меня на неделю в Большом Яблоке. Она хотела сходить на концерт Бейонсе, а мне предложила провести один из вечеров на Бродвее. Что же я люблю мюзиклы, да и в Штатах впервые, почему бы не совместить работу с отдыхом. Последние полгода я почти не выбиралась из офиса и уже забыла, что такое живые люди и наслаждение жизнью.

И вот мы миновали стеклянные заслоны! Аллилуйя!!! У входа нас ждал Тома – мой юрист. Он прибыл в США на два дня раньше, дабы изучить и подготовить документы.

– Госпожа Новинц, Госпожа Дворжак, добро пожаловать в Нью-Йорк! – улыбаясь щербатой улыбкой, произнес он.

Тому Хварца совершено не волновала кривизна его белоснежных зубов, порой мне казалось, он даже гордился ими. С его зарплатой и умом, он мог наплевательски относиться к собственной внешности. Поджарый, долговязый, он, как и Злата успевал всюду. И уделить время жене-красавице и своим любовницам. Последние вовсе закрывали глаза на внешность Томы, но внимательно следили за его кошельком.

– Уже и тут успел кого-то подцепить, кошачья морда! – вместо приветствия проворчала Злата, ища глазами такси.

– Кому-то по нраву тихая семейная гавань, а кто-то создан дарить любовь окружающим, – продолжая расплываться в улыбке, проворковал Тома и протянул руку к моему чемодану.

– Позволите вам помочь, госпожа Новинц?

– Рада тебя видеть, Тома. И спасибо. Мне кажется, что я в спешке напихала куски гранита в свой багаж.

Злата нахмурившись, взглянула на меня, а за тем на юриста, который неторопливо направился в противоположенную сторону, словно издеваясь над моей приятельницей.

– Бабник! И как ты его терпишь! – негодующе прошептала она, подходя ко мне.

– Личная жизнь моих сотрудников – не мое дело. Он счастлив, а значит, успешно выполняет свои обязанности.

– Подожди, он еще разобьет сердце кому-нибудь из коллег. Посмотрим, как ты тогда запоешь.

Я взглянула с хитрой ухмылкой на Злату, которая была выше меня на голову. Рядом с ней я казалась гномом, пусть и стройным. Метр шестьдесят, без каблуков.

– Если Тома заведет интрижку в фирме, я его уволю. Перед тем, как принять его на работу, мне пришлось потрудиться и собрать на него не только профессиональную информацию.

– Ага, значит, ты его держишь за яйца! – ликующе воскликнула Злата и ткнула в мое плечо своим пухлым кулачком, но тут же сморщившись, отдернула руку. – Слушай, ты должна лучше питаться, а то скоро твои кости разорвут изнутри кожу.

Я покачала головой. Работая над проектом, я забывала не только завтракать, порой даже спать. На одном кофеине тяжело набирать массу. Хорватско-американский проект был важен для меня и моей небольшой компании и должен был выглядеть безукоризненным.

– Вернемся из командировки, и я отправлюсь на неделю куда-нибудь на Восток, где еда калорийная, а мужчины горячие.

Злата прыснула, подтолкнув меня в сторону Томы, махающего рукой, который уже успел погрузить мой чемодан в багажник ядовито-желтого такси.

– Пошли, роковая женщина! С твоим ритмом жизни, ты можешь рассчитывать лишь на мумии египетских фараонов. Они закроют глаза на твою любовь к работе, готовы ждать тысячелетиями и самое главное – не обманут твоих надежд!

Я прикусила губу, с неистовством впиваясь зубами в плоть. Вкус металла коснулся рецепторов языка, а боль остановила приступ слез.

Избранники всегда не оправдывали моих ожиданий. Впрочем, не одна я такая, кто пишет голливудский сценарий в голове, а потом прибывает в шоковом состоянии, узнав, что продюсеры изменили финал и убили героя.

Риека окропилась звездным небом. На горизонте, среди безмятежных волн мигали огни судов. Где-то вдали гулом отдавалась музыка, а по редким облакам заскользили лучи прожекторов. В Хорватии разгар туристического сезона. Клубы, пляжные вечеринки, концерты, старый город перестает прибывать в одиночестве.

Я наполнила вновь бокал и тяжело вздохнув, отпила. На этот раз глоток был маленьким – нужно было убрать вкус крови.

Мирна, одна из моих подопечных прыгнула на колени, и, свернувшись калачиком, замурчала. Обычно она начинает мять мое колено, выпуская когти. Но сейчас я была в шортах и холодная кожа не привлекала пушистую озорницу.

Теперь мне, вероятно, придется сидеть в плетеном кресле, пока не допью вино, а Мирна не насладится сном. Вот только сейчас у меня был выбор: убрать кошку с ног и уйти с террасы или продолжать любоваться хорватской ночью. А тогда в Нью-Йорке, я не могла выбирать.

Я, Злата и Тома уже час сидели в конференц-зале. Напротив нас за овальным и начищенным стеклянным столом, находилось шестеро юристов мистера Райса. Самого владельца «Райс Констракшен» не было и в помине. Он опаздывал.

Мы мчались сюда на всех парах. Злата и я только успели принять душ и вырядиться в строгие офисные платья, которые делали нас похожими на клонов, да собрать волосы в тугие хвосты. Две блондинки в траурных футлярах: одна худощавый гном, вторая грузная волейболистка. Минимальный макияж. Мымры одним словом. Но того требует профессиональная этика, не на вечеринку мы же собрались.

Не знаю, как чувствовала себя Злата, но меня уже начинала одолевать дремота. Я не могу спать в самолетах. Предпочитаю погибнуть в здравом рассудке, если случится авиакатастрофа. Боюсь я этих алюминиевых птиц, и страх заставляет меня бодрствовать.

И вот, вместо того, чтобы уже быть на полпути к уютному номеру отеля, а вскоре окунуться в мир снов на пару часов, до бурного празднования удачной сделки, я сижу, хрен знает на каком этаже небоскреба, и жду, когда мистер Колин Райс соизволит явиться в свой офис, дабы черкнуть размашистым почерком на тройке бумажек.

Я одернула себя. Чего я злюсь? Это Нью-Йорк! Здесь сплошные пробки! А может, случилась какая-нибудь беда? Может он попал в аварию или у него внезапно скончалась тетушка. А может он сам болезненный тип, страдающей отдышкой или же передвигающийся в инвалидной коляске.

Надо было поинтересоваться, кто он такой. Но я слишком увязла в болоте по подготовке проекта, что свалила сбор информации на Тому, который изложил только факты о нашем будущем партнере. Конечно, если бы владельцем фирмы была женщина, то мой сластолюбивый юрист мне предоставил полное описание – вплоть до размера груди и сколько раз дамочка была замужем.

О Колине Райсе я знала лишь то, что он владеет одной из самых крупных строительных фирм в США, вдовец, среднего возраста, увлекается мотоциклами и занимается благотворительностью.

Мотоциклы! Значит, инвалидная коляска отпадает вместе с отдышкой. Остается авария, пробки и родственники при смерти. Моя фантазия могла расширить горизонты и погрузить меня в сладкий сон, но этому не дано было случиться. Его величество король строительных кранов и владыка гипсокартонных стен да стеклянных зданий, наконец, прибыл. А вернее ворвался ураганом в конференц-зал, что-то тараторя в смартфон – на китайском или японском или корейском.

В чем Тома оказался прав, мистер Райс не был ни юнцом, ни глубоким стариком. Лет сорок – пятьдесят, хотя фиг разберешь этих американцев. Брэд Питт и Джордж Клуни совершенно не выглядят на свой возраст, про Тома Круза вообще молчу.

Он прошел на пустующее между юристами место и плюхнулся на стул, не прекращая разговор, не поздоровавшись, и даже не удостоив нас взглядом.

Мне всегда казалось, что американцы – сама вежливость. Но этот бизнесмен был видимо исключением. А впрочем, неважно, главное подписать бумаги, получить наши деньги и мы, надеюсь, никогда больше не столкнемся.

Я взглянула на Злату, ее брови выгнулись на переносице, а губы превратились в льняную нить. Ага, значит этот тип в костюме, как у Харви Спектера тоже ей не нравится.

Голос Мистера Райса продолжал что-то доказывать оппоненту на другом конце, одновременно он спешно просматривал документы, так любезно сложенные юристами перед ним в стопку. Он был недурен собой, не Грегори Пек, но все же. Прямой нос, тонкие губы и легкая щетина, грозящая перерасти в бороду и усы. Как я ненавижу бородатых мужчин! У них вечно в поросли застревают крошки, течет соус или капли супа мутными бусинами повисают на волосках. А еще целоваться с ними… Бррр! У меня после такого эксперимента лицо стало бы пунцовым и пришлось бы, ложками есть пилюли от аллергии.

Черные смоленые волосы, опускающиеся чуть ниже кончиков ушей, в прядях которых поблескивали волокна серебра, внезапно всколыхнулись. Колин Райс оторвал взгляд от бумаг и оценивающе окинул нашу троицу ястребиным взором. Его карие глаза хранили скуку и безразличие.

У меня внутри все похолодело. Неужели он решил не подписывать контракт? Мы зря проделали, этот чертов путь? Я работала на износ, как раб на галерах, ради того, чтобы этот капиталист отправил меня восвояси с пустыми руками из-за его неудачного разговора с Пекином или Сингапуром. Сон как рукой сняло. Меня обуял страх и гнев, а лицо продолжало хранить маску фарфоровой куклы – глупое выражение.

Спасибо Иисусу Христу и его всем апостолам, наконец, Райс соизволил закончить телефонный разговор и поднялся со стула.

Я почувствовала, как ледяная ладонь Златы сжала мою кисть. И это был не успокаивающий жест. Если этот тип сейчас нас отправит домой вместе с проектом, то моя подруга взорвется. И несмотря, что бизнесмен был выше ее и намного шире в плечах, костюмчик она ему подпортит или настроение.

Теперь меня обуял двойной страх, я с мольбой взглянула на Тома. Тот еле заметно кивнул и тоже поднялся со стула.

– Что-то не так с документами, мистер Райс? – сдержано поинтересовался мой юрист на английском.

Бизнесмен взглянул на хорватского ловеласа, как на назойливую блоху, но все же соизволил ответить.

– Все прекрасно, вам не о чем беспокоиться. Я решил внести кое-какие поправки. Если изменения в контракте устроят вас, я с удовольствием заключу с вашей фирмой сделку. До встречи в этом же месте через два дня.

Не удостоив взглядом ни юристов, ни нас, а тем более элементарным «До свидания», Колин Райс покинул конференц-зал.

– Что это, черт возьми, было? – яростно зашептала мне на ухо Злата.

– Не знаю, – сквозь зубы процедила я, улыбаясь законникам Райса, как буддийский божок. На лицах тех также царило недоумение, но хоть это радовало. Они не были в курсе переменчивого настроения своего работодателя.

– Если он нас кинет… – начала Злата.

– Идем отсюда. Может они, и не знают хорватский, но мимику лица точно читать умеют, да и тон твой, как козырь для врага.

Я поднялась из-за стола, попрощалась с перешептывающимися юристами Райса и вышла из зала конференций, ощущая затылком своих верных стражей, плетущихся позади – Злату и Тому.

Лучше бы Колин Райс отказался от проекта еще тогда. Я вдохнула полной грудью морской воздух. Я бы злилась, расстроилась, возможно, постаралась отыскать причину его внезапного отказа и вероятно попыталась бы призвать его к ответственности через суд. Лучше бы он назвал мой проект никчемным, опозорил бы меня и ушел, хлопнув дверью, а затем выдвинул ответный иск. Но, нет, мистер Райс играл в свою никому неведомую игру, где он был ведущим игроком.

Мирна привстала и потянулась, затем спрыгнула с моих колен и побежала искать своих приятелей, которые наслаждались прохладой ночи где-то внутри дома.

Я вытянула занемевшие конечности, взглянув на свои ступни, которым впору детская обувь. Меня пробрала дрожь, когда я на мгновение приоткрыла ставни, впустив почти свежее воспоминание в свой разум. Я сама виновата во всем! В том, что поддалась жажде избавиться от одиночества и в том, что добровольно позволила проникнуть ему в свою жизнь. Временами гордость, слабость, страх подавляют наши исинные желания и способность здраво мыслить. Ну, что же, Стана, собирай плоды заморских фруктов с древ, что ты посадила. Идиоткой и слабовольной ты слепила себя сама, а не Колин.

Я поежилась от ночного бриза. Совершенно не хотелось спать. Мой взгляд упал на соседнее кресло, где лежал тонкий шерстяной плед.

Намного приятней, когда тебя согревают горячие объятья самого желанного человека! Но сегодняшнюю ночь я проведу в компании двух мужчин: пьянящего сицилийца и шотландца, вытканного из овечьей шерсти.

Проснулась я совершенно разбитой. Смена часовых поясов, нервы, потраченные впустую из-за несостоявшихся переговоров и мерзкий будильник, вопящий, что уже шестой час вечера и время приводить себя в божеский вид, так как, вскоре Тома со Златой потащат тебя в клуб или бар топить горе в алкоголе.

Я с трудом заставила себя подняться с постели. Наверно, темные круги под глазами стали еще явственней. Жаль, что сегодня не Хэллоуин, а то я могла бы и без костюма сойти за зомби.

– Давай, Стана, двигай своим тощим задом в ванную, – подбодрила я себя, услышав, как заурчало в животе. Я не ела еще с Хорватии. Боялась, что стошнит в самолете. Ладно, перекушу что-нибудь в пабе. Пить на голодный желудок, чревато губительными последствиями.

В дверь постучали, как раз тогда, когда я уже была почти готова: узкие джинсы, бежевая туника до бедра и кроссовки. Волосы я не стала вытягивать, оставив их непослушными волнами спадать ниже лопаток. Макияж тоже был не к чему. Наращенные ресницы – мое счастье. Не надо краситься ежедневно, да и выглядят они, как настоящие.

На пороге была ни Злата и даже ни Тома. Полноватый мужчина лет шестидесяти, возможно и старше, среднего роста, полностью седой и с пышными усами. Он был облачен в темную двойку, и прижимал к груди кепку шофера, точно такую же, как в голливудских фильмах.

– Мисс Новинц? – уточнил он, мягким голосом. Я кивнула, недоуменно взирая на него. – Добрый вечер. Я Элиот. Меня прислал за вами мистер Райс. Он ожидает вас в Чайнатауне.

Мои брови удивленно взлетели вверх, а на лице водителя мелькнула добродушная улыбка.